Бернард Корнуэлл - Вытащить из петли
Сандмен и лорд Александр заняли места над авансценой. У лорда Александра была полная сумка глиняных трубок, и он закурил первую. Зал был полон — свыше трех тысяч зрителей. Стоял гвалт, поскольку многие были уже пьяны, и это наводило на мысль, что слуги мистера Споффорта основательно прочесали таверны, набирая восторженных зрителей. В ложе прямо напротив обитой плюшем ложи лорда Александра группу журналистов усиленно потчевали устрицами, шампанским и бренди. В соседней ложе сидел сам мистер Споффорт — надменный франт с воротничком до ушей. Он не спускал с журналистов тревожного взгляда: их мнение могло вознести либо низвергнуть его любовницу.
— Я собираю команду из джентльменов, чтобы сыграть против Гемпшира в конце месяца, — сообщил лорд Александр, — и очень надеюсь, что ты захочешь участвовать.
— Я бы с удовольствием, да давно не играл.
— Вот и поиграй, — раздраженно заметил лорд Александр, протирая стекла театрального бинокля полами фрака.
Мальчики начали обходить театр и тушить лампы, раздались аплодисменты. Барабанщик выбил торжественную дробь, из-за занавеса вынырнул актер в мантии и продекламировал пролог:
В Африке, вдали от дома,
Мальчик маленький скитался.
Аладдин героя звали…
Его голос утонул в какофонии выкриков, улюлюканья и свиста.
— Показывай девочку! Показывай ее ножки! — орал мужчина в соседней ложе.
Было видно, что мистер Споффорт заволновался, но музыканты заиграли, публика слегка поутихла и захлопала — пролог кончился, и половинки тяжелого алого занавеса разошлись, открыв африканский лог. Дубы и желтые розы окружали идола, который сторожил вход в пещеру, где спала дюжина белокожих туземок. Одной из них была Салли. Туземки почему-то были в белых чулках, черных бархатных курточках и очень коротких клетчатых юбках. Когда двенадцать девушек встали и пустились в пляс, лорд Александр издал радостный крик. Публика начала свистеть.
Кое у кого из зрителей были трещотки, и позолоченный зал с высоким потолком наполнился треском и звоном.
— О, просто великолепно! — восторженно произнес лорд Александр.
Должно быть, руководство театра верило, что появление мисс Закариссы Ласорды утихомирит страсти, поскольку ее выпихнули на сцену раньше положенного. Мистер Споффорт встал и принялся хлопать. Клакеры поняли намек и стали изо всех сил бить в ладоши. Мисс Ласорда, исполнявшая роль дочери султана Африки, оказалась хорошенькой брюнеткой, но были ли ее ноги столь же хороши, как ноги знаменитой Вестрис, оставалось загадкой, поскольку их скрывала длинная юбка, расшитая полумесяцами, верблюдами и ятаганами.
— Покажи ножки! — закричал мужчина в соседней ложе.
— Юбку прочь! Юбку прочь! — ревели зрители в партере.
По щекам лорда Александра текли слезы восторга.
— Я так люблю театр, — выдохнул он, — бог мой, как я его люблю. Молодому балбесу эта затея встала самое меньшее в две тысячи фунтов.
Сандмен не расслышал и, наклонившись к другу, спросил:
— Что?
Тут что-то с хлопком врезалось в заднюю стенку ложи, и Сандмен увидел, как в воздух взметнулось облачко пыли. Он в изумлении поднял глаза — высоко в полумраке галерки клубился дымок. Только тогда он понял, что в него стреляли. Сандмен остолбенел. Притихла и публика — кое-кто услышал сквозь шум звук выстрела, остальные уловили едкий запах пороха.
Сандмен распахнул дверь ложи и увидел, что вверх по лестнице бегут двое мужчин с пистолетами. Он захлопнул дверь.
— Встретимся в «Золотом снопе», — сказал он лорду Александру, перебросил ноги за перила, с секунду помешкал и прыгнул. Приземлился он неудачно, растянув левую лодыжку.
— Капитан! — крикнула Салли, показывая на кулисы.
Сандмен поковылял к идолу, стерегущему вход в пещеру. Лодыжка нестерпимо болела.
Он обернулся и увидел, что из ложи в него целятся двое мужчин, но стрелять не решаются — на сцене было полно народу. Тут один из убийц оседлал позолоченные перила. Сандмен скрылся за кулисами, пробрался сквозь путаницу веревок, спустился по каким-то ступеням и свернул в коридор. Каждый шаг был мукой. В коридоре он остановился и привалился к стене. Он услышал визг танцовщиц на сцене и топот ног по деревянным ступеням. Секунду спустя из-за угла появился мужчина. Сандмен сделал ему подножку и наступил сзади на шею. Мужчина замычал, Сандмен вытащил пистолет из его разом обмякших пальцев и перевернул его на спину.
— Кто вы? — спросил он, но мужчина просто плюнул в лицо Сандмену, и тот крепко стукнул его стволом пистолета по голове.
Сандмен похромал к служебному входу. Позади вновь раздались шаги, он повернулся с пистолетом наготове — но это была только Салли, бежавшая к нему с накидкой в руках.
— Что с вами? — спросила она.
— Растянул лодыжку. Но кость вроде цела.
— Пойдемте. Обопритесь на меня.
Салли вывела его на улицу. Какой то мужчина увидел ее длинные ноги в белых чулках и присвистнул. Она цыкнула на него и набросила накидку.
— Черт! Что случилось?
— В меня стреляли. Из ружья. Но кто, не знаю.
«Серафим-клуб»? Вероятнее всего, особенно после того, как Сандмен отказался от огромной взятки, но это не объясняло предостережения Джека Гуда, что за его голову обещано пятьдесят гиней.
Они шли, то есть Салли шла, а Сандмен ковылял, под аркадой рынка «Ковент-Гарден». Стоял летний вечер, было светло, однако на булыжники, усеянные остатками овощей и раздавленных фруктов, падали длинные тени. Сандмен все время оглядывался, но явных врагов не видел.
— Они, конечно, решат, что я вернусь в «Золотой сноп», — сказал он Салли.
— Откуда им знать, в какую чертову дверь вы войдете? А коли вы в зале, вам, капитан, будь я проклята, ничего не грозит, потому как там каждый будет вас защищать.
— Вам точно не нужно быть в театре?
— У них не выйдет заново начать этот чертов балаган.
Они дошли до Друри-лейн, и Салли открыла парадную дверь в «Золотой сноп».
— Задняя гостиная свободна? — спросил Сандмен Дженк-са, хозяина гостиницы.
Дженкс кивнул:
— Джентльмен сказал, что вы вернетесь, капитан, и занял ее для вас. Вам еще и письмо.
— Должно быть, это лорд Александр, — объяснил Сандмен Салли. — Он хотел, чтобы вы и я с ним поужинали. — Он улыбнулся Салли: — Не возражаете?
— А чего возражать-то? Будет только пялиться на меня, как треска с Биллингсгейтского рынка, верно? — ответила Салли и опустила взгляд на свою короткую клетчатую юбку. — Пойду переоденусь, а то у него глаза выскочат.
Салли побежала наверх, а Сандмен толкнул плечом дверь в заднюю гостиную и с облегчением рухнул в кресло. В комнате было темно — ставни закрыты, свечи потушены. Сандмен распахнул ближайшую ставню и увидел, что гостиную заказал не лорд Александр, а сержант Берриган.
Сержант наставил пистолет в лоб Сандмену и произнес:
— Капитан, они хотят вашей смерти.
Глава 7
Сандмен знал, что должен действовать быстро. Но у него не было времени на то, чтобы выхватить из кармана пистолет — Берриган выстрелил бы раньше, поэтому он решил разговорить сержанта, а там придет Салли и поднимет тревогу. Он поставил левую ногу на стул:
— Растянул, прыгнув на сцену. Меня пытались убить.
— Они послали только меня, капитан. А я в театр не ходил. Стало быть, не один «Серафим-клуб» хочет вашей погибели?
Сандмен пристально смотрел на сержанта Берригана, гадая, кто же еще, господи помоги, был готов заплатить за его голову.
— Должно быть, у нечестных людей жизнь куда легче, — заметил он. — Никто не пытается тебя убить, никаких колебаний, принять или нет двадцать тысяч гиней. Моя беда, сержант, в том, что я так боялся походить на отца, что твердо решил вести себя совершенно иначе, быть заведомо честным. С моей стороны это было жутким занудством, а его просто бесило. Наверное, поэтому я так и поступал.
Если Берригана и удивило это странное признание, он не подал виду. Напротив, его это, казалось, заинтересовало:
— Ваш отец был человек нечестный?
Сандмен кивнул:
— Если бы в нашем мире была хоть капля справедливости, его бы повесили в Ньюгейте. Он не был преступником, почтовые кареты не грабил, по карманам не лазил. Он пускался с чужими деньгами в темные махинации и продолжал бы так делать по сей день, не встреться ему человек поумнее, который обратил против него его же оружие.
Сержант Берриган положил пистолет на стол.
— Мой отец был честный.
— Был?
Берриган зажег две свечи и поднял с пола кувшин пива.
— Да, умер пару лет назад. Он был кузнец и хотел, чтоб я тоже освоил ремесло, но мне, понятно, было виднее? — В его голосе звучало раскаяние. — Я не хотел всю жизнь лошадей подковывать, хотел, как полегче.
— Значит, вы пошли в армию, чтобы не быть кузнецом?
