Виктор Рябинин - Каждый умирает в своем отсеке
— Серега, я слышал, ты чуть-чуть холостякуешь? Помоги, брат, — жалобно взмолился Воронин — Моя еще не уехала, а мне позарез одну проблему нужно решить, поговорить кое с кем тет-а-тет. К себе товарища пригласить не могу, дело слишком щекотливое. Можно мы к тебе вечерком подгребем? Не волнуйся, все будет путем.
Акелов согласился. И хотя уезжать ему через два дня и пора уже размораживать холодильник, закупать в дорогу продукты, собирать чемодан и т.д., отказать сослуживцу он не мог. Для себя решил: успею еще.
В назначенное время трель звонка возвестила, что гости уже на пороге. Открыл... и обомлел! "Товарищем" Толика оказалась миловидная девушка лет 27. И не одна, а с подружкой. Толя Воронин вальяжно держал обеих под руки и расплывался в нахальной улыбке.
— Ну что, Акела, принимай гостей. Чтоб ты не скучал, решил и тебе "товарища" доставить.
От неожиданности обескураженный хозяин квартиры сумел лишь промямлить дежурное: "Заходите" и отойти в сторону, пропуская гостей. Через несколько минут те почувствовали себя в квартире Акелова, как рыбы в аквариуме. На журнальный столик были выставлены шампанское, конфеты и апельсины. Беседа лилась полноводной рекой, постепенно смывая остатки смущения и робости с лица хозяина квартиры.
Выпили за знакомство. Затем еще и еще. Словом, радушному хозяину предстояло снова бежать в магазин. Сергей извинился, встал из-за стола и, подойдя к книжному стеллажу, взял с полки томик Лермонтова — бесхитростный домашний сейф, где хранились семейные сбережения. Книга заметно распухла. Оно и понятно, ведь вчера сюда он собственноручно вложил пачку отпускных. Почувствовав затылком взгляд гостей, Сергей посчитал неудобным что-то скрывать или перепрятывать. Взяв из пачки между страницами купюру в 500 рублей, он поставил Лермонтова обратно на стеллаж.
Вечер удался. Они пили коньяк и шампанское, закусывали шоколадом и мороженым, много танцевали и пели под гитару. Воронин разошелся не на шутку, в очередной раз поднимая бокалы, предложил тост за своего лучшего друга Акелу и за лучшее заполярное время - "кобелиный сезон". Именно так на Севере называют пору полярного дня, когда многие офицеры становятся "холостыми", а женщины - "незамужними" особами.
Прекрасная половина бурного застолья захихихала, всем своим видом показывая, что пьяная и плоская шутка Толика им понравилась.
Опять танцевали и пили. Непривычный запах духов чужой женщины под воздействием алкоголя уже больше не беспокоил совесть хозяина квартиры. Она уснула, оставив бодрствовать лишь инстинкты. А дальше... Что было дальше, Сергей Акелов помнил смутно: обрывки фраз, чей-то жаркий шепот и возмущенное: "Ты что, спишь?"...
...Его разбудил аварийный крик Воронова:
— Акела, блин, подъем! По местам стоять, с якоря и швартовов сниматься! Мы с тобой, братан, кажется, проспали на службу!
В квартире больше никого не было. Полдюжины пустых бутылок, коробки из-под конфет, апельсиновая кожура и прочие атрибуты минувшего разгула наглядно свидетельствовали: вечер удался на славу. На зеркале трюмо алой губной помадой было выведено по-французски: "Мерси".
Кто оставил данное послание, было понятно, но вот за что их благодарят, выяснили позже. Вместе с томиком Лермонтова из квартиры исчезли все деньги, как, впрочем, и надежда на долгожданный отпуск...
...Рассказывая соратникам по палате эту историю, капитан 3 ранга Сергей Акелов кисло улыбнулся и пояснил:
— В отпуск я все же поехал. Офицеры корабля собрали мне деньги и, хотя я долго отказывался, насильно впихнули меня в поезд. После этого случая, завидя меня, целый год друзья улыбались и говорили: "Ну что, братан, Акела промахнулся?" А я дал себе зарок: никогда не поддаваться мимолетным соблазнам.
— И получается? - на всякий случай поинтересовался летчик Кащеев и, не дождавшись ответа, вздохнул: — А у меня нет.
11. ПОМАТРОСИЛ ДА И БРОСИЛ!
Второй месяц Андрей находился в военном госпитале. За это время из старожилов в палате остался только он и летчик Кащеев. Штурмана Акелова и подводника Олега Сорокина выписали и на их место поместили других. Пару раз за это время приезжал Сан Саныч и вместе с многочисленными гостинцами привозил последние новости из гарнизона подводников.
— У нас там одна комиссия за другой. Всех опрашивают и очень интересуются, что да как. Берут письменные показания, а старпом рассказывал, что его спрашивали об организации хранения на корабле электронагревательных приборов. Говорят, что в выгоревшем седьмом отсеке специалисты что-то нашли и считают, что пожар возник по вине личного состава. Не то паяльник там какой-то нештатный оказался, не то грелка... Батю на период работы комиссии отстранили от должности, а дивизией сейчас "рулит" начальник штаба. В конце месяца, говорят, лодку потянут на ремонт в завод. Прости, Андрюха, тогда будет трудно вырываться к тебе, но я что-нибудь обязательно придумаю, — как бы извиняясь, заулыбался верный боцман.
Судя по тому, что Сан Саныч вот уже недели две не показывал носу, лодка на самом деле сейчас находится где-нибудь в заводском доке, решил Андрей. Как там они? После шока от пережитой трагедии, разыгравшейся во время глубоководного погружения, любой экипаж нуждается в отдыхе и психологической релаксации. Гибель товарищей, с кем еще вчера беседовал, смеялся, балагурил и готов был идти, без преувеличения, и в огонь и в воду, безжалостно вышибает из привычной житейской и служебной колеи. Но тут ничего не поделаешь - таковы суровые законы подводного флота: в случае аварии каждый умирает в своем отсеке, сознательно и до упора из последних сил наваливаясь грудью на кремальерное устройство (специальный замок с поворотным механизмом, обеспечивающий равномерный прижим люка ко всей окружности стыка. - АВТ.) и наглухо задраивая межпереборочный люк. Прощайте, мужики... И не поминайте лихом...
Нередко подвиг и сознательное самопожертвование этих людей нивелируется высокопоставленными столичными военными чиновниками и оценивается прямо противоположно содеянному.
Так уже было на советской атомной лодке К-219, затонувшей в Саргассовом море в октябре 1986 года. Тогда в результате аварии в шахте баллистической ракеты потек окислитель. От его паров мгновенно погибли офицер и два матроса. Еще один - матрос Сережа Преминин — героически погиб, вручную опуская в активную зону реакторов компенсирующие графитовые решетки. Если бы этого не было сделано, мир наверняка узнал новый Чернобыль, только мощнее в десятки крат. Реакторы были заглушены, а 115 моряков из 119-ти удалось спасти.
Поскольку ракеты могли взорваться в любую секунду, командир Игорь Британов не побоялся сразу после аварии дать команду на всплытие подводного ракетного крейсера стратегического назначения, находящегося к тому же на боевом дежурстве. За одно это его уже должны были сурово наказать, как наказали старшего лейтенанта Николая Беликова, потерявшего партбилет в тот момент, когда он вместе с матросом Премининым спасал реактор, да и саму лодку от взрыва. "Руководящая и направляющая" оказалась скорой на расправу и карающей рукой выкинула Беликова на берег, списав с подводного флота, презрев очевидную суть человеческого и офицерского подвига. Британова и командира электромеханической боевой части Игоря Красильникова исключили из партии и тоже отправили в запас. Катастрофу приказали забыть, как страшный сон.
Маховик судебно-правовой волокиты раскручивался долгие годы, ломая судьбы выживших, круша надежды родных и близких погибших. Родителям Сергея Преминина спустя 11 лет все же вручили звезду Героя России. А командира корабля Игоря Британова, как и других офицеров подводного крейсера, не наградили, но и не наказали. "Хорошо, что не посадили", — мрачно шутил по данному поводу Британов, когда в 2000 году пришла наконец долгожданная и справедливая общественная реабилитация. Британову тогда присвоили звание капитана 1 ранга, а от свердловского губернатора он получил в подарок квартиру.
Причиной тому, очевидно, послужил голливудский блокбастер "Враждебные воды". На том берегу Атлантики по достоинству оценили и с восхищением отнеслись к поступку русского подводника. Когда американские режиссеры только приступали к работе, они нашли Игоря Британова. Сказали, что будут делать кино на основе реальных событий, то есть про него, Британова. К тому же посулили хорошо заплатить за детальный рассказ о давней трагедии. Офицер честно поведал им свою историю, и киношники исчезли. Конечно, никаких денег Британов не получил. Он не обиделся, но когда те снова объявились и предложили ему консультировать киногруппу, отказался. Согласия на использование образа командира как прототипа главного героя американцы тоже не получили.
В 1997 году кинокомпания "Уорнер Бразерс" выдала в прокат свои "Враждебные воды". Посмотрев фильм, Британов сильно возмущался: "Там же полно идиотизма! Например, чтобы затушить огонь на атомоходе, командир принимает решение открыть крышки ракетных шахт и так погрузиться в воду, чтобы забортная вода сама потушила пожар. Но так действуют только самоубийцы! Лодка с открытыми люками неизбежно пошла бы камнем на дно.
