Виктор Дан - Смерть депутата
– Извините! Проходите в квартиру.
Михаил вошел в прихожую и, не дожидаясь предложения, снял куртку. Шерстяную спортивную шапочку он спрятал в карман куртки еще в лифте.
– Проходите, можете не разуваться, – поняла намерения Михаила хозяйка, так как тот тщательно вытирал ноги о коврик на входе.
Мебель в общей комнате оказалась солиднее, чем у Бортко. Чувствовалось, что в этом доме обстановке придают гораздо большее значение.
– Вы одна дома? – спросил Михаил, усаживаясь на указанное место.
– Сын ушел по делам. Дочь где-то у подруги.
– Сколько Вашим детям лет?
– Сыну семнадцать, заканчивает школу, дочери весной будет четырнадцать.
– На кладбище было много людей и мне показалось, что семья у вас должна быть гораздо больше.
– То родственники мужа. Их много живет здесь в городе. Вы это хотели узнать? Или есть причина серьезнее?
– Есть. Заново открыто следствие по случаю гибели Бортко и Вашего мужа. Я хотел бы побеседовать с Вами. Возможно, муж что-либо говорил такое, что прольет свет на это темное дело.
– Ничего я не знаю. А что дело темное, так всем и так ясно. Вадим был человек без тормозов. Как я отговаривала Сергея не ездить на ту рыбалку. И Вадиму звонила. Так он уперся рогом и все…
– Ваш муж и Бортко давно знали друг друга?
– Да еще с института. Сергей на курс моложе. Попал по распределению в тот же цех. Там они и сдружились на беду.
– Мне показалось, что вы с женой Бортко не ладите.
– Она всегда высоко неслась. Теперь почему-то считает Сергея виноватым в их гибели. А по мне, так наоборот. В такую погоду только сумасшедший мог затеять рыбалку.
– Общее горе должно было сблизить вас…
– Как видите, это не обязательно. Не хочу их видеть. Ни ее, ни ее гулящую сестру.
– У Вас есть основания для такого тяжелого обвинения?
– Есть, раз говорю такое о женщине…
– Не могли бы Вы высказаться конкретнее, о причине…
– Извините, не собираюсь объясняться. Это мое личное мнение и никто меня не заставит его изменить.
– Хорошо! Оставим эту тему. Последнее время Вы не слышали от мужа о каких-либо проблемах или конфликтах Бортко или его личных?
– Да они все время были как на вулкане, нервные и дерганые, но дома о работе не говорили.
– Как вы относитесь к слухам, что их гибель подстроили?
– В наше подлое время все может быть, только я ничего об этом не знаю. Не нужно было в декабре идти в море. Это последнее, что я могу сказать.
Михаил понял, что пора прощаться. Больше для проформы он оставил свою визитную карточку.
– Звоните, если что-либо вспомните, появится информация или предположение…
По дороге он побывал в гастрономе. Купил торт, апельсины и бутылку крымского вина. Анастасия любила мускат.
За городом на трассе уже встречались снежные заносы. Михаил пристроился за мощным трейлером и без проблем, если не считать что на полтора часа дольше, добрался до своего села. Подъезд к дому, а это метров тридцать, уже пришлось расчищать лопатой.
Воскресенье Михаил провел в домашних хлопотах, однако мысли о работе его не отпускали. Такое было чрезвычайно редко и свидетельствовало только об одном – расследование зашло в тупик. Напрасно Михаил утешал себя тем, что подтверждение версии о несчастном случае – тоже результат. Он знал, что не сможет себя обмануть. До сих пор он не получал «проколов». Были случаи, что преступнику удавалось избежать наказания, так как, к сожалению, было куда бежать – границы СНГ были практически прозрачны. Но главное, ему всегда удавалось установить, кто и как совершил преступление и собрать вполне доказательные улики.
Единственным результатом его воскресных размышлений был план действий на понедельник. Предстояло ознакомиться с официальными заключением экспертизы катера, побеседовать с нотариусом по поводу завещания Бортко, посетить ателье «Модный Силуэт» – семейный бизнес сестер, встретиться с Феликсом.
Михаил отвел на дорогу три часа и не ошибся. Выехал сразу после шести утра, но припарковался у здания научно-технического отдела только в четверть десятого. Снегопад прекратился еще в воскресенье и на дорогах уже поработали снегоочистительные машины, но больше пятидесяти километров в час состояние дороги и движение держать не позволяло.
Не без волнения Михаил вскрывал конверт с заключением экспертов. Его опасения подтвердились. Ситуация только усложнялась. Причиной этого были три факта.
Во-первых, пробоины в днище катера действительно пробиты якорем.
Во-вторых, было не менее двух ударов, так как расположение отверстий и вмятин исключало возможность причинить их за один удар.
В-третьих, свободное падение якоря с высоты человеческого роста не могло причинить разрушения такого масштаба и характера.
Последний вывод был умозрительный, так как новый владелец катера не позволил провести реальный эксперимент.
Чтобы привести Михаила в смятение достаточно было и первых двух фактов. Кто-то из двух, Бортко или Ткач, целенаправленными действиями затопил катер, то есть создавал угрозу гибели для себя и партнера. Почему? Зачем?
Был еще один смущающий момент. В акте экспертизы отмечено, что депутат и его помощник действительно перед этим ловили рыбу. В кокпите катера найдены останки нескольких экземпляров камбалы, один из них с застрявшим крючком и куском лески, идентичным обрывкам, привязанным к бортовой утке.
Первое, что пришло в голову – по какой-то причине произошла жестокая ссора. Один из рыбаков в состоянии аффекта решил затопить катер, убивая себя и другого. Возможно, даже не предполагал смертельный исход, а хотел запугать.
Невеселая история. Можно прямо сейчас писать заключение и закрывать расследование. Только тогда осталась бы неизвестной тайна, которую утопили вместе с собой депутат и его помощник. Есть ли хоть малейшая вероятность раскрыть эту тайну? Кто и что могло послужить причиной раздора двух близких людей? Все факты до сих пор свидетельствовали об их многолетней крепкой дружбе и партнерстве в делах.
Формула интриги
Михаил позвонил городскому прокурору из приемной научно-технического отдела.
– Николай Петрович, добрый день! Срочно нужен Ваш совет.
– Добрый день, Миша! Что у тебя стряслось?
– Не у меня, а в деле. Не хотелось бы говорить по телефону. Я только что прочитал заключение экспертов. Можно заехать на десять минут.
– Приезжай! Для тебя выкрою пять минут. Попроси Ольгу, чтобы сразу доложила о твоем приходе.
Через четверть часа Михаил уже сидел в кабинете Манюни. Как только Николай Петрович закончил телефонный разговор, он дал указание Ольге не соединять его впредь до отмены приказа.
– Готов тебя выслушать. Но сначала прочитаю выводы экспертов.
Михаил протянул конверт с текстом заключения и пачкой фотографий. Манюня сначала просмотрел фотографии, затем принялся читать текст. Михаил едва сдерживал желание высказать свои комментарии. Как ему казалось, Николай Петрович слишком долго читал и держал паузу – вероятно, не мог прийти к каким-либо выводам собственными силами.
– Похоже, дело можно закрывать, – наконец-то произнес Манюня.
– Да! И у меня сложилось такое первое впечатление.
– А сейчас?
– Но теперь я думаю иначе. У меня осталось время до конца недели. Хочу попробовать разобраться глубже. В письме к школьному товарищу Бортко говорит о предательстве. В чем оно состоит, кто его совершил, – вот вопросы, на которые можно попытаться получить ответ.
– Может, пригласить для совета Фесенко, как мы и собирались?
Фесенко был преемником Манюни на должности начальника следственного отдела. Его отличали большой опыт и здравый смысл, который, правда, мало помогал в сложных и нестандартных ситуациях.
– Пока мне понятно, что делать, но если Вы считаете, что это будет полезно…
– Не настаиваю. Я его попросил оказывать тебе содействие.
– Кроме того, не хотелось бы без острой необходимости расширять круг лиц, информированных по данному делу.
– Согласен. Интуиция и мне подсказывает, что так будет лучше. Что ты намерен делать дальше?
– Вообще или сегодня?
– Сегодня и вообще.
– Сегодня хочу познакомиться с завещанием Бортко, посетить ателье «Модный Силуэт», встретиться с Феликсом. Долгосрочных планов нет. Все зависит от сегодняшних результатов.
– Зачем тебе ателье?
– Им владеет жена Бортко и ее сестра.
– Да, забыл. Ты рассказывал прошлый раз, но факт подъема катера все затмил… Предлагаю встречаться ежедневно в девять утра на десять-пятнадцать минут. Вижу, дело на такой стадии, что мне нужно быть в курсе всех деталей.
– Хорошо! Завтра в девять буду с докладом за сегодняшний день.
