Ольга Хмельницкая - Шпион в костюме Евы
Ей послышался слабый крик со стороны силосной ямы.
– Мадам Гнучкина! Как вы себя чувствуете? – закричала Ева. – Я пытаюсь сделать подкоп под столб, к которому привязана!
Некоторое время актриса не отвечала. Ершова перестала ковырять землю.
– Я тоже копаю! – раздался из силосной ямы крик, перешедший в кашель. – Потому что боюсь, что мой будущий зять приедет добить меня!
– О ужас, – прокричала ей в ответ Ева, – а что он, так вас не любит?
– Просто ненавидит, – провыла Гнучкина, – поэтому я не сижу без дела, а тоже копаю! Пытаюсь сделать ступеньки!
И она опять закашлялась.
«Простыла, – подумала Ева, – еще бы. Пожилая женщина, зима, а она, наверное, тоже легко одета, как и я».
– Если я смогу выбраться, то помогу вам копать! – хрипло прокричала Гнучкина, – а то, если мой будущий зять приедет и увидит тут живыми и меня, и вас, он убьет нас обеих! Вас – как свидетеля!
– А за что ваш зять вас так ненавидит?
– Ох, – простонала актриса, – нехорошо мы с ним обошлись, нехорошо. Режиссер Селедкин, мой будущий зять, когда-то задушил свою любовницу из ревности, а свалил все на сердечный приступ. Но мой сын Жорик, работавший тогда механиком сцены, все видел и даже сфотографировал эту, с позволения сказать, «репетицию».
– А потом? – полюбопытствовала Ева.
– А потом, когда у нас кончились деньги, мой муж ушел жить к соседке, Жорик попытался начать свой бизнес, но обанкротился, а моей дочери Риточке постоянно не хватало на наряды, и мы о нем, режиссере-убийце, вспомнили.
– И начали шантажировать?
– Увы.
– И поначалу он выполнял все ваши требования?
– Именно так, – горестно подтвердила Гнучкина и два раза кашлянула. – Мы просили у него денег – и он давал. Потом я сказала, что хочу стать актрисой, и он обеспечил мне главную роль в своем новом фильме. Затем мы потребовали, чтобы Селедкин женился на моей дочери Риточке. Он развелся со своей женой, какой-то невнятной рыжей корректоршей, и собрался сочетаться с моей девочкой законным браком. И тут мой сын Жорик написал сценарий фильма ужасов про индюков-мутантов, и Селедкин взбунтовался. Он похитил меня, сунул в багажник, привез сюда и сбросил в силосную яму.
– Вы читали сказку о золотой рыбке? – спросила ее Ева.
– Да. К сожалению, – всхлипнула актриса. – Я долго думала, сидя тут, в яме. Самым правильным было бы отнести эти фотографии в милицию.
– Конечно. Потому что шантаж – это тоже преступление, – сказала девушка.
– А вы-то кто и как сюда попали? – спросила из ямы Гнучкина.
– Я лейтенант Ершова, – пояснила Ева, – меня привез сюда опасный террорист, который охотится за технологией создания ядерной бомбы в кустарных условиях, и я тоже боюсь, что он вернется и убьет меня. Ну и вас, конечно, заодно. Как же иначе!
Из ямы послышались шорох и скрежет. Гнучкина принялась копать ступеньки вдвое быстрее.
– Гнучкина? – спросил Чабрецов в трубку. – Извините, никаких комментариев дать не могу. Действительно ли она пропала? Могу сказать лишь, что по факту ее пропажи возбуждено уголовное дело. Больше, извините, никаких подробностей.
И он отключился.
– Журналисты, – пояснил он полковнику. – Уже знают, что пропала актриса, известная оригинальным исполнением роли юной дочери владельца ранчо в любовном триллере режиссера Селедкина. Корреспонденты жаждут горячих подробностей.
Синяя «десятка» методично прочесывала окрестности. Честно говоря, полковника очень слабо интересовала актриса Гнучкина и очень сильно – лейтенант Ершова.
«Женюсь, обязательно женюсь, – думал Владимир Евгеньевич, – если, конечно, она согласится. А женившись, посажу ее на кухне, в полнейшей безопасности, и буду охранять денно и нощно».
Он сцепил зубы. Они колесили по окрестностям уже несколько часов. За это время Чабрецов и Рязанцев нашли три брошенных металлических киоска, две бытовки, два полуразвалившихся общественных туалета, заброшенную овощебазу, заколоченный кирпичный домик с покосившейся вывеской «Прием стеклотары» и дощатое сооружение непонятного назначения, к которому вели ржавые рельсы.
– Может, мы не там ищем? – спросил полковник Дениса Леонидовича. – Может, надо прочесывать заброшенные частные дома в деревнях?
Рязанцев остановил свою «десятку» и, развернув карту, углубился в ее изучение. Потом он посмотрел на часы, и его сердце болезненно сжалось. От Евы не было никаких вестей уже очень, очень давно.
Коровкин включил заднюю передачу, но лишь ухудшил свое положение. От вибрации трещина стала расползаться быстрее, послышался угрожающий треск. Люда и Диана увидели, как штурман «Крузера» машет руками и что-то кричит. Через секунду он спрыгнул на лед и отбежал от терпящего бедствие внедорожника. Еще спустя мгновение распахнулись задние двери, и оттуда вывалился экипаж серого «Монтеро», недавно погибшего в пучине.
В кабине «Крузера» остался только Юрий Борисович Коровкин, хозяин «Хладожарпромторга». Его машина отчаянно газовала, но передние колеса не могли выбраться из западни и постепенно погружались в черную воду, на которую было холодно даже смотреть, не то, что в ней плавать.
– Люська! Что делать! Он погибнет! – отчаянно закричала Грицак. – Коровкин сейчас утонет вместе с машиной!
Чайникова поставила машину на ручной тормоз, а Диана выскочила на лед и, стараясь не слишком топать, помчалась к «Крузеру». Остальные наблюдатели тем временем отошли от гибнущего внедорожника на приличное расстояние и оттуда кричали и махали руками. Машина уже вся была в воде и медленно погружалась. Коровкин продолжал газовать, сидя в кабине.
«А он еще и пристегнут ремнем безопасности! – мелькнуло в голове у Грицак. – Если машина сейчас уйдет под воду, ему не выбраться».
– Юрий Борисович, – крикнула Диана прямо в окно зеленого внедорожника. – Глушите двигатель и не шевелитесь. Сейчас мы вас вытащим!
Она стояла по колено в воде, и ледяная жидкость лилась ей прямо через верх ботинок.
Коровкин заглушил двигатель. Машина продолжала погружаться. Диана чувствовала, как лед под ее ногами прогибается и воды становится все больше и больше.
Не успела блондинка, пошатываясь, выбраться из подъезда, как перед ней нарисовались двое мужчин.
– Извините, ребята, – отрезала девушка, – сегодня я больше не работаю.
– Федеральная служба безопасности, – отрекомендовался один из парней, показывая блондинке корочку, – я – старший лейтенант Олег Скляров, а это – лейтенант Николай Яровенко.
Глаза проститутки испуганно забегали.
– Да я это… по любви! – защебетала она.
– Не пугайтесь, – успокоил девушку Олег. – Просто мужчина, в квартиру которого вы только что ходили, предположительно является международным террористом. Его ищут во многих странах.
– Я так и подумала, что он какой-то преступник! – закивала блондиночка, вытаращив глаза. – Он такой ужасный, такой жестокий, весь в шрамах, что-то под кожей зашито, и глаза у него черные, страшные! А еще у него пачка долларов.
Блондиночка достала сигарету и нервно закурила.
– Он вам хорошо заплатил? – спросил Николай.
– Не особо, – уклончиво ответила девушка. – Но у него очень, очень много денег. А одет так бедно! И очень хорошо говорит по-русски. Он китаец, кореец или японец, да?
– Ни то, ни другое, ни третье, – ответил Олег, – у террористов национальности нет. Предполагается, что он – правая рука самого бен Ла… Ой, то есть одного из самых известных террористов современности. Скажите, девушка, вы ничего подозрительного не заметили?
– Ничего подозрительного. Разве что настораживает хорошая туалетная вода и то, что у него много денег. А одет он при этом очень бедно, чуть ли не из секонд-хенда, просто-таки в тряпье.
– А что он вам говорил? – не сдавался Николай. – Ну вспомните хоть пару фраз.
Девушка покраснела.
– Ну, например, он спрашивал, настоящие ли у меня волосы или тоже парик.
– Тоже парик? – переспросил Олег, и они с Николаем переглянулись.
Чен явно намекал на фальшивую косу Евы Ершовой.
Режиссер Селедкин обогнал синюю «десятку», неспешно ехавшую вдоль обочины, и прибавил газу. В багажнике у него лежала большая совковая лопата.
– Закопаю. И как я раньше не догадался, что надо это сделать? – спросил он сам себя. – В жизни ее там никто не найдет, в яме этой. Жива не жива – неважно. Засыплю землей, снега сверху набросаю, и поминай, как звали. И свадьбу заодно отменим. Какая уж тут свадьба, когда маменька пропала!
Он довольно захихикал.
– А потом я потихоньку и Жорика сюда, в яму, спроважу, – улыбнулся режиссер, – подведу к краю, он наклонится, а я его – ногой под зад!
Селедкин прибавил газку и совершенно некстати вспомнил, как изнывал от ревности много лет назад, когда доброжелатели сообщили ему о том, что актриса Зинченко, исполняющая роль Дездемоны и являющаяся по совместительству его, Селедкина, любовницей, крутит шашни с парнем, занятым в роли Яго. О, как взбесился тогда он, как затопал ногами! И вот результат – не удержался, в припадке гнева слегка придушил Зинченко, а она и скончалась. Кто же знал, что у нее слабое здоровье? И кто ж мог предположить, что в этот самый момент кое-кто его, Селедкина, сфотографировал через щель неплотно прикрытой двери?
