Федора Кайгородова - Лекарство доктора Сажина
При лаборатории Сажина процветали в прямом смысле большая теплица и оранжерея, где растения выращивали для проведения экспериментальных работ.
Петр Петрович подошел к петрушке, полюбовался ее буйным ростом.
— Возьмем этот кладезь минеральных солей, — он сорвал несколько веточек растения. — Смешаем с этой железкой, — ученый имел в виду порошок железного дерева, реликт, конечно, не мог вырасти в средней полосе, но имелся в лаборатории. — Нас интересует что? Нас интересует железное дерево, — приговаривал Петр Петрович, разминая петрушку. — Какое же это дерево, если в нем больше неорганики, что вообще несвойственно растениям.
— И что ты собираешься делать с этой адской смесью? — скрестив руки на груди, сказал Лещинский, который появился в лаборатории вместе с Ивановым и теперь несколько иронично следил за его действиями.
— Это моя неплановая работа, так скажем. Хочу проверить активность гидролазов и изомеразов в неорганической среде. Возможно, у этих ферментов тоже высокая активность.
— А петрушка-то, бедная, при чем?
— Это уж моя интуиция, — ответил Петр Петрович, наблюдая за едва заметной реакцией полученной смеси. — Она очень сочная, в ней много эфирных масел, она просто удобная среда для катализатора.
— Интересно, интересно. И сколько по твоим предположениям потребуется времени?
— Несколько дней. Хочу понаблюдать, а возможно и увидеть, как ведет себя этот состав сразу и через определенные промежутки времени. И хотя это неплановая работа, я занесу все данные в контрольный журнал.
— Петр! У тебя были удачные опыты с трансферазами. Помнится, ты говорил о серьезном омолаживающем эффекте. Что сказал Сажин по этому поводу? Стоит готовить документацию к утверждению разработок?
— Представь себе, он до сих пор ничего определенного не сказал.
— Так ты спроси.
— Спрашивал. Говорит, рано.
— Как рано? Прошло около двух месяцев, если не ошибаюсь, — сказал Лещинский.
— Два с половиной месяца!
— А чем занимается Сажин в своей лаборатории? Он в последнее время стал каким-то одержимым, заметно, что разрабатывает тему, но ни с кем не делится, а ведь это не по правилам.
— Ты думаешь… ты предполагаешь, он мог присвоить тему? Нет, это невозможно!
Глава 16
— А в наших-то хоромах численности поприбавилось, — произнес утренним хриплым баском Вован из коммунальной квартиры.
— Что? Стас приехал? — встрепенулась тетя Тоня.
— Нет, дружбан евонный Сашок. И даже не сам, какую-то девчонку привел. Пусть, говорит, пока поживет, Стас в курсе. Извинялся долго, лучше б бутыль поставил, — заржал Вован.
— У тебя одни бутыли на уме, — одернула его мать. — Что за девушка?
— Так, цыпленок какой-то!
— Воспитанная?
— Мам, что значит по-твоему воспитанная? Тихоня, что ль?
— Тебе этого не понять!
— Ну конечно… Вот если б Сашок бутыль поставил, я бы сразу все понял. У меня один мужлан спрашивает, сколько будет ноль целых, пять десятых прибавить одну вторую? Ха-ха-ха! Он думает, если я алкоголик, то и дурак, что ли? И знаешь, что я ответил? — Вован сделал эффектную паузу, но мать, помешивая суп в кастрюльке, не оценила.
— Что-что ты ответил? — спросила заспанная Светка, входя в кухню.
Теперь у Вована были зрители.
— Я ему сказал — один пузырь! А жалко, что один!
— Вот ты ему вставил! — отозвалась Светка. — Что-то голова тяжелая, выпить хоть есть у кого?
— Да откуда? Откуда? — засуетился дядя Паша, который тихо сидел в уголочке, и всем стало ясно, что у него есть.
— Толкутся тут на кухне. Медом им, что ли намазано, а выпить ни у кого нет. В этой квартире кто-нибудь, кроме меня работает? — и это была правда, Светка работала дворником, чем очень гордилась. — Дайте хоть зажигалку? Ну спички? А чего тогда газ выключили, если закурить нечем? — рявкнула женщина.
— Жарко, вот и выключили, — жестко ответила тетя Тоня, которая к этому времени доварила свой суп. — Вова, иди поешь?
— Суп? Поесть? Щас! — вложив все презрение, на какое он был способен, отозвался Вован.
— Пойду к этой, к новенькой! — спокойно доложила Светка.
— Не ходи! Я принесу спички! — сказала тетя Тоня.
— Ну да, твоя комната в конце, — резонно заметила Светка, а ее — рядом, и она постучала в дверь. — Слышь, как тебя там, у тебя спички есть?
— Нету, — отозвался нежный голосок Кати.
— Ты посмотри, у Стаса в кухонном шкафу всегда были, — сказала Светка.
Катя приоткрыла дверь и протянула коробок.
— Понаселят тут разных, — ворчал дядя Паша, — а потом свет за них плати.
— Это ты-то переплатил? — возмутилась тетя Тоня. — Да у тебя зимой снегу не выпросишь! Стас всегда и платит за вас!
— Вот спички на стол кладу, — в комнату Стаса проникла Светкина голова, на этот раз без стука.
— Оставьте себе! — ответила Катя.
— Нет, мне чужого добра не надо! — с гордостью ответила Светка, закрывая дверь. — Ах, у нас посторонние мужчины! — она сделала вид, что запахивает халат, и Саша, а это был он, густо покраснел.
Он вошел в квартиру без ключа, а сюда входили именно так. Надо было снаружи потянуть за веревочку, которая через дырку в двери была привязана к щеколде — и дверь, как в известной сказке сама открывалась. И хотя Кузьмичев всегда смеялся, когда Станислав рассказывал про коммунальные будни, в глубине души он считал это преувеличением. Например, что некоторые зловредные дети заталкивают веревочку внутрь, и тогда дверь не поддается никаким уговорам. Длинный узкий коридор, заставленный шкафами и сломанными стульями, упирался в ванную комнату, которая за ненадобностью тоже постепенно превращалась в кладовку для обитателей квартиры.
Ванная не работала по культурным, можно сказать, причинам. Раковина в ней исчезла лет десять назад. А год назад засорился слив ванной, сантехник сообщил, что требуется замена трубы. И вот тут-то Светкина мать, которая была первой жилицей из уцелевших граждан, сказала свое решительно слово — нет! Нет, нет и нет! — повторяла она в ответ на предложение о вскрытии пола и толковала, что она, дескать, сама укладывал этот кафель, где-то доставала его и вообще, он красивый. Спасет или не спасет мир красота, мы не знаем, но одну ванную она уже погубила.
Теперь все тяготы жизни приходились на раковину кухни: здесь мыли посуду, умывались, стирали белье.
— Спит? — Саша махнул в сторону комнату Стаса.
— Не, — бодро ответила Светка, в чьих глазах появился огонек надежды на опохмелку. — Не спит, но не выходит.
— Вы тут ее не обижайте!
— А мы че? Нам это надо? Мы — люди добрые! Ты к нам по-хорошему, и мы к тебе также. За бутылкой сбегаешь? А то давай я? — добрая Светка протянула руку за деньгами, и Саше пришлось вложить в нее энную сумму.
Через полчаса Светлана стала действительно доброй, можно сказать, добрейшей.
— Тебя как зовут? — просунула она голову в комнату, все-таки считала себя дамой деликатной для входа без приглашения. — Ну что, Иринка, хлопнем за знакомство! Да ладно, сейчас непьющих нету. Нет? Ну как хочешь?
Саша с Катей уже пили чай в комнате и поедали блинчики.
Юноша не знал, как начать разговор о договоре поделикатнее.
— Ирочка! Звонил твой дядя и просил обо всем молчать. Я ответил, что все зависит от твоего решения.
— Я тоже прошу молчать, — ответила Катя.
— Я не прошу никаких объяснений, — сказал Саша. — Я понимаю всю неловкость ситуации как для вас, так и для, — он споткнулся, — для Александра Степановича. Но что вы собираетесь делать? Может быть, вам уехать домой?
Как она могла объяснить, что это и есть ее дом, что здесь ее близкие, что у нее нет документов и что отъезд не решит проблему.
— Мне некуда ехать, — тихо сказала она.
— Простите, простите, я не знал…
— Вам незачем оправдываться. Но я действительно не знаю, что делать.
Девушка надломлена, ей надо дать время, чтобы прийти в себя — это единственное, что понял Саша Кузьмичев по молодости лет. Он тоже не знал, как ей помочь.
— Ирочка! Я вчера вас звал к нам домой, я настаиваю на этом и сегодня. У меня мама будет очень рада, и она прекрасно готовит, — сказал Саша, не зная, чем ее утешить.
— Я успела заметить, — рассеянно ответила Катя-Ирина. — Но это неудобно. Как ей объяснишь?
— Моей маме ничего не надо объяснять. Если человек в беде, она всегда бросится на помощь.
— Вы, наверное, такой же, Саша.
— Вряд ли… А знаете, у меня появилась идея. Мы вот что сделаем, — сказал он. — Давайте пойдем купаться, день у меня свободный.
— Нет, давайте куда-нибудь уедем!
— Куда?
— Не знаю, но куда-нибудь подальше от этого города. Я здесь задыхаюсь.
— О-о, мы можем поехать на нашу дачу. Ехать, правда, придется на электричке. Но зато места там замечательные. Именно такие, какие вам сейчас нужны.
