Светлана Алешина - Не люблю поддавки
Виктор вывел яхту почти на середину Волги, пришвартовал к гладкому пеньку на маленьком островке, высовывающемся посередине фарватера, и, найдя на яхте удочки, занялся рыбалкой. Мы с Маринкой переглянулись и пошли умываться.
Рыбная ловля – вещь занимательная, но только если она спать не мешает.
Ночь пролетела незаметно, и, когда я проснулась, солнышко уже вовсю светило в иллюминатор. В этом спичечном коробке, в котором я спала, еще и иллюминатор был! Все как на настоящих лайнерах!
Маринка, каким-то чудом или по ошибке сумевшая встать раньше меня, уже загорала на палубе.
Виктор лежал рядом с нею, прикрыв лицо рубашкой. Рядом стояло ведерко, в нем били хвостами несколько рыбок. Одна из них была даже весьма приличного размера.
– Присоединяйся, мать, – позвала меня Маринка, – лови загар, а то так и останешься бледной спирохетой.
– От спирохеты слышу, – вежливо ответила я, устраиваясь рядом с нею.
Я наступила на горло собственной песне и запретила себе думать о Тарасове и редакции.
Какая еще может быть работа?!
Глава 6
Приключение троих в лодке, не считая пойманной рыбы, продолжалось.
Мы позагорали с полчасика, потом попили чаю, позагорали еще. Затем пожарили на керосинке рыбу, наловленную нашим добытчиком, после завтрака честно вымыли посуду и начали выяснять с Маринкой, где находится моя «Лада». Сперва мы с нею переругались, выясняя, на каком берегу, потом, когда выяснили про берег, стали приводить разные доводы. Мне казалось, что «наша» деревня находится справа, а Маринка выкрикивала, что слева. Или наоборот, неважно.
Пока мы с нею перекрикивали друг друга, Виктор молча вел яхту вверх по течению, и через триста или четыреста метров – сколько это будет в кабельтовых, понятия не имею, не служила я во флоте ни юнгой, ни коком – мы уже увидели сами широкий покосившийся причал, уходящий одной своей стороной в воду. Здесь у причала толпились лодки, лодчонки и два облезлых катера.
Дальше на высоком берегу начинались постройки населенного пункта. Чуть правее причала, стоя по колено в воде, мотали хвостами две пестрые коровы.
– Точно, – одобрила Маринка молчаливую работу Виктора, – яхту здесь оставим, а потом отправимся искать твою, Оль, машинешку, мне кажется, я уже вижу…
– Не машинешку, а лимузин, – кротко поправила я Маринку.
Что она там видит, интересно, кроме старикана в кепке, дремлющего с удочкой на причале?
– Что? А, поняла. – Маринка почему-то даже не стала спорить, что было странно. Я лениво покосилась на нее, а она, оказывается, в это время втихомолку делала себе бутерброд из экспроприированной кильки.
– Мадам, а это не перебор ли? – спросила я. – Вы только представьте себе: сначала несчастных мужиков избили какие-то городские хулиганки, потом забрали у них яхту погонять, а под конец и кильку сожрали! Не жалеете вы людей, мадам. Один бутерброд мне.
– Это за моральный ущерб, – прожевывая кусок, сказала Маринка, – не надо было нападать на несчастных беззащитных девушек…
– Ага, которые сначала избили, потом забрали яхту и так далее, – рассмеялась я.
Засмеялась и Маринка, да так, что закашлялась, и пришлось ее простучать по спине.
– Спасибо, – сказала она, отплевываясь. Какая подлая килька, вся в своих хозяев. Будешь?
– Уже нет, спасибо, – отказалась я и растянулась на палубе.
Лучше бы я занялась кругосветными путешествиями, а не этой дохлой журналистикой. Приятного больше, хлопот меньше, а статейки можно будет пересылать бутылочной почтой… Правда, так и спиться можно, значит, придется брать с собою и Виктора для контроля за мной… И Фиму для души… И…
– Про что думаешь? – грубо прервала мои мечты Маринка. – Все про кильку?
– Все про работу, – сурово ответила я, – день уже в разгаре, мне нужно быть в кабинете, тебе уже пора начинать варить кофе, а мы здесь прохлаждаемся!
– Знаешь что, – промурлыкала Маринка, – есть деловое предложение. Заказывай мне серию статей с борта яхты «Прекрасная Марина», и я тебе не спеша, по одному подвалу в неделю, буду отсылать с нарочным. Или с голубями.
– Или с голубчиками, – добавила я.
– Или с голубчиками, – согласилась Маринка. – Согласна?
– Нет, и по вопросу принципиальнейшему статьи с борта яхты «Прекрасная Марина» мне на фиг не нужны, и моей газете они тоже на фиг не нужны, и вообще, прекрасных Марин история не знает!
– Еще узнает! – Маринка, улыбаясь, зевнула и погрозила мне пальцем. – Ты потому и бесишься, что сама понимаешь: узнает еще история про прекрасную Марину, и какой-нибудь великий поэт сделает меня героиней своих сонетов… Так ты будешь кильку или я ее выбрасываю?
– Кидай, – разрешила я и посмотрела на приближающийся берег.
Виктор выключил мотор яхты и ловко, управляясь длинным веслом, подошел к пристани и, держа в руке конец троса, перепрыгнул мостки.
Они зашатались, притопленный их угол глубже ушел в воду, медленно возвращаясь в прежнее положение.
Дедуля с удочкой покачнулся вместе со своей пристанью и не изменил своей позы. Мне даже показалось, что он спал и не проснулся от укачивания.
Виктор подтянул яхту, крепко привязал ее тросом к столбу, вбитому прямо в воду, и подал нам руки.
– Эта палка называется «кнехт», – зачем-то бросилась объяснять мне Маринка. – Правильно, Виктор?
Виктор кивнул и ловко поймал палатку, брошенную мною. Мы взгрузили на себя сумки и спрыгнули на мостки, снова закачавшиеся.
Маринка вскрикнула и прижалась к Виктору, как маленькая девочка к былинному герою, увидев злого Бармалея или кого там…
Мне это уже стало надоедать: ну сколько можно отрабатывать один и тот же прием! Визг – прижимание, еще визг – еще прижимание. Никаких запасов в арсенале, все один и тот же дебют и, между прочим, не ехидничаю, ни-ни, всегда один и тот же финиш. Другая бы уже выводов понаделала на всю жизнь, а эта все за свое: визг – прижим, визг – при… тьфу, даже не смешно ни капельки.
Маринка, обеспечив себе условную безопасность, не забыла и о культурном развитии своей подруги.
– А этот процесс, который только что произвел Виктор, называется «принайтовить», – доложила она.
– Это сейчас-то? – спросила я.
– Это когда Виктор привязал канат к кнехту, – тоном нудного препода сказала Маринка, снисходительно взглянув на меня.
– А «пришвартовать» что такое? – Я взвалила на себя сумку и пошла по качающейся пристани к берегу.
– То же самое, – громко ответила Маринка, догоняя меня, – любопытная ты какая. Прямо не похоже на тебя.
– А что такое «отдать концы»? – спросила я, резко останавливаясь.
– То же самое, что сделал Виктор, только наоборот. Вот он сейчас привязался – это не то, а если бы он отвязался, то получилось бы «отдать концы». Поняла?
– Примерно, – буркнула я, решив, что для ссоры слишком тяжелая сумка, и она отвлекает от всего остального. – Пошли, отвязанный Виктор!
Виктор забросил весло на яхту и потопал за нами. Вот тут-то дедуля с удочкой и поднял голову.
Он, наверное, опасался, что мы на него наступим, проходя мимо, или в воду столкнем, поэтому и поднял голову, сдвигая на затылок засаленную до последнего безобразия кепку. Окинув нас хитрющим взглядом, дедуля спросил:
– A где же Сашка?
– А он чуть раньше вышел, – небрежно сказала я, – на предыдущей остановке. А нас попросил пришвартоваться здесь. Или принайтовиться.
– Чего? – переспросил дедок.
– Короче, он сказал, чтобы мы привязали байдарку здесь! – крикнула ему Маринка. – Поняли теперь?
– Еще он просил передать Григорьевичу, что все путем. Это ведь вы – Григорьевич? – спросила я.
– Петрович я! – обиделся дедуля и высморкался в воду.
– Ну точно, а я сказала Григорьевич? Ошиблась, извините. – Мы с Маринкой переглянулись, остановившись около дедули. Виктор прошел дальше.
– А ты не потеряла бумажку-то? – рассеянно спросила я у Маринки.
– Какую бумажку? – опешила Маринка, моргнула и сунула руку в карман курточки. – Какую?
Я покачала головой и нахмурилась.
– Потеряла? Так и скажи, если потеряла! Коля же дал тебе бумажку с его адресом на всякий случай, где она?
Маринка еще раз задумчиво моргнула, глядя на меня так, как будто я привидение, не очень уверенно сказала «ага» и уже более осмысленно и целеустремленно начала шарить по карманам.
Виктор остановился на берегу и без интереса смотрел на Маринку, ожидая, когда она закончит «ревизию». Я тоже ждала. Дедуля, заинтересованный поисками мифической бумажки, еще раз высморкался и с увеличивающейся хитринкой начал смотреть на Маринку. Он явно ждал, что она ничего не найдет по причине неизбывной бабьей глупости и рассеянности. Ну что ж, если ждет, то и дождется. Порадуется дедуля, а потом будет всем рассказывать, что городские барышни такие же маши-растеряши, как и свои, местные.
Маринка сперва спокойно обшарила свои карманы и сумку, затем стала делать это нервно.
