Арнальд Индридасон - Голос
— Что происходит с анализом слюны, взятой с презерватива? — спросил Эрленд. — Вы определили процент кортизола?
— Мы работаем над этим. Что ты хочешь выяснить по поводу кортизола?
— Я знаю, что если в слюне много кортизола, значит, человек чувствовал себя в опасности.
— Сигурд Оли спрашивал насчет орудия убийства, — продолжал криминалист. — Патологоанатом полагает, что был использован самый обычный нож, ничего особенного. Не очень длинный, лезвие узкое и зазубренное.
— Случайно, не охотничий нож? Или может быть, большой мясной?
— Нет, весьма заурядный инструмент, как мне сказали, — ответил криминалист. — Самый обычный нож.
10
Эрленд поднялся в свой номер, забрав с собой две пластинки из комнаты Гудлауга. Он позвонил в больницу, чтобы поговорить с Вальгерд. Эрленд набрал номер отделения, в котором она работала, но трубку взяла другая женщина. Эрленд попросил пригласить к телефону Вальгерд. Женщина велела ему подождать, и наконец Вальгерд взяла трубку.
— У вас остались еще ватные палочки? — спросил Эрленд.
— Произошел горный обвал или снежная буря?
Эрленд усмехнулся:
— В отеле есть один иностранец, которого надо проверить.
— Это срочно?
— Нужно сделать сегодня.
— Вы там будете?
— Да.
— До скорого.
Эрленд отключил телефон. Горный обвал или снежная буря, подумал он и улыбнулся про себя. У него была назначена встреча с Генри Уопшотом в баре на первом этаже. Он спустился вниз, устроился за столиком и стал ждать. Официант спросил, не желает ли он чего-либо, но Эрленд отказался. Потом передумал, подозвал официанта и попросил стакан воды. Чтобы скрасить ожидание, он принялся разглядывать полки с алкогольными напитками, ряды винных бутылок всех цветов радуги, выставку ликеров.
Полицейские обнаружили крошечный осколочек стекла, незаметный на мраморном полу гостиной. Капли ликера «Драмбуи» прилипли к дверце шкафчика, оказались на носке мальчишки и на лестнице. Криминалисты нашли осколки на швабре и в пылесосе. Все указывало на то, что бутылка с ликером разбилась о мраморный пол. Мальчик, похоже, наступил в образовавшуюся лужу и побежал прямиком по лестнице к себе в комнату. Пятна на лестнице свидетельствовали о том, что ребенок скорее бежал, чем шел. Испуганные маленькие ножки. Вследствие этого полицейские пришли к заключению, что мальчик разбил бутылку, а отец вышел из себя и избил его до такой степени, что ребенок оказался в больнице.
Элинборг вызвала подозреваемого на допрос в полицейское отделение на Окружной улице. Там она и сообщила ему о выводах криминалистов, о реакции мальчика, когда его спросили, не папа ли так жестоко обошелся с ним, и о своем собственном мнении, что именно он является виновным. Эрленд присутствовал на допросе. Элинборг объявила мужчине, что он находится на положении обвиняемого и может вызвать своего защитника. Более того, ему следует заручиться поддержкой адвоката. Однако папаша заявил, что пока не собирается никому звонить. Он невиновен и, повторяет, удивлен тем, что разбитая об пол бутылка ликера используется в качестве улики против него.
Эрленд включил магнитофон в кабинете, где шел допрос.
— Мы полагаем, что события развивались следующим образом, — произнесла Элинборг так, будто зачитывала рапорт, пытаясь не давать воли чувствам. — Мальчик вернулся из школы домой. Около шестнадцати часов. Вы пришли в скором времени. Нам известно, что вы ушли с работы рано в тот день. Возможно, вы уже были дома, когда это случилось. По каким-то причинам мальчик уронил большую бутылку с ликером «Драмбуи» на пол. Он испугался и скрылся в своей комнате. Вы разозлились и вышли из себя. Полностью утратили контроль над собой и побежали за ребенком, чтобы наказать его. Вы как с цепи сорвались и набросились на сына с такой яростью, что теперь он вынужден лечиться в больнице.
Папаша в упор смотрел на Элинборг, не произнося ни слова.
— Вы использовали какую-то палку, которую мы пока не нашли, округлой формы, по крайней мере не острую. Возможно, прижали мальчика к спинке кровати. Несколько раз пнули его ногой. Прежде чем позвонить в «Скорую», вы прибрали в гостиной. Вытерли ликер тремя полотенцами, которые потом выбросили в мусорный контейнер перед домом. Пропылесосили мельчайшие осколочки стекла. Поспешно подмели мраморный пол. Тщательно вытерли шкафчик. Сняли с ребенка носки и выбросили их в помойку. Вы использовали чистящее средство для выведения пятен на лестнице, но до конца не смогли их смыть.
— Вам не удастся доказать, — возразил мужчина. — Да и вообще это абсурдно. Мальчик ничего не подтвердил. Он не проронил ни слова о том, кто на него напал. Почему вы не пытаетесь вывести на чистую воду его школьных приятелей?
— А почему вы не рассказали нам о разлитом ликере?
— Он не имеет отношения к делу.
— А выброшенные носки? Детские следы на лестнице?
— Да, действительно, разбилась бутылка с ликером, но это я уронил ее. И произошло это за два дня до нападения на моего ребенка. Я наливал себе стаканчик, а она выскользнула у меня из рук на пол и разбилась вдребезги. Адди увидел и подскочил к ней. Я велел ему быть осторожнее, но он умудрился наступить в ликер, потом побежал по лестнице к себе в комнату. Вся эта история не имеет ничего общего с нападением, и должен сказать, я поражен тем, как вы сфабриковали дело. У вас никаких улик! Разве Адди сказал, что это я избил его? Сомневаюсь. И он никогда этого не скажет, поскольку это был не я. Я никогда не сделал бы с ним подобного. Никогда.
— Почему вы сразу все это не рассказали?
— Сразу?
— Когда мы заметили пятна, вы ничего не сказали.
— Я подумал, что именно так и произойдет. Был уверен, что вы свяжете это происшествие с нападением на Адди. Я не хочу запутывать дело. Его избили мальчишки из школы.
— Ваша фирма на пороге банкротства, — сказала Элинборг. — Вы уволили двадцать человек и готовите еще увольнения. Я думаю, что вас это сильно угнетает. Еще чуть-чуть, и вы останетесь без дома…
— Это всего лишь бизнес, — ответил мужчина.
— Мы также считаем, что вы проявляли насилие по отношению к мальчику и раньше.
— Нет, послушайте…
— Мы изучили медицинские заключения. Два раза за четыре года у него были сломаны пальцы.
— У вас есть дети? Дети вечно умудряются себя травмировать. Какое-то безумие!
— Один специалист-педиатр сделал заключение по поводу перелома пальца во второй раз и поставил в известность Службу защиты детей. Это был тот же самый палец. Работники службы пришли к вам домой, изучили бытовые условия, но ничего подозрительного не обнаружили. Детский врач нашел следы от уколов иголкой на тыльной стороне руки ребенка.
Отец молчал.
Элинборг вышла из себя.
— Поганая скотина! — прошипела она.
— Я хочу поговорить со своим адвокатом, — произнес мужчина, опустив глаза.
— I said, good morning![12]
Эрленд вернулся к действительности и увидел подошедшего Генри Уопшота, который приветствовал его. Он так глубоко задумался о мальчике, убежавшем вверх по лестнице, что не заметил Генри и не услышал, как тот произнес «доброе утро».
Эрленд поднялся и пожал ему руку. Уопшот был одет так же, как накануне. Редкие волосы. Утомленный вид. Англичанин заказал кофе, и Эрленд последовал его примеру.
— Мы говорили о коллекционерах, — напомнил инспектор.
— Yes, — подтвердил Уопшот, изобразив кривую улыбку. — Bunch of loners, like myself.[13]
— Каким образом британский коллекционер вроде вас мог узнать о существовании в Исландии более тридцати лет назад мальчика-солиста с чудным голосом, родом из Портового Фьорда?
— О, он обладал больше чем чудным голосом, — воскликнул Уопшот, — гораздо, гораздо больше! У него был уникальный голос, у этого мальчика.
— Как вы узнали о Гудлауге Эгильссоне?
— От людей, которые увлекаются тем же, чем и я. Коллекционеры, специализирующиеся на музыкальных записях, имеют самые разные пристрастия, о чем, если не ошибаюсь, я упоминал вчера. Возьмем, к примеру, хоровую музыку. Так, существуют коллекционеры, которые собирают только определенные мелодии или определенные аранжировки, другие же собирают определенные хоры. А третьи, как я, солистов. Одни коллекционируют солистов, записанных только на пластинках на семьдесят восемь оборотов, которые перестали производить в шестидесятые годы. Другие собирают пластинки на сорок пять оборотов, но только определенных производителей. Специализация бесконечна. Некоторые ищут все записи какой-то одной мелодии, скажем, к примеру, Stormy Weather,[14] вы ее, естественно, знаете. Все это я говорю для того, чтобы вы представляли, о чем идет речь. Я узнал о Гудлауге от сообщества японских коллекционеров, которые владеют мощным информационно-коммерческим сайтом в Сети. Никто из коллекционеров не собирает столько западной музыки, сколько японцы. Катаются по всему миру и скупают все, что попадает им в руки, из выпущенного на звуковых носителях. Как пылесосы! Особенно если это относится ко временам хиппи и «Битлз». Их знают на музыкальных рынках, и главное — у них есть деньги.
