Ирина Боур - Слёзы Рублёвки
Сколько сил положено было!
И вот — наладилась жизнь!
И конечно, тут тоже не до ребёнка. На Канары хочется. В Таиланде ещё не были, хоть туда уже и жук и жаба ездили. Слушай, давай в Индию слетаем? Хочется на рериховские пейзажи воочию посмотреть. А в Америку возьми меня с собой на выставку?
Дом в Берлине завели… Точнее, около Берлина.
И здесь… То массаж. То бассейн. Слушай, я с Ленкой в 'Царскую охоту' схожу, пойдёшь с нами? Там Филя выступает, хоть заставить его песенку по заказу спеть…
Или: я не могу с этой дурой! С этой горничной! Представляешь, она мои лифчики примеряет!..
Да нет, хорошо это всё. На то и работаем. Не на горничную, конечно, вороватую… хотя за семьсот долларов зарплаты вороватость сама заводится. Как моль. Все жалуются. Но прислугу можно сменить. И сменили.
Нет, живём, чтобы жить! И жить хорошо!
Вот только хорошо не получается…
Господи, как я устал, подумал Виктор снова, ловко миновав будку гаишников и по-прежнему старательно ловя белую линию разметки левым колесом…
5.
Муж крикнул из коридора:
— Насть, я пошёл!
Настя направилась к нему — они традиционно обменивались поцелуем перед тем, как расстаться на весь день.
— Пока, говорю! — подстегнул её нетерпеливый голос мужа.
— Погоди, — поспешно отозвалась она. — Сейчас я тебя провожу.
Витя стоял уже наполовину в дверях.
Поцелуй его был тороплив.
И дежурен.
Дверь за ним захлопнулась.
Анастасия постояла немного, бессмысленно глядя на неё. Затем прислонилась лбом к жёсткой коже.
Что-то было не так. Конечно, поцелуй перед отъездом на работу не назовёшь важным признаком семейного благополучия. Или неблагополучия. Но она давно уже начала примечать — хотя не хотела отдавать себе в этом отчёт, — что этот когда-то столь привычный и светлый жест… да, именно светлый, он связывался у неё с тем утренним светом, которым умытое свежее солнышко заливает спальню на рассвете…
Что-то ушло из этого поцелуя…
Вот это самое солнышко.
Она прошла в гостиную, бездумно нажала кнопку пульта. Панель на стене засветилась, какой-то бородатый дядька что-то заныл про то, что 'у нас пока нет возможности выделить средства, но мы…'
Настя с раздражением выключила телевизор.
С Витей уже некоторое время идёт всё не так.
Ничего, кажется, не изменилось, но из их общения ушло какое-то особенное содержание. То самое, которое все эти годы наполняло их отношения.
Может, у него появился кто? Завёл себе девку, пока она страдала от болей, была беременной, вынашивала, рожала…
И кажется, можно понять, когда это началось. С чего пошло вырастать это отчуждение. Не с того ли странного и нелепого случая, после которого на их семью… неприятности посыпались? У Виктора на работе. У неё.
Словно что-то сжимать их начало, стеснять. И одновременно подтачивать…
Не с того ли случая всё пошло?
* * *
К тому времени они уже два года жили на Рублёвке, в этом особом мире богатых. И больше всего Насте нравилось то, что они с мужем были одними из немногих, кто вложил в дом и участок свои, истинно трудовые деньги.
Они не участвовали в залоговых аукционах. Витя прошёл весь путь бизнеса, начиная ещё со студенческой скамьи. И прошёл через все: бартерное посредничество, закупки-перепродажи, информационное посредничество, доли в организованных контрактах — пока, наконец, не обнаружил свою нишу. Это было совершенно убитое разрухой 1991–1992 годов маленькое экспериментальное предприятие по производству фарфора. Он поднял его из руин, организовав сначала небольшую, потом всё более расширяющуюся сеть продаж, разворачивая новые производства, становясь дилером некоторых больших фарфоровых заводов.
К 1998 году у него была уже надёжная, подстрахованная другими видами производств компания, которая вышла на международный уровень. Дефолт задел её, конечно. Но Витя про трудности не любил рассказывать. А вскоре оказалось, что эти самые трудности только развили его фирменный, непередаваемый стиль бизнеса — холодное упрямство и высочайшая творческая энергия. Креативность.
Словом, Анастасия кризиса даже и не заметила. Её Витя ничем не заставил поступиться. Хотя что там она и тратила? Ну да, дом надо поддерживать. Затеяли тогда ремонт той, первой дачи. Да, ремонт тогда бросили. На него уже не хватало. А с покупками на семью всё обстояло по-прежнему. Так они и жили очень скромно, хватало им как-то восьмисот долларов в месяц, надо же! Не помнила она, чтобы в чем-то пришлось сильно поджаться. Сумел Витька из кризиса выплыть!
А после дела пошли вообще замечательно! Виктор вторгся на китайский рынок и нашёл там благодарную нишу. Нет, конечно, он не продавал китайцам свой фарфор — это было бы смешно. Зато он разместил у них своё производство, и теперь вместе с собственным продавал ещё и китайскую продукцию, всегда славившуюся своим качеством и древней историей.
Благодаря этому он в начале двухтысячных годов смог достичь такого уровня личного благосостояния, чтобы позволить себе купить не только квартиру в 'тихом центре', но и дом по Рублёво-Успенскому шоссе. В Барвихе-19. Рядом с Есиным, главным московским строителем.
Тем самым как бы вошёл в состав российского высшего общества.
Сначала Анастасию тут, на Рублёвке, всё радовало. Будоражило кровь сознание, что она принадлежит к высшей касте, что под её управлением — настоящий особняк, вышколенная обслуга.
Интересно было и жить в атмосфере Рублёвки. Когда в магазине можно встретить растрёпанную знаменитость. В ночном клубе — оторваться с другими знаменитостями так, как и представить себе не могут обычные люди. А на спортивной площадке поиграть в теннис с жёнами первых лиц в стране.
Но постепенно это стало привычно. Настолько, что иногда она даже тосковала по тому простому деревянному дому в два этажа, который они построили почти что своими руками… А что! Она тоже кашу строителям варила!
Впрочем, Настя несколько лукавила. Жизнь здесь уже трудно поменять на что-то иное. Их здешний дом, из красивого, качественного камня был очень хорош. Выстроенный в английском стиле… нет, всё же… Не в стиле. Но с намёком — правда, толстым — на английский стиль… Он внутри был просторнее, чем казался снаружи. И был очень уютным. Поскольку Витя пропадал на работе допоздна, то работами по переделке-перекомпоновке Анастасия распоряжалась практически сама. Конечно, с мужем согласовывались основные идеи — но ежедневно возникало столько частных, но важных вопросов, что она искренне гордилась собою, своим умением управлять. И своим архитектурным вкусом.
Впрочем, трезво понимала Анастасия, от неистребимого советского духа никуда деться не удалось. Да и куда от него денешься, выросши в двухкомнатной смежной хрущёвке?
Так что в итоге и вышло смешение английского с хрущёвским. Входная дверь открывалась не в гостиную сразу, как у англичан, а в холл. Из холла можно было пройти на кухню, где — ну, куда ж от этого убежишь? — был устроен диванчик изогнутый, чтобы можно было сидеть на нём вокруг стола. Как на традиционной кухне советского человека.
Гостиная была, скорее, американизированной: специально устроен подиум, оборудован 'мягкий уголок'. И ещё ей нравилось, что она заставила всех согласиться с отдельным помещением под столовую — вид традиционного стола в углу её никак не устраивал.
Ну, спальню сделали на втором этаже, кабинет для Вити — рядом. Тут же — громадную лоджию, всю в зелени, чтобы летом можно было загорать там обнажённой и чувствовать себя, как в лесу.
Впрочем, на лес эта лоджия и выходила.
В общем, домом она была довольна.
Довольна и соседями.
Поначалу опасалась, что придётся иметь дело с надутыми — или наоборот, с бандитскими — миллионерами. Хотя где-то в глубине души у самой пела, пела струнка: надо же мы, мы, мы тоже теперь — миллионеры! И не те, что были при Ельцине, в рублях, а настоящие!
А всё ж настоящих миллионеров она побаивалась. Но оказалось, что уж в их-то посёлке вокруг — милейшие люди! В основном, врачи, которым выделили тут участки ещё чуть ли не во времена Сталина. И которые так и продолжали тут жить, несмотря ни на какие пертурбации, нехватки денег и выгодные предложения от новорусских покупателей.
Хотя, справедливости ради, надо сказать, что всё же простых участковых из поликлиник тут не было. В основном главные врачи хороших больниц, профессора. В общем, светила. Но всё равно — ауру вокруг поселка они создавали интеллигентную, очень мирную и добрую. Когда впоследствии Антон научил её хотя бы частично ауру чувствовать, Анастасия убедилась в этом почти воочию. Но и до того хорошая атмосфера чувствовалась.
И всё было хорошо… вплоть до той нелепой ссоры на стоянке перед магазином…
* * *
Произошло всё как-то неожиданно. Анастасия ехала с Ленкой и Вигги в 'World Class' на Ильинском шоссе. Ей нравилось это место с мягкими теннисными кортами, с хорошей сауной и массажной.
