Михаил Гребенюк - Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести
Некоторое время еще говорили о Наташе, потом Розыков попросил Вострикова рассказать о себе и Расулове.
Рассказ получился длинный, но ничего нового не внес в дело. Востриков почти дословно повторил сообщение оперативных работников.
Воронов торжествовал. После памятного разговора с Наташей, он считал, что Востриков не причастен к преступлению. Отказавшись однажды от собственной версии, он не хотел больше возвращаться к ней. В этом нет необходимости, думал он.
— Номера машины вы, конечно, не заметили? — покосившись на младшего лейтенанта, обратился майор к Вострикову.
— Почему не заметил, — сказал Востриков, — ШЛ 24–27. Я вам уже говорил об этом. — Он посмотрел на Воронова. — Помнишь, Алеша, в поле ты спросил меня, не знаю ли я номера машины, и я сказал тебе: знаю.
Воронов отвернулся:
— Ничего ты не говорил мне!
— Ну, как же! — Востриков даже сел на кровать. — Я же тебе ясно сказал, что мы ехали на машине Батталова и номер назвал: ШЛ 24–27.
Младший лейтенант промолчал.
Розыков, уловив в его взгляде растерянность и недоумение, пододвинулся к Вострикову и продолжил разговор:
— Борис Павлович, вспомните, сколько человек было в кабине?
— Кажется, двое, — неуверенно ответил Востриков.
— А точнее?
— Двое.
— Шофер — сутулый, высокого роста, — стал перечислять майор приметы Батталова. — Волосы у него черные, взгляд тяжелый. Когда говорит, немного заикается, словно чего-то боится. Верно?
— Ага, — Востриков широко раскрыл глаза. — Вы уже нашли убийцу? Взглянуть бы на него, паразита, еще раз!
— Вы правы, такие люди — паразиты, — помедлил Розыков. — Только у шофера волосы не черные, а русые, и не сутулый он, а стройный, и невысокий.
— Вы что-то путаете, товарищ майор? — быстро, но еще спокойно проговорил Востриков.
— Нет, Востриков, не путаю, — сказал, словно выстругал слова Розыков. — Шофер не брюнет, как вы говорите, а шатен. Вы его знаете. Это Алехин. Он просил передать вам привет!
Большие, черные, как уголь, зрачки Вострикова с полминуты не мигая смотрели на Розыкова.
— Алехин? Скорпион, ч-черт! Это его затея!
— Какая затея? — рванулся к Вострикову младший лейтенант.
— Никакая, — поняв, что проговорился, устало отозвался Востриков.
Больше ни Воронов, ни Исмаилов, ни Розыков не добились от него ни одного слова.
Глава 29
СООБЩЕНИЯ ЛЕЩИНСКОГО И ПРОХОРОВА
— За каким чертом вы сунулись к нему с этим дурацким вопросом? Неужели вы до сих пор не поняли, что Востриков — соучастник преступления? Вы поверили Наташе, а кто она, скажите пожалуйста? Что вы о ней знаете? О чем она беседовала с Востриковым в больнице? Что она сейчас делает? Думает о вас? Вздыхает? Не полюбит она тебя!
— Почему? — Воронов и сам не понимал, как вырвался у него этот вопрос. «Глупо. Веду себя, как мальчишка. Сто неприятностей в одну неделю. Не знаю, как это майор терпит меня. Я бы на его месте поступил иначе». Нахмурившись, он снова, но уже с большим ожесточением, повторил вопрос: — Почему она не полюбит меня?!
— Непостоянный у тебя характер, Воронов, — дружески сказал Розыков. — Девушки любят сильных.
Младший лейтенант вспыхнул, ему так и хотелось крикнуть: «Неправда! Меня любят! На Наташе свет не сошелся. Есть Варя!» Однако он сдержал себя. Обида, словно пламя, вспыхнувшая в нем, вдруг погасла. Он беспомощно опустил руки: майор был прав.
— Ну, что вам удалось узнать, Яков Аркадьевич? Лещинский, Розыков, Исмаилов и Воронов стояли в вестибюле больницы.
— Мне, кажется, — неуверенно начал начальник гаража, — что виноват Головко. Понимаете, он все время крутился около больницы, как будто потерял что.
— Я так и думал, — удовлетворительно сказал майор. — Все улики против Головко. Придется арестовать его, как вы думаете, товарищ капитан?
— Надо подождать, — отозвался Исмаилов. — В таких случаях нетрудно впросак попасть.
Розыков задумчиво посмотрел на Лещинского:
— Может быть, действительно, подождать? Как вы считаете, Яков Аркадьевич? Головко ваш шофер.
Лещинский растерянно переступил с ноги на ногу:
— Да я что…
— Ладно, пусть парень погуляет немного, — вдруг махнул рукой Розыков. — Вы только, Яков Аркадьевич, присмотрите за ним. Если чего — сообщите нам. Мы не успеем придти на помощь — попросите Алехина. Я думаю, что у него правильный характер. Поможет.
— Поможет, товарищ майор, — обрадовался Лещинский, — Он у меня один из лучших шоферов.
— Вот и отлично, — майор протянул Лещинскому руку. — Кстати, как он вел себя в это время?
— Алехин-то? Ничего. Сидел в машине, газету читал. Какое, говорит, мне дело до того, что где-то произошло убийство. Я, говорит, ни к чему не причастен. Бояться мне нечего.
— Все ясно: Головко — преступник, — майор поправил фуражку. — Теперь вся надежда на вас, Яков Аркадьевич. До свидания.
— До свидания, товарищ майор. Спасибо за доверие, — скороговоркой проговорил Лещинский.
Минут через десять после того, как машина с Лещинским и шоферами выехала со двора больницы, к майору не торопясь подошел лейтенант Прохоров.
— Докладывайте, товарищ лейтенант, — закурив, обратился к нему Розыков.
— Ваша догадка подтвердилась, товарищ майор, — сказал Прохоров. — Лещинский и Алехин дважды отходили от машины и о чем-то совещались, а Головко сидел у дерева и читал газету.
— Великолепно, — не скрывая радостного возбуждения, проговорил Розыков. — Возьмите в свое распоряжение Воронова и еще трех человек. Только будьте осторожны: преступник опасен!
Глава 30
ПОЧЕМУ ВСЕ-ТАКИ АЛЕХИН, А НЕ ГОЛОВКО?
Исмаилов вынужден был начать разговор с Розыковым. События, развернувшиеся в течение этого дня, были до того необычными и непонятными, что капитан стал подумывать об особых криминалистических способностях своего начальника.
— Ты хочешь знать, как я определил, что преступник Алехин, а не Головко? — обратился майор к капитану, садясь в кресло, придвинутое к открытому окну. — Во-первых, давай решим: правильно ли я сделал, послав оперативную группу по следам Алехина и Лещинского?
— Говоря об оперативной группе, вы имеете в виду Прохорова и Воронова?
— Безусловно, — сказал майор. — Если ты не забыл, с Прохоровым, кроме Воронова, поехали еще три человека. Какова их задача? Воронов и Скиба сегодня ночью должны арестовать Алехина и доставить в отдел. Конечно, мы бы могли это сделать и прямо в больнице…
— Вы считаете, что Лещинский один из участников преступной шайки? — опередил ответ майора Исмаилов.
— Совершенно верно.
— Воронов и Скиба арестуют Алехина так, чтобы об этом не знал Лещинский?
— Да.
— А Прохоров, Зафар и Кузнецов следом за Лещинским дойдут до логова волчьей стаи?
— Правильно.
Капитан удивленно засопел.
— Для меня непонятным остается ваше отношение к Головко, — сказал он через некоторое время. — Почему вы запретили рассказывать о том, что мы говорили ему?
— Меня, прежде всего, возмутило твое обращение с Головко. Это же безобразие, Гафур Исмаилович! Сколько раз говорить тебе об одном и том же! Надо сдерживать себя, иначе я вынужден буду принять какие-то меры… Я не пугаю тебя, не хмурься, я хочу, чтобы ты понял все, — предупредил майор и ответил на вопрос вопросом, жестом приказав Исмаилову молчать. — Нужно ли ставить в известность Алехина о том, что мы показывали Головко платок с буквами «Г. Г. Г. А»? Подумай об этом хорошенько, и ты поймешь, что я правильно сделал, попросив шофера никому не говорить о нашей беседе.
Капитан удивленно сдвинул плечи.
— Это, во-первых. Во-вторых, — продолжал Розыков, — как мне все-таки удалось узнать, что преступник Алехин, а не Головко?
— Подсказал опыт, — боясь глядеть на майора, поспешно проговорил капитан.
— Не спорю, был бы я новичок в ОУРе, я бы, несомненно заподозрил Головко, однако в данном случае личный опыт сыграл второстепенную роль. Я больше опирался на показания свидетелей и улик. Увидев Алехина, я вспомнил беседу со сторожем Дмитриенко. Он, как ты знаешь, показал, что у шофера были русые волосы и высокий лоб. Так?
— Так.
— Я почувствовал, что передо мной преступник, и решил проверить свое подозрение.
— Каким образом?
— Мы нашли на месте преступления окурок, не забыл? Дав Алехину закурить, я убедился, что был прав, думая, что он преступник. Можешь убедиться в этом сам…
Майор выдвинул ящик письменного стола и извлек два окурка. Капитан даже привстал от удивления: сомнений не оставалось — они побывали в руках одного и того же человека.
— В-третьих, — не спускал майор глаз с Исмаилова, — я заинтересовался платком, который принадлежал Головко. Инициалы Г. Г. Г. нами были расшифрованы правильно. Оставалась буква «А».
