Алекс Норк - Четыре с половиной
В пузыре было не меньше, как литра два.
А когда он с выполненной задачей вернулся, оба уже уставились в «видик», шла какая-то подгонка, регулирование, а по изображению стало понятно — кассета с записью с одной из заборных камер.
— Где-то с половины первого?
— Пораньше, Алеш. Минут на пятнадцать даже, чтоб быть в полной уверенности.
На отмотку ушло с полминуты, после чего приказано было сделать паузу.
— Мы, друзья, наблюдать будем в три пары глаз. Работа очень ответственная. Перед ней отдохнем слегка и заправимся. Тем более, намотались мы там с тобой в хозблоке.
— Намотались. Открывай, Макар, кисленькое.
Очень хорошо пилось под сыр, бастурму, черный хлеб, поэтому выпив по стакану, выпили еще по пол.
— Время, однако, — произнес, наконец, самый главный, вытирая салфеткой руки.
Стрелки показывали уже четверть шестого.
— А что будем смотреть-то?
— Ты у нас, Макар, как раз для контроля. Поэтому мы тебе не скажем, что именно смотреть.
— Заметишь что-нибудь — сообщишь, — пояснил Алексей. — Понял? Ну, я стартую.
В верхнем правом углу обозначилось время 0.15 и побежали секунды.
Макар быстро разобрался с обзорным планом — он с камеры на боковой стене, той самой, которую сам поворачивал недавно, когда шел осмотр территории с фонарями.
Кадр очень знакомый, сотни раз виденный на просмотровом экране — в обзор попадает пространство в метра два над стеной и левый и правый ракурсы, позволяющие видеть внутреннюю и внешнюю часть, каждую на три метра в сторону, траву освещенную видеть — что там еще?
Все застыло, потому что — ни ветерка, и только в углу бежали секунды, а теперь уже перескочила минута.
Еще минута, которую Макар перехватил боковым зрением. Вот ведь дали задачу — замечай неизвестно чего.
И еще две минуты минули, только от напряженного вглядывания сделалось как-то внутри неудобно. Он глубоко вздохнул, чтоб, освежившись, сохранить правильное сосредоточение.
А еще через две минуты последовала команда:
— Останови, Алексей.
И другая за ней:
— Так, надавили на глаза ладошками, размяли... поводили глазами в стороны... вздохнули глубоко... так... А теперь дальше включай.
Опять побежало в правом углу, но от передыха стало смотреть веселей.
Хотя не на что.
Чего они там не нашли при осмотре хозблока? Вроде как, чего-то важного не нашли. А важного, хоть убей, ничего он не помнит. Если б, конечно, в его деревне — там бы каждый упер, а наследникам этим зачем?
Поверху что-то.
И Алексей почти закричал:
— Сверху мелькнуло! Видел, Макар?!
— Да, только что. Может быть, птица?
— Какая птица?
— Ну, ласточка могла пролететь.
— В первом часу?
— Останови, Алексей. Я ничего не заметил.
— Остановил уже. Секунд на двадцать надо перемотать.
Моталось быстро, время перескочило сразу аж на минуту, и Алексей повозился немного еще.
— Ну, смотрим.
Теперь уже ясно было — вглядываться ближе к верхнему краю.
Что же оно не мелькает?..
Вон!
— Стоп! Теперь и я видел. Отгони чуть, надо определить место, куда именно перелетело.
— Да я уже примерно понял, Сергей Петрович. Сейчас с Макаром пойдем и быстро разыщем.
— Все же возьмите фонари. И пакет обязательно.
— Само собой. Давай, Макар, двигаемся.
— Что там перелетело, Леш? — спросил тот уже в дверях.
— А вот найдем сейчас, и увидишь.
Человек за столом снял очки, глубоко вдохнул... и длинно выдохнул. Потом съехал в кресле и вытянул ноги.
Прозрачный целлофановый пакет на столе, Макар еще не вышел из удивления и поводит, глядя на него, головой:
— Вы, Сергей Петрович, эта, прямо как Агата Кристи. Ну, надо ж так.
— Всё, ребят, вы в курсе. Остальное, как говорится, дело техники. А сейчас перекусим. Ты прав, Алексей, ночью к пище особая приязнь какая-то.
Шесть утра.
Светло.
И свежо немножко.
Но не холодно, а приятно.
Сменный охранник поднят, а Макара отправили спать.
— Значит, ты понял — будишь Олега, и форсированно его сразу вниз. Потом осмотр.
— Да, кладу в пакет, и спускаюсь к вам.
Оба пошли от крыльца к центральному входу.
— Сергей Петрович, а с расписочками этими теперь как?
— А что? Держи их у себя до последнего.
Четверть седьмого.
У Елены от неспанья под глазами легкая синева, лицо от этого лишь добавилось экзотическим своеобразием. Аркадий, похоже, просох, хотя из бокала что-то потягивает.
Вот и Олег. Спускается по лестнице торопливо, но неуверенно, страхуясь рукой за перила. Лицо — не проснувшегося еще человека.
— Охранник мне сказал, — он водит глазами сразу по всем. — Правда это?
— Правда, — устало произносит Аркадий. — Упал и разбился.
Тот вздрагивает, резко дергает головой... помотавшись, его взгляд сходится с гостем, сидящим несколько в отдалении, у другого конца стола.
— Да как же это?
Алексею наверху понадобится совсем мало времени, поэтому можно уже начинать.
— Убийство.
Аркадий захотел выпрямиться в кресле, не получилось...
— Как убийство? Какое убийство?
— Умелое очень, я бы сказал.
— Вы уверены?
Как спокойно прозвучал ее голос, и лицо — внимательное, но тоже очень спокойное.
— Совершенно уверен.
— Да что же это такое, — Олег поворачивается к бару. — Нет, если выпью, еще хуже будет.
— Крепко спали?
— Да, тяжело как-то.
— Снотворное на ночь пили?
— Не стал. Потому что на алкоголь...
— Правильно, на алкоголь оно так и дает.
— Сергей Петрович, извольте свои слова объяснить. Кстати, наш адвокат уже на подъезде к городу.
— Объясню, Елена. Прямо сейчас, — стараясь не привлекать к себе внимание, по лестнице спускается Алексей и издали коротко кивает ему головой, — прямо сейчас это сделаю.
Алексей быстро проходит, желает всем доброго утра и почти незаметно кладет кусочек бумаги.
Там написано: «У Олега».
— Так мы вас слушаем.
Ишь, тон почти приказной.
Алексей удалился пока в глубину зимнего сада.
— Начну. Начну с джинсовой куртки, которая была на Владимире. Вероятно, куртка была взята из хозблока, вряд ли убитый привез ее с собой в кейсе, однако в любом случае непонятно — для чего в такую теплынь он ее на себя напялил. Второе, что привлекло мое внимание — маленький кусочек сгоревшего носового платка, который валялся у вас, Олег, под балконом.
— У меня?
— Хочу успеть до приезда адвоката, поэтому слушайте внимательно, чтобы не повторять. Итак, сгоревший носовой платок — где он сгорел?.. А там внизу, потому что его остаток даже припекся к асфальту. Следовательно, что?.. Кто-то выбросил горящий платок. Зачем?.. Тоже просто ответить — чтобы проверить реакцию камер, то есть ловят они этот участок территории или не ловят. И убийца убедился, за отсутствием реакции от охраны, что в наблюдение камер этот участок не попадает.
— Чтобы столкнуть потом Владимира? — не удержался Аркадий.
Вопрос говорившему даже понравился.
— Чтобы сбросить потом труп Владимира, — уточнил он, — который получил удар по затылочной части у себя в номере. — Он вдруг обратился к женщине: — Владимир ведь ушел в свой номер довольно рано, где-то часу в одиннадцатом?
— Примерно так.
— Вот тогда он и получил удар по затылку от убийцы, поднявшегося вскоре следом. Только в это время легко было попасть в его номер под предлогом каких-то уточнений в споре о наследстве.
Она пожала в ответ плечами.
— Но главное, чего очень хотел преступник, — продолжил он, уже не глядя на женщину, — имитировать естественное падение из закрытого на ключ номера. Отлучиться на несколько минут из бара, где находились в то время вы трое, и убить Владимира, проблемы не составляло, но сбрасывать труп, бежать наружу, чтобы сунуть ему в карман ключ было нельзя. Нельзя хотя бы уже потому, что из комнаты мониторинга в доме охраны просматривается центральный вход.
Аркадий неуверенно, но снова решил поучаствовать:
— По веревке, потом назад?
— Во! — обрадовался «председатель». — А ты давно лазил по веревке? Особенно, что касается «назад»?.. Нет, брат, веревка — не канат, тут одними руками нужно подтягиваться, — он перевел взгляд с Аркадия на худосочную фигуру Олега и покачал головой: — Нет, хорошая гимнастическая тренировка требуется.
Его взгляд не то чтобы перешел на женщину, но как-то коснулся ее.
Та не сумела сдержать болезненную гримасу.
— Прекрасная осведомленность. Да, я в прошлом кандидат в мастера по акробатике. Подняться по веревке и затем перебраться на балкон Олега могу хоть сейчас. Это улика?
— Формально, нет. Однако шпагат двенадцатиметровой длины мы, представьте, нашли.
Глаза Аркадия округлились, и он осторожно скосил их на жену.
