Дарья Калинина - Дудочка альфонса
Тетки ласково поглаживали ее по плечам, желая удачи в ее нелегком деле. А также обещали сказать Вете всестороннюю помощь, если ей удастся найти Влада.
– Уж мы все в милицию явимся!
– Как свидетели пойдем.
– Подтвердим, какой он гад!
– Пусть мерзавец получит на полную катушку!
Вся эта сцена, хотя и благополучно разрешившаяся, надолго задержала выход подруг из дома. Так что к Георгине они приехали со значительным опозданием.
– Ничего, моя подруга поздно ложится спать. А в последнее время она вовсе не спит, – сказала Лилия.
– Что же она делает по ночам?
– Ничего, – пожала плечами Лилия. – Сидит, думает. Смотрит в окно. Иногда мне кажется, что она все еще ждет, когда вернется ее Влад.
– Ой! – поежилась Вета. – Так и до беды недалеко! Когда человек целыми днями один и все время о чем-то думает, он так и чокнуться может легко! Человек должен трудиться. Труд – лучшее лекарство от всех недугов!
Лилия как раз в этот момент нажала на кнопку звонка. Было слышно, как его мелодичная трель разнеслась в квартире Георгины. Но никакой ответной реакции не последовало. Ни шагов, ни голоса, ни даже шороха.
– Твоя подруга ушла прогуляться?
– Исключено! В последнее время она совсем не выходила из дома.
– Но сейчас ее дома нет!
Вместо ответа Лилия вытащила из сумки ключ и, вставив его в замочную скважину, легко повернула.
– Постой! Что ты делаешь? – изумилась Кира. – У тебя есть свой ключ от квартиры твоей подруги?
– Ну да! А что тут такого? У меня есть ключ от ее квартиры. А у нее есть ключ от моей квартиры. По-моему, все правильно. Обе мы – одинокие женщины. Кому нам доверять, как не друг другу?
И, толкнув дверь, Лилия вошла внутрь.
– Джорджи, – позвала она громко. – Ты спишь?
– Джорджи?
– Джорджи – это Георгина. А меня она зовет Лили. Нам так больше нравится.
Все ясно. Девчонкам до смерти надоели их цветочные имена, которые им дали их родители. И они переделали их на свой вкус. Чем Джорджи лучше Георгины или Лили лучше Лилии, сами подруги сказать затруднились бы. Но, как известно, на вкус и цвет соратников нет.
– Джорджи! – продолжала выкликать подругу Лилия. – Джорджи, ты где?
Она обошла уже всю квартиру. Оставалась только ванная комната, совмещенная в квартире Георгины с туалетом. Лилия толкнула дверь в это просторное помещение и вдруг застыла на пороге. Потом она страшно закричала, схватилась рукой за горло, словно ей нечем было дышать. И, хрипя, упала на пол.
Леся бросилась к упавшей. Вета полезла в сумку за лекарством. А Кира… Кира, на свою беду, заглянула в ванную.
– Ох! – только и смогла она выдохнуть, увидев открывшуюся ей там картину.
И в тот же миг ей очень захотелось присоединиться к лежавшей в обмороке Лилии, возле которой хлопотали две других девушки. Но Кира была стойким солдатиком. В обморок она не рухнула. Вместо этого она прислонилась к стене и тихонько сползла по ней на пол.
Так, посидев пару минут на холодных плитках, она немного пришла в себя. И, ощутив в себе достаточно сил, прошептала:
– Девчонки, надо вызвать врача! Впрочем, нет. Врача, наверное, уже не нужно. Вызывайте-ка сразу милицию.
И, когда Леся с Ветой с недоумением взглянули на нее, она подняла, помимо своей воли, задрожавшую руку и указала на ванную комнату. Проследив за Кириной рукой, девушки вздрогнули. В ванной комнате было темно. Но под потолком что-то покачивалось. И, когда Вета зажгла свет, то все четыре девушки дружно вскрикнули.
Под потолком покачивался женский халатик, бросая вокруг себя неровные тени. А в ванне лежала Георгина. Девушка производила впечатление живой. Таким умиротворенным и милым было выражение ее лица. Казалось, что она наконец-то счастлива, что она обрела покой и очень этим довольна. Вот только над лицом Георгины поблескивал приличный слой воды. Георгина лежала в ванне, наполненной водой, лицо ее было тоже под водой. И, хотя глаза ее были открыты, девушка не шевелилась. Она смотрела прямо на подруг, но не видела их.
Она была мертва!
ГЛАВА 7
После пережитого шока подругам с трудом, но все же удалось привести в чувство Лилию. Придя в себя, она уползла в уголок. Села там и горько заплакала:
– Это я виновата! Я одна!
– При чем тут ты? Твоя подруга покончила с собой, потому что не могла смириться с предательством Влада, которого она искренне считала своим женихом.
– Нет, – плакала Лилия. – Я должна была понять… Должна была почувствовать, насколько все скверно! А я не почувствовала. Подумала, что Георгине просто нужно дать время, возможность побыть в одиночестве. И потом опять все будет в порядке!
– Но она ведь не делилась с тобой своими планами ухода из жизни?
– Нет! Что вы!
– Даже намеков не делала?
– Нет.
– О наследстве разговоры не заводила?
– О, нет!
И Лилия снова горько зарыдала. Оставив ее в углу – пусть выплачется, – подруги занялись более важными делами. Они вызвали врачей, хотя Кира сказала совершенно правильно, что врачи тут уже ничем не помогут. Вызвали милицию. И, пока те ехали, начали сами исследовать квартиру Георгины.
Первый же беглый осмотр дал им понять, что Лилия ничуть не приукрашивала образ жизни своей подруги. Дорогих современных вещей тут было очень мало – даже совсем не было, телевизор, и тот был плохонький, цветной, но с выпуклым, давно вышедшим из моды экраном. Зато старинных, красивых и явно дорогих вещей имелось множество.
Мебель, безделушки, даже тяжелый ковер на полу явно стоили больших денег. И все же Георгина, хотя в школе она зарабатывала совсем немного и, конечно, ей хотелось, как любой другой молодой девушке, иметь модные наряды и стильную обувь, не продала и не разбазарила имущество предков. Она бережно хранила то, что осталось ей на память от ее дедушек и бабушек. И поступок Влада, выкравшего самое дорогое – ее семейные драгоценности, – очень больно ударил по Георгине.
– Бедняжка! Похоже, она наглоталась снотворного. А потом легла в ванну и утонула в ней.
И Леся показала на пустые упаковки от фелопама – седативного средства со снотворным эффектом. Такие таблетки прописывают истеричным женщинам районные невропатологи, чтобы немножко привести тех в чувство. Но принятые в больших дозах они могут вызвать и летальный эффект. Впрочем, даже если обычный баралгин проглотить – с десяток упаковок разом – то можно запросто откинуть копыта. А ведь он продается в аптеках без всякого рецепта.
– Это суицид?
– Судя по тому что упаковки от таблеток лежат тут же, в ванной комнате, рядом с телом Георгины, то – да. Она заранее припасла целую упаковку. Потом проглотила все таблетки разом. Легла в ванну и уснула навеки.
– Возможно, это несчастный случай?
– Она не могла не знать, к чему приведет такой ее поступок.
Девушки с сочувствием посмотрели на Георгину. Бедная девушка! Конечно, она знала, на что идет. Она легла в ванну, одетая в дорогое кружевное белье и шелковый пеньюар. Видимо, не хотела, чтобы ее нашли обнаженной и чужие люди глазели бы на ее наготу. Или еще и начали бы обсуждать, как она выглядит нагишом.
Лилия несколько пришла в себя. И снова подошла к ванне, чтобы взглянуть на покойницу. К счастью, предвидя новый виток ее истерики, Леся вовремя перехватила ее и не пустила туда.
– Ты лучше осмотри все в квартире! – велела она Лилии. – Мало ли что…
Что именно она имела в виду, Леся не пояснила. Но Лилия беспрекословно отправилась выполнять поручение. Вообще, девушка сейчас напоминала робота. Движения ее были скованными, а речь заторможенной. Лилия явно была в шоке. И подруги не знали, что им делать, чтобы вывести Лилию из этого состояния.
Возможно, появление в квартире посторонних людей как-то исправит положение?
Менты приехали первыми. Они не стали долго разбираться.
– Жених, говорите, сбежал? – поговорив с Лилией, уяснили они. – Деньги и ценности у своей невесты свистнул? А она переживала? Даже с работы уволилась? Целыми днями дома сидела и слезы лила? А-а-а… Ну, все ясно! Девчонка не выдержала такого позора и наложила на себя руки. Значит, так и запишем: суицид.
– Погодите! – возмутилась Кира. – А как же осмотр квартиры? Опрос соседей? Осмотр самого тела, в конце концов!
– Да и зачем тут опрашивать и осматривать? Дело совершенно ясное. Чистой воды самоубийство. Вон, и таблеточки рядышком с ванной лежат.
– Но как же так? А вдруг ее убили?
– Да кому ее было убивать-то?
И, взглянув на застывших в напряжении подруг, оперативник вдруг на секунду забыл о том, что он – лицо официальное, и поддался обычной человеческой жалости.
– Конечно, – мягко произнес он, – я понимаю: вам жалко вашу подругу. Вот вы и не верите, что она могла сама руки на себя наложить. Мне и самому ее жаль. Красивая девчонка. Такой бы жить и жить! И зачем она из-за какого-то придурка таблеток наглоталась?
– Вот именно! Это-то и странно!
