Ирина Арбенина - Химеры в саду наслаждений
— Вот как? Любопытно… — Дамиан откинулся в кресле.
— Вот именно что любопытно! Больше и сказать нечего.
— Нечего?
— Ну конечно. Только дополнительная путаница теперь возникает! Такая информация, как лишняя пуговица, — не знаешь, к какому месту пришить, присобачить. Ну о чем данный факт говорит?
— А вы не выстраивайте жестких схем, Стэплтон, — поучительно заметил Дамиан. — И не старайтесь любую выясненную деталь или факт сразу куда-нибудь присобачить. Конечно, то, что Борис Сковородин спонсировал один из Дашиных клипов, сразу акцентирует на себе внимание. Еще бы, обе жертвы, оказывается, связаны между собой деньгами. Возможно, даже какими-то отношениями. Известно ведь, как дают красивым певицам деньги на клипы…
— Вот именно!
— Надо, однако, помнить, Стэплтон, и то, что вновь найденный факт может не иметь к нашим преступлениям вовсе никакого отношения. Вы спрашиваете, о чем он свидетельствует? Да, возможно, совершенно ни о чем!
— Совсем?
— Кроме, скажем, того обстоятельства, что Сковородин спонсировал десятки и даже сотни проектов и фондов. Кому он только не давал деньги! Каким только фондам! Кстати, вы выяснили, каким именно?
— Да уж составила списочек.
— Так вот… Миллиард стыренных денег — это все-таки миллиард. Люди, имеющие халявный миллиард, склонны к широким жестам. Что и говорить, у похищенного Бориса Павловича Сковородина широкая натура, он много занимался благотворительностью, жертвовал деньги направо и налево…
— Однако, должна заметить, вел крайне строгий учет! — заметила, перебив шефа, Арина. — Давать-то он давал и действительно жертвовал разные суммы десяткам и десяткам всевозможных фондов. Но его бухгалтерия тщательно следила, как тратятся эти деньги, не разворовываются ли они.
— Очень важная информация, Стэплтон. Однако, позвольте, я закончу свое рассуждение. Итак, возможно, деньги, пожертвованные на клип молодой певицы, говорят всего лишь о щедрости магната Бориса Сковородина. И вполне возможно, они с певицей Дашей даже не были лично знакомы.
— Думаете?
— Надо хорошенько покрутить этот факт с деньгами для клипа.
— Да я уж крутила, — вздохнула Арина. — Может, так: тот бывший Дашин спонсор, который заказал стукнуть ее по голове в подъезде, как раз и есть заказчик, стоящий за подставными ДТП? Может, «тройка» работает на него?
— И как вы связываете свое предположение со Сковородиным? При чем тут магнат?
— Скажем, похищение Сковородина — месть, за то, что он дал Даше деньги на клип. Толстяк приревновал и… Тогда все ясно и с Лешей Карсавиным. Он получил за то, что слишком тесно общался с Дашей. Толстяк…
— Опять приревновал?
— Да, отдал приказ похитить Карсавина и…
— Значит, вы предполагаете, что в случае со Сковородиным действует Дашин бывший спонсор-толстяк?
— Ну, все ведь может быть.
— Увы, вариант не выдерживает критики. Спонсор-толстяк — кстати, я навел о нем справки! — слишком мелкая сошка, чтобы замахиваться на Сковородина. Дать по башке строптивой певичке — да, такое похоже на традиционные разборки в шоу-бизнесе. Но все остальное… Прежде всего, какое отношение к толстяку имеет Белла Борисовна Топоркова?
— М-да… С метеорологиней вообще голову сломаешь, — вздохнула Арина. — Никак не связывается она с остальными жертвами!
— Конечно, я понимаю ход ваших мыслей, Стэплтон, — поощрительно заметил Дамиан, следуя собственному правилу: разгромив идею подчиненного, его тут же надо за что-нибудь похвалить.
— Правда?
— Наша тройка никогда не действует самостоятельно. Жесткие парни всегда лишь выполняют задания. Вопрос, на кого они работают сейчас, у нас остается пока без ответа. Место заказчика, так сказать, вакантно. И вы, естественно, Стэплтон, подыскиваете какие-то варианты. Придумали вот мотив для толстяка-спонсора… Но мы ни за что не вычислим заказчика, пока не поймем, чем этот человек руководствуется.
— Да уж… Если теперь выяснилось, что певица Даша и телеведущая Белла Топоркова вовсе не жертвы подставных ДТП, то попробуй тут пойми-разбери, что их связывает? Никакого мотива здравый смысл не подсказывает.
— Что ж, возможно, тогда здравый смысл тут и ни при чем, — нравоучительно заметил Аринин начальник. — Возможно, что за каждым случаем стоит не здравый смысл, а вполне безумная идея. Которая и продиктовала сценарий серии этих преступлений.
— Топоркова очень не вяжется… — думая по-прежнему о своем, вздохнула Арина. — Ведь если выходит, что мотив у ребят из серого «Мерседеса» не деньги, а сам инцидент с певицей лишь часть какой-то сложной цепочки, то что все-таки заставило их выбрать в качестве жертвы Топоркову? И почему такое сложное исполнение?
— Сложное исполнение?
— Ну да. Если ДТП только предлог и способ приблизиться к жертве, зачем так сложно приближаться к ней? Ну, допустим, в случае со Сковородиным понятно. Действительно, к магнату не очень-то приблизишься. Но какая-то Белла Борисовна Топоркова! Разве не проще было кокнуть ее мимоходом где-нибудь? Нет, просто уму непостижимая история.
— Думаю, все-таки постижимая. Вы правы только в том, что мы еще недостаточно о пострадавших знаем. Надо, пока наш досточтимый месье Жиль занимается своими делами, и нам поднажать на рутинную работу, Стэплтон! Надо собирать информацию.
— Ну, я-то выпытала все, что могла, у друзей, коллег и знакомых Беллы Борисовны.
— А я говорил с ее единственной родственницей, инокиней Евпраксией. И она уже все сказала.
— А что, если не все, шеф? Может, мне теперь поговорить с ней? Ну, так, по-женски…
— Вы думаете? Впрочем, работать-то вам…
— То есть?
— А знаете, я согласен. Правда, расспросите еще раз инокиню. Про всю биографию и подноготную Беллы — от пеленок. Все, что инокине известно.
— О’кей, — как всегда, безо всякого энтузиазма согласилась Стэплтон.
— Кстати, продолжайте и дальше заниматься бухгалтерией Сковородина. Циферки-то важны чрезвычайно!
— То есть вы опять предлагаете мне разорваться на части, босс?
— А я опять повторю: уверен, дорогая, ваш профессионализм позволит вам этого избежать.
Снежинская промолчала, но в глазах ее так и застыл вопрос: «А чем будете заниматься вы?» Однако, как совершенно неуместный при общении с начальством, озвучен он не был.
* * *Тем же вечером Арина навестила в монастыре инокиню Евпраксию…
Узнав, что беспокоят ее в связи с расследованием исчезновения ее родственницы, инокиня вышла к посетительнице. Но была немногословна и более чем сдержанна. Не слишком приветлива.
— Вам не следует более сюда приходить, — сказала она Снежинской.
— Почему?
— Потому что это бесполезно. Беллы больше нет среди живых.
Инокиня сидела рядом с Ариной на скамье в тесном обветшавшем коридоре, сложив руки на коленях и склонив голову. На собеседницу она не посмотрела ни разу.
— С чего вы взяли, что ваша кузина мертва? — удивилась Арина.
— Я знаю. И не будем более об этом.
— Вы уверены?
— Да, оставим ее душу в покое. Так сказал мне батюшка. Это кара. Так примем ее безропотно.
— Кара? Но…
— Я не должна более встречаться с вами, — повторила Арине ее облаченная в темные одежды собеседница. — Поймите, все это суета. И потом, слишком много посещений и разговоров. Это беспокоит сестер, нарушает покой обители. А уж что случилось, то случилось…
— Но мы можем, по крайней мере, хотя бы выяснить, при каких обстоятельствах Белла Борисовна погибла. Если уж вы так уверены, что она погибла, — возразила Снежинская.
— Увы, обстоятельства ее смерти уже не имеют значения.
— Но почему?
— Потому что это наказание.
— А вдруг случайность?
— Нет, кара, наказание… — повторяла инокиня в ответ на все Аринины уговоры рассказать ей подробнее о жизни Беллы Топорковой.
— Но за что было богу так наказывать вашу кузину? — наконец не выдержала Стэплтон. — По отзывам ее коллег, друзей и даже бывшего мужа, она была приличной женщиной… Милой, доброй. Кажется, никогда никого не обидевшей.
— Есть тайные деяния, которые известны немногим. Конечно, Беллочка старалась по мере сил искупать своей дальнейшей жизнью грех юности.
— Тайные деяния? Грех юности? — оживилась Арина.
Инокиня еще ниже опустила голову:
— Белла совершила страшный грех, страшный…
— Страшный грех?
— Это было, конечно, давно. Но такие грехи не имеют срока давности. И не нам их судить.
— Но что она сделала?
— Беллочка совершила ужасный поступок.
— Вот как? Неужели такой ужасный, что даже нельзя сказать?
— Я не имею права раскрывать эту тайну.
Инокиня поднялась со скамьи, давая понять, что разговор окончен.
«Короче говоря, — мысленно подвела итог своего визита в монастырь Арина, — инокиня уже не верит, что ее родственница найдется, и не хочет более говорить о ней. Другими словами, не желает сотрудничать со следствием, что существенно осложняет дело».
