Энтони Фруин - Месть скорпиона
– Еще чашечку, голубчик? – спросила она.
Винс кивнул, и миссис Спунер налила ему еще чаю.
– Мне уже задавали все эти вопросы. Полицейские были у меня несколько раз, они были очень любезны и сначала не слишком мне поверили, но мне все равно было нечего добавить.
– Лайонел ездил куда-нибудь отдыхать?
– Нет.
– Он ходил в церковь?
– Вы хотите сказать, в синагогу?
– Да.
– Нет.
– У него когда-нибудь была девушка?
– Нет.
– Он был когда-нибудь женат?
– Нет.
– У него были увлечения?
– Боулинг – больше ничего. Но я сомневаюсь, что вам удастся узнать у них что-то интересное. В боулинг-баре собираются одни старики, они там буквально законсервировались. Вряд ли они вспомнят, какой сегодня день недели.
– Но у него были какие-нибудь мечты, планы, амбиции? Ну хоть что-нибудь?
– Он часто говорил, что хочет закрыть торговлю, купить домик в Клифтонвилле и поселиться там.
– У него были деньги. Почему же он этого не сделал?
– Не знаю. Он был вечно занят.
Винс не знал, о чем еще спросить.
Дело было не в том, что миссис Спунер чего-то не заметила – она неглупа и наблюдательна, – дело заключалось в том, что замечать просто было нечего. Лайонел вставал по утрам, целый день занимался магазином, а вечером ложился спать. Иногда он захаживал в боулинг, иногда – и это стоит особняком – в массажный салон… но об этом лучше пока умолчать.
– Расскажите мне о том дне, когда это произошло.
– Каком дне?
– Когда его убили. Когда вы в последний раз видели его живым.
– Ах, этот день. Такой же, как и все прочие. Я ушла в половине седьмого. Он остался сидеть над гроссбухами. Я сказала: «Всего доброго!» Он сказал: «Всего доброго», – и я пошла домой.
– Вы не заметили в нем ничего необычного? Быть может, утром или за день до этого?
– Нет. Совершенно такой, как и всегда. Бодрый, деловитый, ничего необычного.
– Значит, вы ушли в половине седьмого, а потом вам позвонили от Старины Билла?[8]
– Старины Билла? – не поняла миссис Спунер.
– В смысле из полиции.
– Ах, полиции…
– Значит, вы обо всем узнали из их звонка?
– Ну да. Я ездила на опознание.
– Вы что-нибудь знаете о том, что с ним сталось после того, как вы ушли?
– Нет. Полицейские думали, что он мог пойти куда-то на прогулку, потому что ни в магазине, ни в квартире не было никаких следов, например борьбы. На ночь он закрывался и незнакомым не открывал.
– Он ходил гулять?
– Обычно он выходил, когда ему нужно было что-нибудь купить. Просто так он не гулял.
Винс допил чай и оприходовал седьмое – и последнее – печенье. О чем еще он мог ее спросить? Могло ли быть нечто, что она знала, но чему не придала значения? Нечто затерявшееся в глубинах ее памяти, что могло пролить свет на загадку?
Если и было, у него не оставалось времени сидеть и, терпеливо задавая вопросы, это выуживать. Какая-нибудь лихая машинистка скорее перепечатает полное собрание сочинений Шекспира.
Она могла знать что-то, какую-нибудь мелочь, но у Винса не было времени на ее поиски.
Он достал блокнот, вырвал листок и записал для миссис Спунер свое имя и номер мобильника.
– Я остановился в пансионе «Отель Пассат» на Форт-Кресент. Если вы что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните мне. Или если объявится кто-то, кто что-то знает, пусть он позвонит.
– Конечно, голубчик. Обязательно.
Винс пошел тем же путем обратно, мимо своей гостиницы, в боулинг-клуб, расположенный на Восточной эспланаде в Клифтонвилле. Несколько посетителей гоняли шары, ни одному из них нельзя было дать меньше семидесяти.
Кое-где виднелись таблички с надписями «Только для членов клуба», но никто Винса не останавливал, и он прошел без помех. У окна группкой сидели несколько старичков и старушек в белых костюмчиках. Винс подошел к бару и привлек внимание протиравшего стаканы бармена.
– Вы член клуба, сэр? – спросил его бармен.
– Нет, но те, с кем я пришел, – члены. Они сейчас подойдут.
– Что будете пить?
– Есть у вас водка и апельсиновый сок?
– Конечно.
Бармен отошел готовить коктейль, а Винс подумал, что не стоит ему заводить с ним разговор о Лайонеле. Лучше обратиться к местным завсегдатаям.
Он взял бокал и огляделся в поисках подходящего кандидата. В окружении цветочных горшков сидели два посасывающих трубки старикана.
Винс подошел к ним.
– Прекрасный денек сегодня, не правда ли? – начал он специально предназначенным для провинции тоном.
– После обеда, говорят, будет дождь, – отозвался тот из них, что был потолще.
– Ничего, овощам это только на пользу, – сказал тот, что был постройнее.
– Надо думать, – ответил Винс и перешел к делу. – Позвольте, я представлюсь. Меня зовут Винсент Наррауэй.
– Приятно познакомиться. Я Уолтер Кэмден, а это Харольд Шипли, – сказал полный, протягивая руку.
Когда формальности остались позади, Винс сказал, что он сотрудник страховой компании и приехал выяснить некоторые неясности, возникшие в связи со смертью одного из членов их клуба.
– Кого это? – спросил Шипли.
– Лайонела Блаттнера, – небрежно ответил Винс.
– А, старика Лайонела, – пыхнул трубкой Кэмден.
– Вы его знали? – поинтересовался Винс.
– Не то чтобы знал. Он частенько сюда захаживал, но не сказать чтобы я его знал. Играл с ним партию-другую, вот и все. Он никогда ни с кем не пытался свести знакомство – ну для чего обычно люди ходят в боулинг-клуб. Так вот, он никогда ничего такого не делал, верно, Харольд?
Харольд пососал трубку, немного подумал, поскреб нос, зевнул и ответил:
– Ну да, никогда. Вот ведь как с ним случилось.
– Да уж. А кто-нибудь здесь его знал? – спросил Винс, прекрасно понимая, какой последует ответ.
Кэмден и Шипли посмотрели друг на друга и покачали головами.
Все было так же, как с миссис Спунер. Винс дал им свой телефон и сказал, где остановился, на случай если они или кто-нибудь из их знакомых что-нибудь вспомнят.
Но он не очень на это надеялся.
Он чувствовал, что ответ на эту загадку нужно искать не среди этих безгрешных созданий. Преждевременная смерть Лайонела и здешние кадки с пальмами явно имели мало общего.
Он просмотрел список членов клуба, который старательно составил Фил: имена, адреса, номера телефонов. Фил так ничего и не нашел, и Винс чувствовал, что не стоит ему снова пахать ту же пашню. Будем считать этот этап уже пройденным.
Так с чего же ему начать?
Ну хотя бы не мешает подкрепиться как следует.
Винс прошел по прибрежному бульвару мимо башенки с часами к тому ресторану, где они сидели в день, когда исчез Гарри.
Сейчас там почти никого не было. Винс сел за столик у окна и стал смотреть на море. Официантка порекомендовала ему отведать фирменное блюдо – гуляш, Винс согласился. Он огляделся и не увидел ни одного знакомого лица; его тоже вроде бы никто не узнал. Это было хорошо.
Винс снова набрал номер Эвелинга, и на этот раз ответил женский голос.
– Да?
Это было «да» уроженки южного Лондона, и притом усталой. Такой голос очень подходил для жены.
Вежливые экивоки и установление контакта здесь будут пустой тратой времени.
– Терри дома?
– Придет в семь, – сказала она, умудрившись совместить в этом ответе раздражение, нетерпение и безразличие.
– Я тогда позвоню в семь.
Она повесила трубку.
Даже не спросила, кто я и что передать. Вечером позвоню старине Терри, посмотрим, что он скажет.
Гуляш был очень ничего, и Винс оставил пару фунтов для официантки, которая, как он и подумал, была венгеркой.
Затем Винс поднялся на холм и прошел по Хай-стрит до магазина, где, по словам Шерил, продавали походное снаряжение. Там был хороший выбор спальных мешков, и Винс выбрал один дорогой, на гагачьем пуху, и один дешевый, с нейлоновым наполнителем. Еще он купил туристический коврик для пущего комфорта и уже на выходе приметил небольшой потайной фонарик.
Паренек-продавец объяснил ему, как пройти к магазину хозяйственных товаров, где Винс приобрел суперлегкую выдвижную лестницу. При том что в ней было три метра длины, в сложенном виде ее можно было свободно нести под мышкой. Работа, думал Винс. Что ж поделаешь, такая работа.
Неся в руках большой полиэтиленовый пакет с покупками, Винс прошел по Хай-стрит и потом по Нью-стрит, до магазина Лайонела. «Газетный киоск Блаттнеров» – гласила надпись над входом. Маленький магазинчик, как ни посмотри, и вряд ли даже в самый пик сезона в него заходило много туристов. Нет, это был просто магазинчик на углу, из тех, что обычно обслуживают только тех, кто живет по соседству.
Вывеска над магазином выглядела так, будто была сделана еще в начале шестидесятых. Краска выгорела от солнца, а местами и вовсе слезла, обнажив дерево.
