Фридрих Незнанский - Заговор генералов
Лиля отпустила Турецкого и сделала изящный книксен Грязнову, который тут же окончательно утвердился в мысли, что, если Сашка оказался лопухом, у него, у Вячеслава Ивановича, возможно, появятся некоторые шансы.
– Много гостей-то? – тоном старого брюзги спросил Турецкий. – А ведь обещалась… обнадеживала, все вы бабы на один аршин.
Он протянул Лиле букет, достал из внутреннего кармана черную бархатную коробочку и открыл крышку. Лиля всплеснула руками:
– Господи, красотища какая!
Грязнов сунул нос поближе, вздохнул:
– Элегантная вещица!
Свесившись из коробочки, искрилась какими-то хитрыми своими гранями великолепная золотая цепочка.
– Это мы тебя со Славкой поздравляем, – великодушно заметил Турецкий. – Ну а за внешний вид извини. Мы прямо с пожара.
– Заходите, заходите, – заторопилась Лиля, и Грязнов заметил, что она все же несколько смущена, будто испытывает некую неловкость перед ними. – Раздевайтесь, вот – ванная, умывайтесь и – к столу. Саша, на полотенце! Я побегу, мальчики, к гостям, да?
– Вот же задница! – намыливая руки, с досадой сказал Турецкий. – Сашенька, никого не будет, честное слово! Все меня оставили! Я так страдаю от одиночества! Ну хоть бы кто теплое слово сказал, в щечку поцеловал! Сю-сю-сю, твою мать!
Грязнов засмеялся: уж очень ловко он скопировал Лилю.
– Ну, я и настроился, понимаешь, на интим.
– А я, значит, уже не в счет? – хмыкнул Грязнов.
– Ты – другое дело, ты – друг. Тебе можно даже подглядывать.
– Что?! – возмутился Славка. – Только подглядывать?!
– Спокойно, полковник. – Турецкий вытер руки и уступил Грязнову место у крана. – Тебе все можно… А она сегодня очень даже ничего выглядит, да? И ей совсем не идет наш мундир – ни внешне, ни по духу. А вот кто из нее получится, так это классная любовница!
– А вдруг давно уже получилась? Только тебе о том неведомо.
– Не думаю… Но она рискует опоздать. Или однажды подцепит какого-нибудь генерала. Из ранних. Вроде того твоего замминистра.
– Так и слава Богу, – заметил Грязнов, ополаскивая лицо.
– Но все равно охоту не прекратит! – многозначительно поднял палец Турецкий. – Значит, у нас еще не все потеряно…
– Да ты, брат, уж не ревнуешь ли?
– С какой стати? Она ж мне – не жена и, к сожалению, не подруга. Со-слу-живица, Славка, слово-то какое!
– По-моему, если кто и стареет, так это ты, Санечка. Ты вот – за-адница! А она, между прочим, самый смак. Для тех, конечно, кто понимает.
– Слушайте, вы, наглецы! – раздался из-за двери веселый голос Лили. – Если вы собираетесь и дальше обсуждать больную для вас проблему, валяйте на улицу! Там и найдете себе подходящих!
Мужики дружно прыснули и даже присели от неожиданности. Переглянувшись, покачали головами: надо же так влипнуть!
– А что, Грязнов, – ловко копируя голос бывшего Генсека Горбачева, заметил Турецкий, выходя из ванной и небрежно отряхиваясь, – может, нам с тобой действительно пойти по бабам, а? Как в доброе старое время. Тут явно не светит, хотя хозяйка, как ты довольно наблюдательно отметил, очень даже ничего, и это, – он показал пальцем на крутое бедро Лили, – вполне соответствует…
Чему соответствует, он не успел договорить, потому что Лиля припечатала его рот ладошкой, а другой рукой ухватила Славку за рукав и потянула в комнату.
– Все-таки вы – редкие нахалы. – Она говорила негромко и быстро, словно получала тайное удовольствие от не самых пристойных комплиментов в свой адрес. – И все-то бы вам говорить, обсуждать, обсасывать, а как до дела…
– Но это уже не намек, а упрек! – воскликнул Турецкий. – Лично я, Славка, расцениваю сей демарш как приглашение к танцу. А ты?
Ответить Грязнов не успел, потому что Лиля почти втолкнула их в большую комнату, ярко освещенную хрустальной люстрой, висящей над большим круглым столом, на котором было тесно от блюд, тарелок, бутылок и хрусталя. Десяток гостей вольготно расположились по окружности, и все до единого вопросительно уставились на вошедших. Можно было подумать, что они слышали фривольный разговор в коридоре. Но уже через секунду стало ясно, что все эти гости, среди которых не оказалось ни одного знакомого лица, проявили обычное любопытство к опоздавшим.
Не торопясь, они раздвинулись, благо место было, и освободили пространство для еще двух стульев. И тут же забыли о пришедших, занялись своими разговорами.
Турецкий с Грязновым переглянулись, одновременно пожали плечами и навалились на обильную пищу – по-русски, без соблюдения этикета, накладывая на тарелку все, к чему прикасался взгляд: красную рыбу, колбасу, сыр, ветчину, соленые грибочки, маслины и – аппетитной горкой – традиционный салат оливье. Но только размахнулись, с противоположной стороны стола раздался бархатный баритон:
– Ну что ж, господа, давайте еще раз обратим свои восхищенные взгляды на нашу превосходнейшую, прелестнейшую хозяйку! Что можно противопоставить юности? – Говоривший медленно и значительно поднялся, держа в руке хрустальный бокал, и склонил голову к сидящей рядом Лиле, отчего всем стала видна его лысина, с наивным старанием прикрытая редкой прядью зачесанных сбоку волос.
– Ишь ты, какой бонвиван, – шепнул Грязнову Турецкий, не отрывая, впрочем, глаз от своей тарелки. – Как полагаешь, кто это?
– Да тут и полагать нечего, – буркнул Грязнов, исподлобья наблюдая за произносящим изысканный, по его мнению, тост, – тот самый, о ком ты имел уже удовольствие слышать.
– А-а, – так же негромко протянул Турецкий, орудуя вилкой и ножом, – который с курвой, ага? – и упер в Славку такой наивный взгляд, что тот едва не поперхнулся. – Как нам с тобой повезло, старик!… Может наконец врезать все, что думаем, всю, понимаешь, правду, в эту… в матку. Как? Поможешь или самому?
– Тебе, Саня, один хрен, а мне под ним ходить… Нет, не мне, а делу! Чуешь?
– Вот с этого и надо было начинать… Тишина в студии! Это он нам слово дает. Ща получит, блин! – Турецкий встал и тоже поднял, но не бокал, а рюмку. – Нам, так сказать, мужикам, сильно повезло. Господа, говорите? – Он обвел глазами присутствующих. – Это… интересно. Лиля, сделай одолжение своему, так сказать, старшему товарищу, то есть мне, представь нас с Вячеславом твоему народу, которого, если верить недавним твоим уверениям, в настоящий момент здесь нет и быть никак не может, ибо ты умираешь от тоски и одиночества. Впрочем, возможно, я ослышался, когда говорил с тобой днем по телефону. Скорее всего, именно так, поскольку и день-то сегодня какой-то неудачный, я бы сказал, драматический. Там, внизу, на втором этаже, сгорела женщина. На происшествие собралась, точнее, задействована вся Москва. Давно столь массового посещения не наблюдал. Впрочем, повторяю, сидящим здесь все мной рассказанное вряд ли интересно. Как неинтересно оно и тем, кто поднял шум на весь мир. Это ведь несложно, в общем, обладая некоторой властью, по-быстрому навешать распоряжений и отвалить на праздник сердца. А что делать прикажете? Время такое. Нельзя же, в самом деле, постоянно сострадать и лично выезжать на каждое происшествие. Дураки всегда найдутся. Вот вроде Грязнова, самого грамотного сыщика на свете, без преувеличения, или аз грешного, тоже не от конфирмации… Что еще можно добавить? Лиля – женщина красивая, которая имеет полное моральное право праздновать свое совершеннолетие с кем угодно и когда угодно. Поэтому вперед, Лиля, но помни: жизнь состоит не только из праздников. Слышал, тебя уже завтра ждут на службе с целой кипой предложений по поводу многочисленных «висяков», коими в последнее время так грешит Генеральная прокуратура. Почему-то. Я все сказал, Вячеслав Иванович, от нашего имени? Ничего не забыл? – Грязнов кивнул, и Турецкий продолжил: – Ну раз такое дело, я кончаю. Тебя я, Лиля, уже целовал, поэтому позволь нам со Славкой теперь просто спокойно поесть. Мы устали и голодные. – И, садясь, заключил: – Между прочим, Славка, я всегда был уверен, что в нашей профессии корпоративность была выше любых других привязанностей. Но ты, я полагаю, сочтешь, что я не прав, так?
– Ну почему же? Как раз и прав, – не поднимая головы, но тоже громко сказал Грязнов. – Только я уже давно не вижу корпораций. Ферейнов, к примеру, до фига и больше, а вот чтоб как в добрые старые… извиняй, дружище.
Неловкую паузу неожиданно нарушил тамада, он же заместитель министра, господин Кашинцев, новый человек в системе высшего руководства МВД. Он выпил свой бокал, плеснул на дно водки и снова поднялся.
– Мужики, – сказал проникновенно, – я очень рад познакомиться с вами. Лично для меня это высокая честь. Ей-богу, не вру. Я ведь в нашем министерстве недавно. Да вы и сами знаете. О вас, Вячеслав Иванович, я слыхал еще, когда в академию нашу поступал. Ну а Турецкий, как мне говорила наша уважаемая именинница, вообще легенда. И я теперь готов ей поверить. Поэтому я прошу вас… не знаю, как сказать, чтоб не обидеть, а, все равно… мужики, я рад знакомству с вами. А что касается этого пожара… ну так что было делать? Лиля кричит: дом на воздух взлетел! Вячеслав Иванович, я готов лично принести извинения и вам, и вашим коллегам.
