Михаил Гребенюк - Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести
Осмотрев номерные знаки машин и вписав их в блокнот, Воронов задумчиво чертил карандашом по листу блокнота, Три номера: ШЛ 24–17, ШЛ 24–15, ШЛ 24–07, три грузовика, три шофера. На какой же машине было совершено преступление? Кто из водителей принимал участие в убийстве Расулова?
«Наиболее интересна, — думал он, — машина ШЛ 24–17».
В самом деле, солдат, сообщая Наде Кузьминых номер, мог перепутать цифры и вместо 17, написал цифру 47? Не потому ли эта цифра была очерчена кругом и увенчана жирным знаком вопроса?
Однако, не исключена возможность, что солдат и цифру 07 принял за 47?
Захлопнув блокнот, Воронов подошел к машине ШЛ 24–07. Он уже не раз осматривал ее, но не обращал внимания на кабину.
— Якуб Розыкович!.. Товарищ майор!.. — крикнул младший лейтенант вдруг и побежал к Розыкову через двор. — Товарищ майор, — поравнявшись с начальником ОУР, зашептал он. — Я нашел машину, на которой был убит Расулов! Пойдемте, на ней нет зеркала.
Розыков подошел к машине ШЛ 24–07.
— Действительно…
Однако, глянув на соседний грузовик, разочарованно покачал головой.
— Посмотрите сюда! — кивнул он Воронову.
— Не понимаю, — пожал плечами младший лейтенант.
— Нет, вы серьезно?
— Да серьезно!
— Глядите же лучше! Почему нет зеркала и на этой машине?
— Младший лейтенант опешил. Еще минуту назад ему казалось, что след преступника найден, а теперь все переворачивалось вверх дном. Две машины со сходными номерами? Какой из них управлял преступник? Кто потерял зеркало: водитель грузовика ШЛ 24–17 или ШЛ 24–07?
Глава 27
ДВА ЧЕЛОВЕКА — ДВА ХАРАКТЕРА
Вышло так, что в отдел милиции были вызваны два шофера. С шофером машины ШЛ 24–15 не встречались вообще: он уже больше месяца находился на лечении в Сочи.
— Василий Алехин, — так представился офицерам водитель машины ШЛ 24–07.
У него были мягкие женские черты лица, русая, вьющаяся шевелюра, полукруглый подбородок, рыжие брови, высоко стоящие над веселыми бесцветными глазами.
— Что вы делали в прошлую среду? — такими словами начал беседу Розыков.
Алехин несмело подошел к столу.
— Ездил в Черемхово за стройматериалами.
— Что заставило вас возвращаться оттуда через станцию Узбеково?
— У вас неверные сведения, товарищ начальник.
Чуть заметная улыбка тронула губы Розыкова. Он наклонился над столом, пододвинув Алехину пачку с папиросами.
— Вы были один в кабине?
— Да, — закуривая, небрежно отозвался шофер.
— Обманывать не советую.
— Я не обманываю.
— Где зеркало от вашей машины?
— Потерял.
— Когда?
— На прошлой неделе. Майор нахмурился:
— Вы давно знакомы с Востриковым?
— С Востриковым? — Алехин помолчал. — Не знаю такого, Как его звать?
— Борис.
— Не знаю.
— Снова обманываете?
— Вас не обманешь. ОУР! Наслышался.
Через полчаса привели Головко.
«Г. Г. Г. — Григорий Гаврилович Головко», — с удовольствием отметил про себя капитан Исмаилов, присутствующий на беседе.
Головко резко отличался от Алехина. Он был выше ростом, плечист, немного сутуловат. Глаза, посаженные глубоко, смотрели хмуро, недружелюбно. Широкие ноздри раздувались, как меха. Подбородок, сильно выступавший вперед, был разделен на две полукруглые половины. Губы плотно сжаты. Под скулами ходили круглые, словно шары, желваки. Ему шел двадцать пятый год, но можно было дать больше тридцати. Разговаривая, он дергал плечом, словно отгонял мух.
Беседу продолжал майор Розыков.
— Вам известно. что произошло в прошлую среду? — спросил он шофера, как только тот сел на стул.
— Проинформирован, — ответил Головко.
— Вы ездили на станцию?
— Ездил.
— В какое время?
— Днем.
— Как фамилия парней, которые были с вами в кабине? Только говорите правду.
— Я ездил один. — Головко положил на колени руки, потом сжал. Кулаки, как глыбы, вдавились в тело. — Вы подозреваете меня в убийстве?
— Да, — видя, что Розыков медлит с ответом, твердо сказал Исмаилов.
Шофер вздрогнул:
— На каком основании?
— Нам все известно.
— Что известно?
— Вы были на станции? Были, — заговорил капитан, приблизившись к Головко. — Недалеко от разъезда ваша машина левой стороной съехала на обочину дороги. Заднее колесо попало в яму, кузов с силой тряхнуло, и люди, находившиеся в нем, вылетели. Вы остановили машину, но не оказали помощи пострадавшим, а взяли у них деньги и уехали в город… Вам остается одно — сознаться, — закончил капитан. — Это важно для дела и для вас. Запомните, признание облегчает меру наказания.
— Я з-знаю, — озлобленно сказал Головко.
— Значит, вы признаете свою вину?
— Бросьте! — Головко встал. — Зачем вы говорите так? У вас нет фактов. Я никого не убивал и не грабил.
— Хорошо, — сказал Исмаилов. — В таком случае, скажите, где зеркало от вашей машины? Может быть, у вас его кто-нибудь украл?
Головко вспыхнул:
— Вы угадали. Зеркало украли.
— Когда?
— В прошлую среду.
— Скажите, какое неблагородство со стороны вора! — капитан уперся взглядом в Головко. — Перестаньте паясничать! Сознавайтесь!
В это время в разговор вмешался майор. Он спросил Головко: действительно ли зеркало от его машины пропало в прошлую среду.
— У меня есть свидетели, — оживился шофер.
— Кто?
— Лещинский.
— Еще кто?
— Алехин.
Майор достал из стола носовой платок с буквами Г. Г. Г. А.
— Ваш?
— М-мой.
— Что означает буква «А», вышитая с буквами «Г. Г. Г.»?
— Не знаю. Наверное, фантазия жены.
— У вас есть друзья?
— Есть.
— Вот что, Григорий Гаврилович, — подойдя к шоферу, сказал майор, — никому в ближайшие три-четыре дня не говорите о том, что вы здесь слышали и видели. Это необходимо. Договорились?
— Договорились, — заверил Головко.
Яков Аркадьевич Лещинский — начальник гаража, в котором работали Головко и Алехин, — зашел в кабинет Розыкова, не скрывая тревоги, охватившей его.
— Яков Аркадьевич, — обратился к Лещинскому Розыков, — мы думаем съездить в больницу к раненому, не сможете ли вы уделить нам полчасика?
— Почему не смогу? С удовольствием, — поспешно согласился начальник гаража.
— Мы поедем на вашей машине, — вставая, продолжил майор, — возьмите с собой Алехина и Головко и проследите, как они будут вести себя во время нашей беседы с раненым.
— Вы считаете, что я не должен присутствовать на этой беседе?
— Да. Но, нам необходимо знать: кто из шоферов принимал участие в преступлении— Головко или Алехин? — глядя на Лещинского, сказал майор. — Вы начальник гаража. Они верят вам. Виновный может рассказать вам правду. Конечно, это он сделает при одном условии… Вы меня понимаете?
— Не совсем, товарищ майор.
— Вы не должны говорить им, что решили помочь нам.
Брови Лещинского удивленно полезли вверх:
— Здорово!
— Значит, договорились! Мы, вероятно, обошлись бы без вас, заметил Розыков, — но у нас нет отпечатков машины, оставленных на месте преступления. Эксперт молодой и позабыл снять слепки.
Глава 28
ПРИВЕТ ОТ АЛЕХИНА
Воронов, Исмаилов и Розыков зашли в палату, одновременно. Увидев их, Востриков проворно сдернул с себя одеяло, обнажил забинтованную, желтую, как воск, ногу. Его лицо расплылось в приветливой улыбке, в глазах, только что тоскливо блуждавших по палате, вспыхнули веселые, озорные огоньки.
— Наконец-то пожаловали, дорогие товарищи, — приподнявшись на локоть, проговорил он.
— Пожаловали, Востриков, пожаловали, — садясь на стул, добродушно сказал Розыков.
— Спасибо вам. — Востриков поднял глаза на младшего лейтенанта, остановившегося у изголовья. — Что скажешь, Алеша? Как там поживает наша знакомая? Страдает? — Он перевел взгляд на майора. — Думал я на этой неделе жениться, да вот… Нога все еще пошаливает. Врачи говорят, что заживет только через месяц… Невеста у меня хорошая. Вот выпишусь, приду к вам в гости с ней. Не прогоните?
— Да нет, не прогоню, — сказал Розыков, почувствовав теплоту в голосе Вострикова.
Некоторое время еще говорили о Наташе, потом Розыков попросил Вострикова рассказать о себе и Расулове.
Рассказ получился длинный, но ничего нового не внес в дело. Востриков почти дословно повторил сообщение оперативных работников.
Воронов торжествовал. После памятного разговора с Наташей, он считал, что Востриков не причастен к преступлению. Отказавшись однажды от собственной версии, он не хотел больше возвращаться к ней. В этом нет необходимости, думал он.
— Номера машины вы, конечно, не заметили? — покосившись на младшего лейтенанта, обратился майор к Вострикову.
