Мария Дубинина - Джон Найтингейл. Истории о потустороннем.
— Не Вашими молитвами, — скривила тонкие губы строптивая пациентка. Я простил ей эту дерзость, да и что я мог сделать.
Перед уходом я как бы между прочим поинтересовался, не являлся ли ей снова призрак мужа? Признаюсь, ход был грубым, но возымел эффект. Старая леди с нетипичной для нее резкостью подскочила на перине и облила меня потоком отборной ругани. На крик из смежной комнаты прибежала сиделка и буквально вытолкала меня в коридор.
— Как Вы смеете! — воскликнула мисс Эванс, — Такое поведение не достойно джентльмена!
— Мисс Эванс, — предпринял я робкую попытку оправдаться.
Почему-то мне было особенно неприятно выглядеть подлецом в ее глазах, — Вы не понимаете всю важность…
— Вы потакаете ее фантазиям!
— А что если это не фантазии вовсе? Мисс Эванс в бессильном гневе притопнула ногой, обутой в мягкую домашнюю туфельку, и более спокойно закончила:
— Я не потерплю далее подобных разговоров. Я прониклась к Вам непозволительным доверием, а Вы его обманули. Оставшееся до вечера время и просидел в беседке в старом парке. Настроение мое было пасмурным, как низко нависшее серое небо над головой. Я не мог освободиться от образа раскрасневшейся от праведного возмущения мисс Эванс. В тот момент глаза ее горели, придавая простому лицу утонченность и очарование. Но женщина была абсолютно права — мне не стоило пользоваться положением одинокой старой леди и пытаться выманить из нее информацию. Это действительно совершенно не достойно джентльмена. С наступлением темноты я поднялся к себе, облачился в домашний халат и тапочки, и вернулся в холл. Домочадцы, как я успел заметить, поднимались очень рано и отправлялись ко сну почти сразу после ужина. Это было как нельзя кстати. Мне предстояло мероприятие, в разумности которого я сомневался, но обойтись без которого не мог. Огромные напольные часы совсем рядом пробили полночь. Я со всем возможным удобством расположился под лестницей, потушил свечу и затаился. Уже очень скоро, не прошло и двух часов, я начал жалеть о задуманном мною деле. Неужели я и впрямь решил, что призрак, существует он или нет, поспешит ко мне с объяснениями? Мой опыт в общении с духами оставлял желать лучшего, но и с теми знаниями, коими я располагал, было ясно, что ночь потрачена впустую. Ближе к рассвету, когда силы мои были на исходе, и голова казалась мне тяжелее гранитной плиты, я осторожно вылез из укрытия, с наслаждением размял спину и потихоньку поковылял наверх. Я не спал всю ночь, однако проснулся в привычное время. Виной тому были кошмары, мучившие меня те жалкие несколько часов, что я провел в постели. То был последний день моего пребывания в Лайнс-Холле, и я, признаться, был этому немного рад. Вспоминая о ночи, проведенной под лестницей, я чувствовал себя круглым дураком. На полпути к покоям леди Офелии я повстречал ее сына. Сэр Уильям показался мне хмурым и раздраженным, он едва кивнут в ответ на мое приветствие. И это в столько ранний час!
— Простите! — окрикнул я его, — Вы были у матушки? Она уже проснулась? Лорд Уильям не обернулся. Едва открыв дверь комнаты, я понял, что у леди Офелии приступ.
Старушка отчаянно хрипела и цеплялась скрюченными пальцами за одеяло.
— Мисс Эванс! Вдвоем мы отлично справились — сиделка держала женщину, не давая ей задохнуться, а я вколол лекарство, которое должно было помочь, если, конечно, помощь не опоздала.
— Она же шла на поправку?
— Да, но что-то ее очень сильно расстроило, — я, кажется, догадывался, что именно, и мисс Эванс только подтвердила мои подозрения, рассказав о случайно услышанном ею разговоре.
— Сэр Уильям был очень зол, — смущаясь и краснея, призналась сиделка, — Я раньше не слышала, чтобы он так разговаривал с матерью.
— О чем они спорили?
— Я… я не знаю, я заткнула уши, чтобы не слышать. Я кивнул. Вряд ли причина ссоры имела значение, главное, сам факт ее наличия. Леди Офелия слабо зашевелилась. Мисс Эванс нагнулась к ней и услышала, как та повторяет имя сына. И тут меня как громом поразило:
— Корделия! — я даже не заметил, как назвал сиделку по имени, — Посмотри вокруг! Ни одна вещь в спальне не лежала на своем месте. Влажный ковер устилали осколки, что совсем недавно были вазой, графином и парой стаканов. Обе картины, украшавшие бледно-голубые стены, покосились и едва держались на полу вырванных гвоздях. Подушка с кресла выглядела так, будто ее трепала собака.
— Боже мой! — воскликнула мисс Эванс, — Я ничего этого не слышала. Я поднял с пола смятый лист бумаги. Чернила намокли, но буквы еще не расплылись.
— Корделия, никуда не выходите! Ни на шаг не отлучайтесь от леди Офелии, — приказал я и бросился догонять Уильяма. Конечно, я не успел — холл был пуст. Сердце мое билось как бешеное, то ли от страха, то ли от бега по ступеням. Я прислонился к стене, перевести дух, как вдруг услышал странный звук. И в следующий миг огромное полотно с пасторальным пейзажем упало на меня сверху. Пол и потолок поменялись местами, голову пронзила жуткая боль. Сквозь звон в ушах я услышал взволнованный женский голос:
— Доктор Найтингейл! Боже, Вы в порядке? Доктор? Удар был силен и внезапен, но не достаточно для того, чтобы вывести меня из игры.
— Леди Эрин, где Ваш муж?
— Я не видела, может… Да! — ее лицо просияло, — Он казал, что утром пойдет к семейному адвокату, за консультацией.
— А Вы знаете, по какому вопросу? Леди Эрин покачала головой, но я по глазам понял, что она догадывается.
— Давайте перейдем в гостиную, — предложила она и помогла мне подняться.
— Лорд Уильям увидел завещание, составленное его матерью незадолго до болезни. Бумага еще не была заверена, но в ней леди Офелия оставляла сына без средств к существованию. Ему оставался лишь дом и куча долгов.
— Откуда вы знаете?
— Я видел завещание своими глазами, кстати, вот оно, — я показал смятый лист. Женщина пробежалась по нему глазами.
— Если Уильям видел это, то, должно быть, пришел в ярость.
— Именно так. Скажите, он часто ссорился с матерью? Может, еще с кем-то? Он раздражителен, склонен к агрессии? Леди Эрин невесело усмехнулась:
— Склонен к агрессии? Мой Уильям? Могу Вас заверить, что нет.
Мать воспитала его на редкость слабохарактерным. У него никогда не было своего мнения, мне не составило труда убедить его взять меня в жены. Понимаете ли, в Ирландии меня ждало разорение и нищенская жизнь. Уильям подвернулся как нельзя кстати. Типичный брак по расчету. Ему жена — красавица и умница, что не стыдно друзьям показать, мне — условия, к которым я привыкла, достаток и спокойствие. Я выслушал это откровение со странной брезгливостью. То, о чем говорила Эрин, не было столь уж ужасно, каждая вторая семья в Англии строилась на голом расчете. Но все равно мне было неприятно.
— Но если завещание вступит в силу, все мои усилия пойдут прахом. Жаль, мне придётся провести остаток жизни с этим… недоумком.
— Ах ты стерва! В дверях стоял лорд Честерсон с перекошенным от ярости лицом.
— Уильям! — леди Эрин подскочила от неожиданности, — Ты не так понял…
— Молчите, — велел я тихо, начиная догадываться, что имела в виду Агата под выражением «чудовищный плод человеческой воли».
— Змея, позарилась на наши деньги, — продолжал распаляться мужчина, — Ведьма, ненавижу тебя! Жалкая тварь! Все вокруг пришло в движение. Атмосфера сгустилась до такой степени, что стало трудно дышать. Уильям, я и Эрин стояли в самом центре, а вокруг нас зависли в воздухе книги, китайский фарфор, свечи, — все, что было в комнате. Волосы зашевелились у меня на затылке. Рядом тяжело дышала леди Эрин, я слышал ее сердцебиение.
— Пожалуйста, прекрати, Уильям, — со слезами умоляла она, — Я сделаю все, что ты хочешь, только прошу, прекрати это! Но муж ее точно не слышал. Предметы летали по кругу с бешеной скоростью, все набирая обороты. Одна из фарфоровых чашек со свистом пронеслась мимо и ударила Эрин в плечо, но молодая ирландка оказалась крепкой и только вздрогнула, повторяя, как заклинание:
— Пожалуйста, пожалуйста, остановись… Но я знал, что он не остановится. Чудовищная сила, коей он обладал, полностью взяла над ним контроль. Она убьет нас, хочет Уильям того или нет. Внезапно дверь распахнулась, впуская в гостиную еще трех действующих лиц — мистера Фойла с увесистым подсвечником в руке и мисс Эванс, бережно поддерживающую под руку свою хозяйку.
— Что ты творишь, сын? Немедленно прекрати! — рявкнула леди Офелия с силой, которой не ожидаешь от старой больной женщины. Я покачал скорбно головой, криком здесь уже не поможешь. Однако приказ возымел действие. Уильям опустил руки и разжал стиснутые кулаки. Мы все поверили в чудо, но тут мужчина вновь напрягся и дерзко ответил:
— Ты больше не властна надо мной. Хотела лишить меня законного наследства? Как бы не так! Ты отравляла мне жизнь с раннего детства, ты, старая ворчливая перечница! Лицо леди Офелии побелело от гнева.
