Джачинта Карузо - Сад земных наслаждений
При этих словах Алейт похолодела и отошла в сторону. Быть может, еврей играет с нею? Вероятно, он догадался о ее ревности?
— Что-нибудь не так? — спросил он. — Я вижу, вы огорчены.
Его пронзительный взгляд не отпускал ее ни на секунду.
— Все хорошо.
Еврей отнесся к ее словам недоверчиво.
— Катарина сказала, что будет еще позировать для вашего мужа.
Алейт чуть не закричала от ярости. Сомнений нет: еврей над ней насмехается. Проглотив гнев и гордость, она все же не смогла побороть любопытство и стала расспрашивать его о девушке:
— Она родилась в Хертогенбосе?
— Нет, в Ойрсхоте.
До деревни Ойрсхот было полдня дороги на лошади от города. Алейт получила там в наследство кое-какие земельные владения, которые стали ее приданым, когда она выходила замуж.
— Чем занимается ее семья?
— У нее нет семьи. Она сирота. Я взял ее в свой дом.
Алейт не была злой по природе, но, услышав, что Катарина живет в доме еврея, сразу же подумала о ней плохо. Девушка казалась ей безнравственной, а еврей основал секту, евангелием своим, по-видимому, считавшую сладострастие. Наконец, он был привлекательным мужчиной, да еще и одиноким, так как несколько лет назад потерял жену и сына. Они утонули, если Алейт правильно помнила.
Охваченная подозрением, она иронично спросила еврея:
— А как она платит вам за вашу щедрость?
Он остался невозмутим.
— Она убирает в моем доме и готовит для меня.
— И вы хотите, чтобы я поверила, будто Катарина помогает вам по дому? — побледнев, воскликнула Алейт.
— Именно так. А чем она, по-вашему, занимается? — спросил еврей, пристально глядя ей в глаза.
Алейт почувствовала, что покраснела до корней волос.
— Я знаю, что девушка принадлежит к вашей секте, — пробормотала она, наклоняя голову, чтобы уклониться от его магнетического взгляда.
— Это так.
Алейт не стала продолжать.
— Что вы знаете о Братьях и Сестрах Свободного Духа?
Она резко подняла голову.
— То же, что и все.
— А именно?
— Вы отлично знаете, что о вас говорят.
Еврей вздохнул:
— И вы этому верите?
Алейт пожала плечами.
— Почему бы вам не прийти и не посмотреть собственными глазами? Сегодня вечером мы собираемся у меня дома.
Алейт, возмущенная наглостью еврея, тем, что он осмелился пригласить ее на одно из своих непристойных сборищ, не могла выговорить ни слова.
— Бросьте, не надо делать такое лицо. Я не хотел вас оскорбить. Я пригласил вас для того, чтобы вы лично составили представление о том, кто такие Братья и Сестры Свободного Духа. Собрание будет проходить в подвале. Если хотите, можете спрятаться и посмотреть издалека, чтобы никто вас не узнал. Ваше присутствие останется нашей тайной. Обещаю.
Еврей тут же ловко перевел разговор на другую тему и в скором времени ушел.
Оставшись одна, Алейт задумалась о сказанных им напоследок словах. Встреча назначена на начало вечера — еврей сообщил ей об этом на случай, если она все же решит прийти. Весь остаток дня Алейт мучили сомнения.
Нет, она не может допустить даже мысли о том, чтобы пойти туда. Она добропорядочная, богобоязненная женщина и не станет путаться с этим сбродом. Но втайне от самой себя Алейт желала побывать там. Ей слишком сильно хотелось узнать, правду ли говорят об адамитах. А еще — Катарина. Если сторонники секты действительно не носят одежды во время своих собраний, значит, Алейт увидит девушку такой, какой видел ее муж на протяжении всех тех недель, что они оставались наедине в его мастерской. Но если кто-нибудь ее, почтенную даму, узнает, она не вынесет позора.
И все же по долгом размышлении Алейт подумала, что если хорошенько спрятаться, никто и не будет знать о ее присутствии. Никто, кроме еврея, конечно. Именно в этом и состояла трудность. Можно ли довериться ему? Не выдаст ли он? Нет, решила Алейт после долгих колебаний, ведь еврей — человек чести: если он пообещал что-то, значит, сдержит слово.
У Агнес случился приступ тоски, и она весь день как одержимая играла на скрипке. Именно это обстоятельство — так рассудила Алейт — стало главным аргументом в пользу ее решения пойти на собрание. Если бы нескончаемые печальные мелодии не вывели ее из себя, она никогда бы ничего подобного не сделала. Так что вскоре после заката, сославшись на мнимую головную боль, Алейт удалилась в свою комнату. Агнес через некоторое время последовала ее примеру.
Госпожа терпеливо дождалась, пока все слуги отправятся спать и дом погрузится в тишину. А после, надев плащ с капюшоном, скрывавшим лицо, она бесшумно растворилась в ночном мраке.
Пока Алейт преодолевала короткое расстояние, что отделяло ее жилище от дома еврея, сердце разрывалось у нее в груди, при мысли о том, что на пути может встретиться кто-нибудь из знакомых, ее охватывал ужас. К счастью, улица оказалась пустынной.
Алейт трижды постучала в заднюю дверь, как ей было сказано. Открыл сам еврей.
— Мы вот-вот начнем. Я уже думал, что вы не придете, сударыня.
Алейт не произнесла ни слова.
— Вы кого-нибудь встретили по дороге?
Она покачала головой.
— Хорошо. В таком случае следуйте за мной.
Он повел ее по длинному коридору. Потом они спустились на два лестничных пролета и добрались до подвала, едва освещенного факелом.
— Все ученики прибыли, — проговорил он вполголоса. — Они находятся в соседней комнате. А вы оставайтесь здесь. — Он указал на стену прямо перед нею. — Тут есть щель, через которую вы сможете наблюдать за происходящим, оставаясь невидимой. Я выведу вас отсюда прежде, чем закончится собрание. Если, конечно, вы этого захотите.
Алейт посмотрела на него вопросительно:
— Почему вы так говорите?
— То, что вы увидите, может вам так понравиться, что вы больше не уйдете отсюда, — прошептал еврей игриво, прежде чем исчезнуть.
Эти слова обеспокоили Алейт. Она тут же раскаялась в том, что пришла сюда, и подумала, не лучше ли вернуться домой. Еврей хотел лишь посмеяться над ней. Несколько мгновений она пребывала в нерешительности. Потом любопытство пересилило гнев, и Алейт заглянула в щель.
Зал, где свершался ритуал, освещали десятки свечей. Единственную мебель составляли несколько скамеек, покрытых красной тканью. Они были расставлены рядами, как в церкви. На месте алтаря возвышался деревянный помост. Еврей взошел на него и заговорил с учениками. Их было не более тридцати человек, молодых, и зрелых, и совсем старых, поровну мужчин и женщин. И все они были совершенно голые.
Алейт зарделась, увидев их тела с выставленными напоказ интимными местами. Там стояли пожилые женщины с обвислыми, высохшими грудями, с животами в красноватых складках, мужчины с иссиня-красными членами, которые привели ее в ужас. Она поняла, что до сих пор видела только пенис собственного мужа. И то лишь несколько раз, мельком — порядочной женщине не пристало любопытствовать на этот счет.
Зрелище, открывшееся ее взору, казалось Алейт отвратительным. И все же она не могла оторвать от него глаз. Учеников же, казалось, совершенно не смущала нагота. Мужчины и женщины стояли рядом, их голые тела касались друг друга, но никто не обращал на это внимания.
Алейт поискала взглядом Катарину. Та стояла в первом ряду, совсем близко от помоста, рядом с молодым человеком, тело которого было совершенным, словно у статуи.
Алейт невольно любовалась им. Тело Катарины тоже было прекрасно. Вопреки словам еврея в жизни оно выглядело еще пленительнее, чем на полотне Йероена. У Евы были маленькие груди, у Катарины — большие и крепкие. Живот Евы выступал вперед, у Катарины он был подтянутым. Художник наделил Еву большими кистями рук и ступнями, Катарина же могла похвастаться маленькими и изящными.
В этот момент еврей закончил свою речь, и Алейт заметила, что он единственный среди присутствующих одет. Она спрашивала себя почему, но не находила ни одного удовлетворительного объяснения. Она поняла также, что рада этому обстоятельству, потому что одна мысль о необходимости увидеть этого человека голым смущала ее.
Тем временем ученики запели псалом, которого Алейт не знала. Как только они закончили, еврей провозгласил:
— Когда во время Великого Деяния сера и ртуть соединяются, проклятие, довлеющее человеку после изгнания из земного рая, исчезает. Материя и дух, тело и душа снова становятся единым целым, и совершенный человек рождается вновь. Мужчина предназначен женщине, чтобы исполнилась воля Божья и он стал с нею единой плотью. В этом и состоит невинность.
Он умолк и знаком приказал погасить свечи. Ученики немедленно повиновались, оставив гореть лишь несколько. Свет в зале стал призрачным. Еврей спустился с помоста, прошел мимо учеников, благословляя их, и покинул комнату.
Алейт задержала дыхание. Если верить тому, что говорили об адамитах, настал момент плотского совокупления. И действительно, присутствующие разделились на пары. Катарину первой взял за руку молодой человек с совершенным телом, отвел к скамейке и уложил на нее. Постепенно все остальные мужчины выбрали себе женщин и проделали то же самое.
