Леонид Словин - Из хроники кладбища «Шмерли»
На одной из страниц Денисов увидел постановление о наложении ареста на почтовую корреспонденцию, далее шли допросы свидетелей.
«Злата Хойна, — указала с подачи следователя одна из свидетельниц, — по национальности еврейка. Вела себя всегда настороженно. Отличалась странной привычкой озираться по сторонам. Особенно перед сном. Даже когда была рассержена и метала громы и молнии, глаза ее оставались всегда холодными и проницательными…»
За допросом шел протокол задержания «гр-ки Хойны Голды Вольфовны в качестве подозреваемой…»
Злату-Голду, однако, спас… Иосиф Вайнтрауб.
Следователь по фамилии Табарчук, по счастью, допрашивал его на русском:
«…С 15-го июля я находился в санатории на Рижском взморье. Моя жена — Влада Вайнтрауб приехала за две недели и сняла комнату недалеко от санатория на улице Йомас. В конце месяца на несколько дней сюда же прибыла моя родная сестра Сусанна Маргулис. 22-го июля на пляже мы трое случайно встретили проживающих в гор. Риге сестер моей жены — Юдит и Злату, с которыми она не виделась многие годы… Встреча эта была теплой, но очень короткой, поскольку моя сестра Сусанна должна была ехать в гор. Ригу в предварительную железнодорожную кассу за билетом Старшей сестре жены Юдит тоже надо было ехать в город. Мы проводили их на станцию, договорившись встретиться в воскресенье, после чего я с женой и ее второй сестрой -Златой — вернулись назад, в санаторий, где вместе ужинали… А в пятницу в санаторий позвонила Злата и сообщила, что Юдит убита у себя на квартире неизвестным лицом…
Моя жена, сестра и я, несмотря на плохое состояние здоровья, участвовали в ее похоронах. А еще через несколько дней мы узнали, что Злату обвинили в убийстве сестры, в связи с ее странным якобы визитом к Юдит на второй день после убийства. На самом деле Злату послала к сестре администрация фабрики узнать, почему Юдит не является на работу…»
В этом месте сбоку на протоколе допроса рука следователя начертала красным карандашом:
«Врет! Она сама поехала…»
«…В связи с этим я позвонил прокурору республики и попросил его личного вмешательства… Я старый коммунист, персональный пенсионер союзного значения…»
Обращение Вайнтрауба решило все. Злату отпустили, а Сусанну Маргулис и Владу Вайнтрауб следователь даже не допрашивал.
Трех из четверых этих женщин уже не было в живых.
Денисов снова разрыл массив слежавшихся бумаг. Один из документов явно был заключением почерковедческой экспертизы с таблицей — фотографиями букв и красными стрелочками — указателями направлений штрихов.
Ламбертс вернулся часа через два. С ним был рижский родственник Карла Коэна, они приехали из морга. Коэн-два несколько раз вынимал платок, вытирал глаза, затем, извинившись, вовсе ушел в коридор.
— Этот задержанный, что ночью приходил в комнату матери и ребенка… Гринчук… — Ламбертс был уже в курсе новостей. — Он бывал в Риге?
— Вряд ли…
— А что Управление?
— Сначала они, как обычно, попробуют обойтись без нас. Потом уж, если ничего не выйдет, отдадут на вокзал… Почерковедческая экспертиза? — Денисов подвинул рижскому коллеге таблицу.
— Ну да, — не по-русски тщательно выговаривая слова, объяснил Ламбертс. — По материалам дела проходит анонимка… — Он быстро перелистал дело. — Вот… — На фотографии были изображены наклеенные на бумагу разнокалиберные квадратики букв, вырезанные из латышских изданий. — Мы провели комплексную почерковедческую, криминалистическую и литературоведческую экспертизы. Это заключение «Три слова, использованные в анонимном письме, в официальном латышском языке в настоящее время не употребляются (лексика досоветского периода), в связи с этим можно предполагать — исполнитель анонимных писем является пожилым человеком, родом из местности, где говорят на ливском наречии…»
— По делу проходят люди, говорящие на этом наречии? -спросил Денисов.
Ламбертс кивнул.
— Конечно! Погибшая Юдит и вся их семья, в первую очередь. Их знакомые. Все родом из Вентспилса.
— А текст анонимки?
— Жалоба на медлительность следствия, что следователь покрывает мужа Златы…
— Карла?
— Да. Кто-то все время катит на него бочку.
— А это? — Денисов показал на перечень в конце заключения.
— Так… Список литературы по лексике и диалектологии, использованный при экспертизе — «Латышская диалектология», «Среднее наречие Курляндии», «Звуки и формы балтийского языка…»
Позвонил Королевский:
— Ламбертс здесь?
— Да.
— Попроси зайти.
— С делом?
— Дело можешь еще подержать.
Оставшись один, Денисов долистал его до конца.
Еще один документ — теперь уже составленный от руки -неожиданно задержал его внимание. Документ, какой можно встретить разве только в деле по нераскрытому убийству.
«Список родственников и знакомых, присутствовавших во время похорон Хойны Юдит Вениаминовны на кладбище «Шмерли» гор. Риги»
Бумага датирована была пятью годами назад и, пролежав в розыскном деле, заметно увяла.
Какой-то исполнительный оперативный уполномоченный, направленный начальством на кладбище, добросовестно переписал присутствующих, чем внес свою лепту в попытку раскрыть старое преступление.
Документ его сохранил актуальность. Оперуполномоченный начал список с имен, каждое из которых значилось теперь на обложках двух новых уголовных дел.
«Общая судьба? — подумал Денисов. — Но почему? Сестры почти полвека не виделись. Сусанна Маргулис с одной из них — с Юдит — виделась очень недолго. По дороге в Ригу… Другую встретила еще несколько раз — до возвращения в Штэтл…»
Он чувствовал: разгадка была именно здесь.
«На кладбище «Шмерли» присутствовали, — писал рижский розыскник: —
1. Маргулис Сусанна Менделевна.
2. Хойна Злата Вольфовна…
По удивительному совпадению женщины, стоявшие в списке под номерами один и два, были убиты в той же самой последовательности.
Под номером три значилось:
«Хойна (Вайнтрауб) Влада Зеевовна…»
8
— Я очень рад! — Подполковник Резниченко, специалист по антропонимике, встретил Денисова как старого знакомого.
От него ускользнул иронический взгляд, брошенный Денисовым на его погоны, планки медалей «За безупречную службу в органах МВД СССР».
— Как идет расследование? Продвигаетесь?
— Понемногу…
Денисову было не по себе от невозможности быть искренним. Он начал заводиться еще в метро, и его завод все усиливался по мере приближения к Академии.
Большинство встретившихся ему по дороге были сотрудники МВД; милиционеры в полковничьих и подполковничьих погонах — в том числе преподаватели специальностей, которые изучали в обычных вузах, — носили форму и звания, пользовались льготами, которых не заслужили.
— Как жизнь? — Из-под крутого, чугунком, лба глянули на Денисова умные мягкие глаза.
— Все нормально. — Денисов ограничился наиболее коротким, ни к чему не обязывающим.
— Садитесь. — Их разделяла газета, которую Резниченко читал, когда в кабинете появился Денисов. — Не мешает? А то мы сейчас… — он отодвинул пухлое, в несколько страниц зарубежное издание — с иллюстрациями, с заголовками в четверть листа. — Это все по теме диссертации. Выбрал и сам мучаюсь. «О некоторых вопросах антропонимики в связи с ее ролью в уголовной регистрации. На материалах полиции Франции». Имя как существенный момент идентификации…
Их интересы лежали в абсолютно разных плоскостях.
Денисов рассказал о третьей жертве преступника — Юдит, которая по хронологии убийств являлась первой.
— У убитых сестер и у третьей, которая жива, оказались абсолютно непохожие отчества…
— Но это же вытекает из самого факта существования народных имен и священных. Мы же говорили… Многие имена — результат переделок искажений, русские няни тоже переделывали еврейские имена… — Резниченко был рад, что в состоянии помочь. — Надо только посмотреть — восходят ли народные имена, положенные в основу их отчеств, к одному библейскому…
— Юдит — Вениаминовна. Злата, она же Голда, — Вольфовна. Влада Вайнтрауб — Зеевовна…
— Вениаминовна, Зеевовна, Вольфовна… Но они все от одного имени! Библейское звучит как Бен-Они — сын моей правой руки. Иносказательно, видимо, сын моей любимой жены. От него — Вениамин, Вениамин, английское Бенджамин…
Денисов замолчал. Его попытка пробиться сквозь стену провалилась. Учитель в милицейских погонах в самом начале поставил его на место.
— Вольф, Зеев?
— …В народных именах учитывалось также прозвище Вениамина — Волк! Отсюда Зеев и Вольф… Волк, переведенное на иврит и идиш…
— Вот как!
Ответ был получен. Осталось набраться терпения, дослушать урок до конца.
— От Вениамина также шли имена Вельвиш, Вольвиль, Вавила, некоторые относят сюда и Владимира, Лубу, Волько, Вове, Вава… Полицейская уголовная регистрация должна это учитывать… — Антропонимика еврейских имен была для Резниченко, как для Денисова розыскное дело, которое он вел от первой страницы — с постановления о заведении. -Поскольку считалось, что всякое упоминание об умершем засчитывается последнему «к добру», традиция предписывала именовать детей только по умершим предкам. Это вело к беспокойству его духа в ином мире. Понимаете? Для этого мужские имена переделывались в женские, и наоборот. Если отец умирал до рождения ребенка, то наименование по отцу считалось почти обязательным…
