Антон Чиж - Мертвый шар
– Еще необходимо филерское наблюдение. Пять человек, не меньше.
Такой беспримерной наглости полковник отдал должное: пусти слабину – юнец всю руку откусит. Вот ведь прыткий.
– Пять не могу, одного, зато самого лучшего, – берите.
На это торгаш Ванзаров и рассчитывал.
– Держите меня в курсе расследования, – приказал Оскар Игнатьевич. – Сами ничего не предпринимайте. Доложите – тогда и подумаем, что делать… Ну а теперь, Родион Георгиевич, пора отдохнуть. Денек был долгим…
Чиновник полиции поклонился и стремительно вышел.
Не до отдыха ему сейчас.
18
Громада «Hotel de France» заняла набережную речки Мойки между императорским дворцом и знаменитыми ресторанами. Положение рядом с властью и развлечениями обязывало: отель балансировал между наглой роскошью и доступными утехами. Ресторан прославился дорогой, но изысканной кухней, а для развлечений отводился большой зал, в котором поместилось пять столов русского бильярда и еще уголок остался для парочки французского карамболя – узких и без луз.
Проигнорировав надменный взгляд швейцара, юный господин полноватой наружности в помятой тройке, в какой на дачу ездить, а не в приличный отель соваться, спросил, где тут играют. Заявиться сюда запросто, без чистого костюма, было не принято. Указав бильярдную, швейцар хотел не пустить. Нагловатый субъект слушать не стал, а поперся напрямик, будто имел право.
Атмосфера зала была наэлектризована ожиданием. За столами не играли. Зеленое сукно пустовало. Только на одном возлежала пирамида из пятнадцати шаров слоновой кости. Красный биток жался к борту в коле. Маркер ожидал поблизости. Спокойная поза его говорила о сдержанном равнодушии, но в глазах метались огоньки страстного интереса. Публика тихо жужжала. Господа говорили в треть голоса, словно боясь нарушить величие ожидаемого события.
Явившегося господина, неприлично опоздавшего, окатили презрительными взглядами. Мало что чужой, так еще одет вызывающе. Затеряться среди смокингов летнему костюмчику не удалось. В тесноте образовалась пустота, отторгнувшая неприличного посетителя. Подавив смущение, чиновник полиции пробился к стеночке и направил силы души на иное.
Духота воцарилась в почтенном собрании. Нетерпение нарастало. И вот началось – в зал быстро вошла дама в простом удобном платье. Появление ее встретили одобрительным гулом. Ни на кого не глядя, будто сосредоточив волю на внутренней цели, взяла кий, резкими толчками протерла, мелом покрыла ударный конец и, опершись, как воин о копье, замерла в свободной позе. Кто бы узнал в изготовившемся бойце взбалмошную Липу! Преображение было фантастическим. Казалось, лицо ее обрело другие черты. О волосах, затянутых узлом, и говорить нечего.
Противник не заставил себя ждать. Опережая взволнованный шепот, дама в сером стремительно прошла зал. Выбрав тяжелый кий, очистила от случайной пылинки. Наклейку энергично натерла мелом.
Соперницы обменялись взглядами. Тишина стала полной. Никто не смел вздохнуть. О жаре будто забыли.
Маркер предложил жребий. Разобрали монетку. Полтинник подскочил кубарем и упал в ладонь. Разбивать выпало Липе. Соперница отступила на шаг. Лицо ее не выражало чувств, словно холодная решимость затмила все человеческое. Маркер объявил куш в сто рублей. Господа стали торопливо примазываться и отвечать.
Ванзаров поддался общему настроению, азарт битвы, как видно давно созревавшей, захватил и его. Но чиновник полиции не имеет права терять голову окончательно. Родион и не терял, а пытался найти ответ: что значит этот поединок? Пришел выяснить характер Липы – в бильярдной игре человек раскрывается до дна. А обнаружил сюрприз. Нелогичный, но крайне любопытный.
Сыграли две партии. Счет был равный. Приступили к третьей.
Приняв идеальную стойку, Липа примерилась. Хлесткий штос разбил пирамиду. Шары разошлись широко, на игре ничего не осталось. Будто не думая, но зная заранее, Варвара назначила шар и положила крученым такой дуплет, что публика выдохнула восхищенно. Чужой успех Липа приняла равнодушно. Маркер вынул шар из сетки и назвал счет.
Лег бриколь от борта. Уйдя на дальний край, Варвара опустилась к сукну и без прицела положила свояка. За ним подряд три других. Треск боков и глухие хлопки о лузу опережал отчаянный крик на выдохе, каким женщина награждает пик страсти.
Маркер объявил счет. Липа отвернулась в пол.
Варвара назначила билию. Удар вышел резкой оттяжкой. Шар попал в губу и замер над кромкой. Шквал досадных возгласов накрыл публику.
– Ах ты, казенный поставила, – прошептал кто-то рядом с Родионом.
– Да уж, мертвый шар, тронь – упадет, – согласился другой голос.
– Так и партию со стола взять…
Будто ничего не случилось, Варвара отошла в тень. Почти не целясь, Липа забрала очки. И пошла на серию. Подряд уложила таких красавцев, что в публике зааплодировали. Маркер потребовал тишины. Варвара, скрестив руки за кием, следила с напряженным спокойствием.
Счет сравнялся. Партия близилась к развязке.
Выцелив играть шаром, Липа дала накатом. Биток ударил как нужно, но ушел в боковую лузу – получилось на себя. Маркер начислил штрафные, передав ход.
Обойдя стол, Варвара нашла интерес. Назначила срезать в угловую лузу. Удар сложнейший, а с дальнего расстояния – фантастический. Играть такого, когда судьба на волоске, – огромный риск. Легче отыграться да поставить маску: пусть соперник мучается. Но барышня заняла стойку и взяла битку.
Ждали чуда. Атмосфера накалялась. Даже Липа невольно подалась ближе к столу. Ванзаров чуть приподнялся на носках.
Кий мерным ритмом выцеливал точку. И вдруг вонзился в стол. Биток прыгнул перескоком, взмыл от сукна, тенью пронесся мимо соперницы и разнес призовую вазу у дальней стены. Посыпались осколки. Кий хрустнул. Никто не шевельнулся. Даже на маркера напал столбняк.
Напряжение прорвалось криками. Придя в себя, публика переживала трагический момент. Варвара сохраняла спокойствие. Как ни в чем не бывало принесла извинения за кикс, смахнула обломки и спросила новый кий.
Зачистив ладонью в перчатке крошки, маркер вернул шар, урезонил публику и назначил штрафные. Удар перешел к Липе. Выпал шанс выиграть партию. Неуверенно приладив кий, она назначила простой шар. Биток ударился в борт, отскочил, не задев ничего: дала промах. Словно без сил, Липа оставила стол.
Варвара ответила прямым шаром, а за ним двумя другими. Маркер огласил счет и победителя. Кии легли к бортам.
Партия кончилась.
Господа бильярдисты, возбужденные исходом партии, принялись вопить, топать ногами, аплодировать и выражать кто восторг, а кто отчаяние со всем жаром настоящих фанатиков. Только Родион не участвовал в празднике жизни. В гуще спин и рук, получавших и отдававших мазы, он пытался разглядеть быстро удалявшийся смокинг, странно напоминающий Бородина. Достать нарушителя домашнего ареста не было никакой возможности. Впрочем, как и победительницу. Ее окружили, поздравляя и требуя непременно составить партию.
Варвара сдержанно улыбалась, принимая комплименты как должное. На долю проигравшей досталось забвение. Липа незаметно исчезла.
– О, Ванзаров, и вы тут?
Ему улыбался моложавый субъект в криво висящем смокинге, в котором наш герой узнал репортера ежедневной газеты Кормильцева – господина навязчивого, но веселого. Обменявшись со щелкопером мнениями о матче, Родион заметил:
– Сколько у госпожи Нечаевой талантов…
– Да, в пирамиду отлично играет, – согласился Кормильцев.
– Еще криминальные романы с продолжением публикует. Кажется, в «Петербургском листке»?
– Кто публикует? – искренне не понял репортер.
– Варвара Нечаева. Пишет под псевдонимом Розовое Домино.
Плохо сидящий смокинг затрясся от бурного смеха:
– Эх, господин Ванзаров, сразу видно: не любите криминальные романчики. А зря. Тренирует мозг. Так вот знайте: Розовое Домино – не только не женщина, а всеми любимый и почитаемый Николай Животов. Известнейший автор. Взять хотя бы его «Макарку-душегуба». Захватывающая вещица…
– Какая досада. Думал, она с газетами сотрудничает…
– Верно, сотрудничает. Составляет бильярдные задачки. Трудные, надо сказать.
– И давно?
– Месяца два публикуется, не меньше.
Отказавшись отметить победу, Родион отделался от навязчивого писаки. Непременно требовалось самому выразить восторг победительнице. Но Варвары и след простыл. Ее поглотила толпа болельщиков.
19
Близкая осень подбиралась ночной прохладцей. Окна закрылись, сберегая дневное тепло. Доходный дом на Садовой погрузился в мирную дремоту. Свет не горел. Только домовладелец Крюкин, экономивший на ночном стороже, дремал за воротами на каменной тумбе.
Родион вежливо погремел закрытой калиткой. Спросонья не разобрав, что творится, Крюкин подскочил, но, узрев знакомый силуэт, кинулся отпирать. Господин Ванзаров хоть и снимал маленькую квартирку, платил исправно и никогда не спорил с повышением квартплаты. Чем домохозяин бессовестно пользовался. Заперев за поздним постояльцем калитку, пожелал доброй ночи. Однако про себя подивился: это как же надо кутить, чтобы за день отпуска спустить весь багаж с саквояжем да явиться домой пешком, как видно, без копейки. Видать, юноша – тайный игрок, раз пришел на своих двоих и без хмеля. Надо будет с него аванс за сентябрь потребовать, а то мало ли что: спустит костюм – и за квартиру платить нечем.
