Светлана Алешина - Не люблю поддавки
Собираем манатки и сваливаем, к чертовой матери!
– А это еще куда? – спросила я. Виктор, как я заметила, тоже заинтересовался расшифровкой предложения.
– К машине срочно и едем в город! – заорала Маринка, приседая от мощи децибел своего голоса И сиплость куда-то сразу слетела, вот что странно.
– Черт с вами с обоими, – рявкнула она, – едем ко мне! У меня Толик, сосед, в милиции работает и народу живет много, коммуналка все-таки.
Погибнуть не дадут!
Маринка остановилась и внимательно осмотрела нас Виктором, оценивая впечатление от своей микроречи. Не знаю, что она ожидала увидеть. Не знаю. Может быть, открытые рты, заплаканные глаза и полуоткрытые губы, с трудом шепчущие:
«Гениально, гениально, та chere amie!» Допускаю такое предположение, но посудите сами: у меня только-только искры из очей наконец-то все вылетели и вместо них в мозгах стал подниматься несильный однотонный гул, вроде того, как бывает на аэродроме во время захода на посадку старенького АНТа. Ясно, да? Мне было не до экспрессии и не до оценки Маринкиных речей.
А про Виктора и вовсе говорить смешно: с его невозмутимой флегматичностью даже при извержении Везувия ни фига бы не случилось. А станцуй тут пред ним Маринка хоть стриптиз, хоть изобрази строевой шаг Отдельной роты почетного караула – один черт, реакция его была бы обычная: смотрел бы спокойно и думал непонятно о чем, а Маринка чувствовала бы себя круглой дурой, если бы у нее фантазии хватило, конечно.
– Виктор! Сворачивай палатку! – крикнула Маринка и потащила Виктора за руку. Тот не сопротивлялся, но это и не означает, что подчинился. Просто пошел, куда повели. Толку от такого послушания мало, это только еще больше бесит.
Маринка, подавая пример активности и полезной деятельности, начала закидывать в сумки наши тряпочки, ворча, урча и ругаясь.
Виктор покосился на меня и выдернул первый колышек из крепления палатки.
Я подумала кое-как и, признав Маринкину правоту, хоть и не хотела никуда тащиться на ночь глядя, стала помогать ей собирать наши вещички.
Тащиться не хотелось, но и ожидать нового нападения не хотелось тоже: Пузанов-то скрылся и наверняка сшивался где-то рядом. А может быть, и за подкреплением побежал, ведь нашел же он где-то себе одного подельника, следовательно, мог найти и второго.
Виктор бросил заниматься палаткой на третьем колышке, отошел и присоединился к нам только после того, как подтащил бездыханного бандита совсем близко к ближайшему дереву, крепко связал ему руки и второй конец веревки привязал к стволу дерева.
Как раз в этот момент успокоившийся браток и пошевелился, но глаз не открыл. Я сразу же поняла, что он уже начал притворяться.
Ну-ну, попритворяйся дальше. Я почему-то переполнилась вдруг такой гордыней, словно это я одна только что раскидала двоих мужиков. Одного вырубила, и это от меня теперь скрывался тот второй тощий недоумок с не подходящей ему фамилией Пузанов.
– Кстати, а куда делся Пузанов? – спросила я, утрамбовывая свою сумку.
– Убежал, я же тебе сказала, – ответила Маринка, копошащаяся тут же рядом.
– А в какую сторону? – не унималась я. Не одной же Маринке иногда хочется поговорить, и у меня бывают такие же мелкие слабости.
Маринка подняла на меня глаза и задумчиво сказала:
– На все четыре стороны он убежал, Оля, на все четыре, собирайся быстрее!
Виктор свернул палатку, мы с Маринкой упаковали наши тряпочки в сумки. В последний раз оглянувшись и наброшенный лагерь, и на Волгу, которой было абсолютно плевать на то, что здесь произошло, мы направились напрямик через заросли к гужевой дороге. Она должна была нас вывести к деревне, где мы оставили машину.
До дороги мы не дошли, потому что справа, сквозь прореженные заросли, увидели качающуюся на воде яхту.
Мне показалось, что она находится так близко, что через три-четыре шага можно подойти к ней вплотную.
Виктор, шедший впереди, резко остановился, Маринка ткнулась ему в спину, я – в Маринку.
– Что? – начала было Маринка, но Виктор, резко обернувшись, приложил палец к губам. Так Маринка и осталась стоять с открытым ртом и только спустя несколько секунд очень-очень медленно закрыла его.
Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Бывают у моей Маринки такие бзики на послушание, что она становится похлеще иного солдафона.
Сказано молчать – она и молчит, и даже рот старается закрыть как можно тише.
Мне кажется, что в такие моменты Маринка необычайно близко подходит к самым пошлым мужским идеалам. Может быть, потому и личная жизнь у нее бурная. Временами.
Виктор сбросил с плеча на землю палатку, знаком приказал нам оставаться там, где мы стоим, и, пригнувшись, легкими прыжками побежал к яхте.
Мы с Маринкой остались стоять одни в темноте, в лесу, беззащитные, брошенные нашим единственным мужчиной, и тесно-тесно прижались друг к другу. Так было спокойнее. И теплее, кстати.
Виктор вынырнул рядом с нами, как мне показалось, прямо из-под земли. Это, конечно же, не так, но он так неслышно и, главное, незаметно подошел, что я этого и не заметила.
Снова подняв палатку, Виктор направился к яхте. Самое интересное, что на нас он вообще не обратил никакого внимания. Хоть бы кивнул, что ли, или рукой махнул…
Мы с Маринкой потрусили за ним, надеясь, что Виктор, как всегда, прав и никто на нас не выпрыгнет с соседней ветки и не огреет дубиной по башке.
Судя по поведению Виктора, яхта была пустой, но лучше было бы знать это наверняка. Маринка не промолчала. Для нее неизвестность хуже всего, и я ее понимаю.
– Виктор, – позвала она, догоняя нашего проводника, – а там точно никого нет?
Виктор отреагировал только легким поворотом головы влево, и Маринка успокоенно пробормотала:
– Так бы сразу и сказал.
Я всегда удивлялась тому, как она приспособилась и научилась четко и однозначно понимать все жесты Виктора. Идеальная была бы пара, если бы Маринка не… Но не будем об этом.
Виктор привел нас к берегу и коротким движением не перекинул, а переложил палатку на палубу яхты. Яхта стояла в двух или трех метрах от берега, привязанная нетолстым канатом к стволу ближайшего дерева.
Виктор нагнулся и подтянул канат, яхта, покачиваясь на воде, подплыла. Берег в этом месте резко уходил вниз, осадка у яхты была небольшой, и она, даже задевая бортом берег, все равно не касалась дна.
Подав руку сперва Маринке, которая с испугом оглянулась на меня, но послушалась и первой залезла на борт, потом подсадив меня, Виктор отвязал яхту, кинул на нее веревки и сильно оттолкнул от берега. Запрыгнул сам и сел рядом с нами на палубу.
– Как пираты, – прошептала Маринка и прижалась к Виктору, – а тут точно никого нет? Ты проверял?
Виктор кивнул и встал. Он подошел к корме, подобрал длинное весло и оттолкнулся им от берега еще раз. Яхта, покачиваясь все сильнее, медленно, но уверенно стала отходить от берега.
Я осмотрелась.
Яхта была небольшая. Даже очень небольшая.
Не будь у нее высокой мачты, ее можно было бы назвать даже моторкой, но наличие мачты и флажка на ней заставляло все-таки уважительно именовать сию посудину яхтой.
Я встала и, пройдя два шага к носу яхты, спустилась вниз по трапу – кажется, так называется лестница на кораблях и пароходах – и заглянула в маленькую каюту.
Две узкие лежанки располагались здесь слева и справа, проход между ними был не шире полуметра.
Над лежанками располагались встроенные шкафчики. В общем-то, миленько, но не для такой большой и смешанной компании, как наша. Ну вы меня понимаете.
– Здорово как, – послышался голос за моей спиной. Это вошла Маринка, – Смотри-ка, тут и шкафчики есть! – Она, подтолкнув меня, прошла, потянулась, раскрыла дверки и заглянула в левый. – Ну понятно. Мужики катаются, и у них тут одни бутылки и даже банка чего-то стильного, – Маринка вынула из шкафчика банку консервов, – килька в томате! Круто!
Бросив банку обратно, она села на левую койку и потянулась.
– А я уже думала, что все, кранты моему отдыху, нашему то есть, а тут совсем даже неплохо. Верно, Оль?
Я не успела ответить, мы услышали, как ворчливо заработал мотор яхты. Переглянувшись с Маринкой, мы вышли из каюты. Виктор, сидя около мотора, смотрел на проплывающий мимо берег. Мы сели с ним рядом.
– Классно, – сказала Маринка, она свесила ноги с бор га, заболтала ими и рассмеялась. – Почти как в Калифорнии, – сказала она, – тепло, яхта и тишина.
– Почему как в Калифорнии? – не поняла я.
– А не знаю, просто так подумалось, – беспечно произнесла Маринка, – а ты бы хотела жить в Калифорнии, Оль?
– Нет, – ответила я, – ты что, телевизор не смотришь? Там у них веерное отключение электричества. Такая же бодяга.
– Да? – удивилась Маринка. – Жаль! А точнее, ни фига не жаль, даже хорошо, что у них там тоже проблемы есть. Не так обидно.
Виктор вывел яхту почти на середину Волги, пришвартовал к гладкому пеньку на маленьком островке, высовывающемся посередине фарватера, и, найдя на яхте удочки, занялся рыбалкой. Мы с Маринкой переглянулись и пошли умываться.
