Александр Щелоков - Вкус смерти
— Да, гражданин начальник! Я его сразу подозревал. Он нехороший. С ним надо быть всегда осторожно. Очень. У него есть нож и пистолет.
— Где он хранит оружие?
— Носит всегда с собой.
— Спасибо, товарищ. Вы очень нам помогли.
Когда милиционер вышел, Ныым вытер со лба капли пота.
Едва переступив порог палаты, вернувшийся с процедур Пермяков с подозрением посмотрел на Ныыма.
— Тут легавые не появлялись?
— Нет, никто не был.
— Мне пора сквозить, — сообщил озабоченно Пермяков. — С утра возле больницы «раковая шейка» стоит.
— Что такое «сквозить»? Что такое «раковая шейка»?
— Мало того, что чухна, ты еще и тундра! Сквозить — это рвать когти. «Раковая шейка» — «мусоровоз».
Ныым и на этот раз ничего не понял, но вопросов больше задавать не стал. Ночью его сосед испарился, ничего не оставив на смятой койке и в тумбочке. Когда он ушел, Ныым не слыхал. Бандит и есть бандит…
В тот же день с бюллетенем на руках из больницы выписали Ныыма.
С какого-то момента, как заметил Шарков, события понеслись с калейдоскопической быстротой.
Когда Ныым покидал больницу, его встретил Прасол. Они прошли в городской сквер, сели на скамейку.
— Вот тебе, любезный, маленький сувенир, — Прасол протянул Ныыму плоскую серенькую коробочку. — Держи.
Ныым взял и стал с интересом крутить ее в пальцах.
— Что есть этто?
— Тебе название или назначение?
— То и труггое.
— Название — пейджер. Тебя устроит? Назначение — связь. Между мной и тобой.
— Я не путту держать связь с вами.
— Будешь.
— Это шантаж?
— Это деловое сотрудничество. Мы с тобой образовали траст — компанию на доверии. В таких отношениях со мной лучшая твоя страховка. Своих сотрудников я берегу. Ты понимаешь?
— О да, понимаю. Я теперь русский шпион?
— Нет, эстонский дурак.
— Вы не любите эстонцев?
— Что значит «не любите»? У меня среди эстонцев есть друзья. Настоящие. Дружба народов — это, Ныым, всего только лозунг. Зато, я знаю, существует дружба людей. Не взирая на национальности. Есть среди эстонцев и немало дураков. Таких, как ты…
— Почему я дурак?
— Потому что позволил Железному повести себя на грязное дело. Мнение о себе ты можешь исправить. В момент, когда Железный назначит операцию, ты мне сообщишь.
— Если я не сделаю этто?
— Ты все правильно понимаешь, Ныым. И еще, как у нас говорят, «заруби на носу». Вернешься домой, можешь ненавидеть Россию и русских. Но под одеялом. Ни в коем случае не бери в руки оружие. Пойми, Россия не всегда будет терпеть ваши штучки. Ты меня понял? Да, вот последнее. Держи, — на открытой ладони Прасол протянул Ныыму пузырек с двумя таблетками. — Когда соберешься выйти из игры с Железным, выпей одну. Тебя начнет рвать. Откажешься от участия в стычке.
— Хотитте отравить?
— Ты все-таки дурак, Ныым. Впрочем, я дал тебе две таблетки. Выбери любую и проверь на собаке.
— Я возьму.
Пузырек исчез в кармане эстонца.
Вечером Прасола ждал приятный сюрприз.
— Можешь поздравить, — сказал довольным голосом Шарков, — мы обнаружили протечку.
— Кто?
— Прапорщик Липкин. Он приезжал в город и встречался с чеченцем Селимханом Имаевым. Нас на него вывел Белый, который из больницы от Зеленого приперся к Имаеву на ночевку.
— Ох, худо России, — задумчиво сказал Прасол. — Зажали ее с двух сторон великие державы — Чечня, Эстония. И Липкин посередине.
— По некоторым предположениям, Липкин продавал Имаеву боеприпасы. Завтра в хранилище начнется проверка.
— Каким образом начальник склада НЗ может быть в курсе дел комдива?
— Его жена — прапорщика Липкина — работает в секретной части штаба дивизии.
— Липкина надо брать до проверки хранилища.
— Не спугнем?
— Если правильно подойдем к делу — нет. Свяжись с прокурором.
На аэродроме десантной дивизии Шарков встретил Чумака. По трапу на бетонку спустился невысокий чернявый мужчина лет сорока, в кепочке с пуговкой, в зеленой куртке-встровке и коричневых ботинках с широкими носами. За ним два солдата вытащили на поле оружейный, добротно сколоченный ящик и большой брезентовый мешок.
— Товарищ Чумак? — спросил Шарков.
— Точно так, — отозвался приехавший. — Только, ради бога, не острите насчет Алана. Он мне ни брат, ни сват, ни седьмая вода на киселе. Я не заряжаю водопроводную воду, не лечу взглядом геморрои. У меня амплуа другое…
— Рад познакомиться, — протягивая руку, сказал Шарков. — Острить не в моем вкусе.
— Тогда мы сойдемся.
Прасол и Чумак при встрече обнялись.
— Слушай, наш дорогой Ильич, — сказал Чумак, — ты мне дашь спокойно поковыряться на даче?
— Разве я виноват?! — возмущенно парировал обвинение Прасол. — Вот, гляди, это он, Шарков, звонил Портнову и шумел: «Ах, пришлите нам Чумака, без него мы словно без рук».
— Верьте вы ему больше, — обиженно сказал Шарков.
— Товарищ майор, — извиняющимся тоном произнес Чумак. — Не обращайте внимания. У нас всегда тот прав, у кого больше прав. А с дачей у меня в самом деле труба. Колорадский жук заедает, собирать надо.
— Костя, выручай, — оставляя шутки, сказал Прасол, — мне нужно «уаз» усилить броней.
— Зачем? Возьми БТР или БМД и шуруй.
— Ха! Спасибо за совет. Но у меня клиент капризный. БТР ему на дух не нужен, подавай «уазик».
— Сколько дашь времени?
— Ты меня знаешь, я щедрый. Нужно было еще вчера.
— Десять дней хочешь?
— Самое большое — завтра.
— Слушай, дорогой Ильич, я не Фигаро.
— Значит, договорились: два дня. Бери машину, кати в Смоленск. Дверцы и задний борт надо усилить броневым листом.
— Движок такую тяжесть не поволочет.
— Поставь другой.
— От СУ-29?
— Все, больше не проси: три дня.
Шарков, наблюдавший за этой пикировкой, понял: два человека, беседовавшие в легком стиле, понимали друг друга с полуслова и по-мужски уважали один другого.
В двадцать два десять в дверь квартиры прапорщика Липкина позвонили.
— Кто? — спросила осторожная хозяйка квартиры Наталья Петровна.
— Сосед. Корнеев. Мне бы плоскогубцы.
Дверь открылась, и сразу в нее, мощно сдвинув с дороги хозяйку, вошли четверо. За ними — понятые, соседи Липкина прапорщики Корнеев и Пышкин.
Хозяин сидел на кухне в майке, синих спортивных штанах и тапочках на босу ногу. Он пил чай. На столе стоял самовар, на блюде лежала горка пирожков с яблоками.
— Вы арестованы, Яков Михайлович, — сказал Шарков и положил на стол бумагу. — Вот постановление, подписанное прокурором. Прошу добровольно до начала обыска выдать незаконно хранимое оружие, боеприпасы, средства конспиративной связи…
— Яша, — губы у хозяйки дома тряслись. — Что ты наделал?
— Прошу вас сесть, прапорщик Липкина. Начинайте обыск, — приказал Шарков.
Час спустя в дровяном сарайчике рядом с гаражом, где стоял «запорожец» Липкина, были обнаружены два пистолета Макарова в смазке, полторы тысячи патронов в упаковках и телефон, искусно подключенный к свободной паре проводов в распределительной коробке городской связи.
Чумак знакомил офицеров группы Прасола с новым оружием, которое он привез с собой.
— Это, — Чумак поднял в руке аккуратный тупорылый автомат, короткий и, несмотря на свою миниатюрность, массивный с виду, — малогабаритный автомат МА. Николай Ильич, — кивок в сторону Прасола, — у нас любитель музыки и называет его мандолиной. У такого музыкального инструмента калибр девять. Масса — два кило. Длина — тридцать восемь сантиметров. Это позволяет укрыть оружие под любой одеждой. На двести метров мандолина гарантирует стопроцентное пробивание бронежилетов, в которые заложены титановые пластины и тридцать слоев кевлара…
Человек, постоянно имеющий дело с оружием, перестает думать о его роковом предназначении и, встречаясь с новыми образцами, в первую очередь оценивает их изящество, оригинальность конструкторских и технологических решений. Его не пугает, а восхищает поражающая сила оружия, и чем она больше, тем сильней восхищение.
— Это, — Чумак демонстрировал второй образец, — бесшумный автомат «Вал». Конструкция оружейника Дерягина. Гордость нашего арсенала. Калибр — девять. Вес — два шестьсот. Патрон конструкции Фролова…
— Не в этом главное, — прервал инструктора Прасол. — Важнее для нас то, что оружие подготовил к бою и зарядил Сергей Петрович Чумак. Заряжено Чумаком — это знак высшей пробы…
И тут случилось неожиданное: Чумак вдруг взорвался. Лицо его покраснело, и даже уши набрякли свекольным соком. Срывающимся голосом он стал выкрикивать:
— Прасол, оставишь ты… твои шуточки… мне они знаешь где?.. Ты хоть думаешь?.. Понимаешь?..
