Джон Макдональд - Темнее, чем янтарь
— Ну, что, поехали, птенчик? Заводи свой драндулет, выезжай на шоссе и поверни на юг. Сильно не разгоняйся, не больше тридцати пяти.
— Далеко поедем? — покорно спросил я.
— Там поглядим.
Когда мы проехали около мили, я как бы невзначай спросил:
— Во второй раз Терри участвовал?
— Его не было. Не отвлекайся.
— Может быть, ты совершаешь ошибку, Грифф?
— Ты свою уже совершил. Закройся.
Вскоре он велел мне замедлить ход. Прибрежная полоса в этом месте суживалась. Дождавшись момента, когда на шоссе не было ни одной машины, он распорядился развернуться, затем свернуть направо. Проехав несколько десятков футов по песчаной дорожке, мы обогнули рекламный щит, возвещавший, что этот участок продается или сдается внаем, и остановились. Щит надежно защищал нас от посторонних глаз.
Оранжево-красный шар солнца уже целиком выкатился из-за Атлантики. Не допустив ни единого промаха, он заставил меня выйти из машины и повел между дюн к морю. Наконец он нашел ложбинку, окруженную дюнами и грудами водорослей, которая его удовлетворила.
— А теперь ты медленно ляжешь на спинку, головой сюда, — указал он.
— Послушай, уж не думаешь ли ты…
— Заткнись. Это ты должен был думать, прежде чем лезть не в свое дело. В этой игре ставки высоки. Так что ложись и не чирикай. Тебя найдут здесь с дыркой в голове и люгером в правой руке. Я даже пальну потом из твоей руки в сторону моря, так что с парафиновым тестом проколов не будет. В твоей машине я не наследил. Выстрелы скроет шум прибоя, никто нас здесь не видит. А я разденусь до плавок и тихонечко побреду по песочку, собирая ракушки. Может, вот такой я любитель ракушек? Так что давай, располагайся, — нетерпеливо закончил он.
— Дай мне хотя бы выкурить сигарету.
— Нет у меня сигарет, отстань.
— У меня свои есть.
— Не ной, мне некогда. А то придется по жаре тащиться. Ложись, кому говорю! А впрочем… Черт с тобой, кури. Это будет еще естественней: прежде чем покончить с собой, выкурил последнюю сигарету.
Делая вид, что ищу сигареты, я похлопал себя по нагрудным карманам, а затем быстро сунул правую руку в карман брюк. Кобура сработала безотказно.
Я выстрелил, одновременно отпрыгнул в сторону, упал на бок, перекатился на живот и приготовился выстрелить еще раз, но этого не потребовалось. Он упал навзничь и теперь пытался дотянуться до своего люгера, застрявшего дулом вниз в песке в футе от его правой руки. Я подполз к нему на коленях, держа пистолет наготове, и отфутболил люгер подальше. На груди справа у него расползалось кровавое пятно, в горле что-то клокотало, и розовые струйки стекали изо рта на песок.
— Будь ты проклят, ублюдок! — прохрипел он, злобно косясь на меня налитыми кровью глазами. — Как это я сразу не раскусил тебя. Господи, у меня внутри все разрывается…
— Где сейчас Терри?
— Пошел вон, подонок.
— Ты не так уж тяжело ранен, Грифф. Как только ты ответишь на пару вопросов, я отвезу тебя в больницу.
Слегка повернув голову, Грифф выплюнул большой сгусток крови.
— Анс Терри, — прошептал он, прикрыв глаза. — Он и его сука Уайтни. Моника Дей.
Внезапно он широко раскрыл глаза и запрокинул голову. Тело несколько раз судорожно дернулось, ноги заскребли по песку. По-видимому, пуля разорвала легочную артерию. Это не должно было продлиться долго. Действительно, через несколько секунд он замер и вытянулся.
Я встал с колен, спрятал пистолет в кобуру и осмотрелся. Милях в полутора от меня какая-то семейка энтузиастов уже гуляла по пляжу. Две большие фигурки и две маленькие.
Первым делом я возвратил сверток с деньгами на прежнее место. Некоторое время я размышлял, не стоит ли попытаться выдать это за самоубийство, но отверг эту идею: никакой идиот не станет стрелять себе в правую верхнюю часть груди.
Пошарив глазами вокруг, я обнаружил обломок доски. Орудуя им, как лопатой, я принялся рыть яму в самом глубоком месте ложбины. Через полчаса, подняв голову, я заметил, что полоумное семейство продвигается быстрее, чем я рассчитывал, и уже находится в опасной близости. К счастью, яма была уже почти готова. Проверив карманы убитого, я подкатил его к краю и столкнул туда лицом вниз. Подцепив доской люгер, я тоже перенес его в яму. Следующие десять минут я носился по площадке, как угорелый, подгребая песок, ссыпая его в яму, утаптывая и снова подгребая. По-моему, по производительности меня можно было сравнить с небольшим бульдозером. Завершив свой каторжный труд, я поднялся на ноги, вспотевший, обессиленный, с обломанными ногтями.
Семейство мирно удалялось по направлению к мотелю. Вероятно, приближалось время их завтрака.
Перекопав песок на месте, где первоначально лежало тело, я уничтожил следы крови и в последний раз осмотрел ложбину. Ничего подозрительного. Ничего, что бросалось бы в глаза. Конечно, ветер мог за один день свести на нет все мои труды, но мог и навалить сверху еще несколько тонн песка.
Отряхнувшись, я побрел к машине, сел за руль, подъехал к повороту и, улучив момент, когда поблизости не было машин, выехал на шоссе.
Ввалившись в свое зеркальное обиталище, я осознал, что совершенно не помню, как добрался до мотеля. Было уже около девяти. Интересно, обнаружила ли уже звонкоголосая подружка Гриффа его отсутствие или, ублажив в последний раз своего владыку, она спокойно спит и соседняя подушка еще хранит отпечаток его головы?
Статистика утверждает, что ежегодно исчезают около сорока тысяч человек, многие — бесследно. И ничего, жизнь продолжается.
Его коллеги, видимо, решат, что он нашел деньги Тами-Эвы и предпочел исчезнуть, не поделившись с ними.
Щелкнув замком и для верности накинув цепочку, я отправился в ванную. Вычистив пистолет, перезарядил его и вставил в кобуру. Затем занялся подсчетами. Вдобавок ко всему, Эва была слаба в арифметике: в свертках оказалось не тридцать две, а двадцать восемь тысяч восемьсот шестьдесят долларов. Для верности я пересчитал два раза, отложил восемьсот шестьдесят на текущие расходы, а остальные завернул в грязную рубашку и запер в шкафчике.
Только после этого я позволил себе стать под душ и немного расслабиться. Долго-долго стоял под прохладными струями, смывая с себя все впечатления прошедших суток, а потом растянулся на кровати.
Вот и все. «Мак-Ги сделал свое дело, Мак-Ги может уйти». Почему бы и нет? Еще одна операция по спасению имущества. Только вот заказчик мертв. Да и сам я должен был сейчас валяться на песке с простреленным виском, пока кто-нибудь не наткнулся бы на тело несчастного самоубийцы. Вместо этого я уношу в клювике изрядную добычу и теперь могу наслаждаться жизнью весь следующий год.
Наслаждаться и думать о том, что где-то неподалеку банда подонков потрошит очередную жертву. Ибо нет никакого сомнения в том, что, избавившись от слабого звена, они воспрянут и примутся за свой доходный бизнес с удвоенной энергией.
Моника Дей. Откуда, черт возьми, мне знакомо это имя?
Анс Терри. Анс — Ансельм, Ансел? Я не знаю о тебе ничего, кроме того, что ты отъявленный сукин сын и умеешь убивать людей голыми руками.
Грифф тоже умел.
Да и я умею. И от того, что я делаю это при помощи оружия, легче не становится.
10
После полудня я уже был на «Альбатросе». Включив кондиционер и дождавшись, пока температура внутри отсеков несколько снизится, я спустился вниз.
Свои капиталы я храню в алюминиевой коробке, которую может открыть ребенок — при условии, что он ее найдет. Последнее весьма маловероятно, если учесть, что коробка хранится в тайнике, вмонтированном в борт ниже ватерлинии и, чтобы подобраться к ней, нужно вначале откачать около тридцати галлонов воды и вслед за этим преодолеть ряд других препятствий. В это надежное хранилище я и поместил двадцать восемь тысяч долларов. Специально для воров я держу другой сейф — гораздо более доступный, в котором тоже лежит немного денег. Ровно столько, чтобы заставить непрошеных гостей думать, что они сорвали куш.
В тот же день я отправился прямиком в Эверглейд выяснить, где сейчас находится Моника Дей. Точнее, «Моника Д.», одно из крупных судов компании Делорио. Дей — так итальянцы произносят «Д». Два прогулочных теплохода этой компании «Моника Д.» и «Вероника Д.» бороздят просторы Карибского моря с ноября по июнь.
Выехав на мост, я увидел, что у причала пришвартовано три судна, в том числе «Вероника Д.» Оставив форд на стоянке порта, я подошел поближе. Несколько человек деловито сновали вокруг «Вероники»: шла загрузка провизии. Ящики один за другим исчезали в открытом люке. Парень, стоящий у конвейера, пересчитывал их и делал отметки в блокноте. Никакой посторонней публики не было.
Найдя проем в проволочном ограждении, я подошел к трапу. Дорогу мне преградил симпатичный морячок в белом кителе.
