Татьяна Луганцева - Повелительница сердец
Яна раскрыв рот слушала рассказ дяди Гены.
– Но особого счастья Колобову клад Семенова не принес. Вернее, все у него, конечно, было в шоколаде, как нынче говорят, но в открытую он обменять золото на деньги не мог. И вопросы бы возникли, да и с государством пришлось бы делиться… То есть оно большую часть забрало бы. Поэтому, думаю, Геннадий припрятал его и выжидал момента. А в конечном итоге передал в наследство своему сыну Герману, любимому и единственному. А поскольку слухи тоже передавались по наследству, вот и считалось в деревне, что Герман очень богат. Правда, как папаша.
– Та же проблема? – поежилась Яна. – Нежелание поделиться с государством? Уж лучше, по-моему, взять свои проценты и жить спокойно, чем ничего никому не отдавать и самому не пользоваться.
– Да, все семейство Колобовых очень жадные. Наверное, это наследственность…
– Ты, смотрю, бутылку с собой взяла? – заметил дядя Гена. – Вот молодец! Давайте согреемся…
– С удовольствием, – согласилась Яна скорее от страха, чем от холода.
Они выпили. И вдруг где-то вдалеке завыла собака. Цветкова вздрогнула, пробормотав:
– Что-то я нервная стала…
– Неприятное место, – понял ее Касински.
– Герман был весь в своего папашу! Тоже очень неприятный тип, – продолжал дядя Гена. – Гулял сильно. Но потом встретил женщину, не помню, как ее звали, и они сразу же уехали куда-то. А через полгода его привезли сюда в цинковом гробу…
– Цинковом?! – ахнул Марек.
Волнение ученого было понятно: ведь они хотели разрыть могилу и взять образцы… По крайней мере, подумывали об этом, раз Гусеву не удалось. И, кстати, где же Алексей?
Яна вздохнула. От роящихся в голове мыслей ее немного мутило.
– Да нет, я просто образно высказался. В закрытом гробу привезли, – поправился дядя Гена. – Мы удивились, конечно… А потом решили, что та женщина, видимо, раскрутила его на то, чтобы потратить деньги из клада. Вот Герман и согласился уехать отсюда, чтобы избежать разговоров. Ну, долго, счастливо и богато ему не удалось пожить. Уж не знаю, что там случилось…
– А деньги, если они и были, остались у жены, – то ли спросил, то ли констатировал норвежский гений.
– Наверное, – пожал плечами дядя Гена. И вдруг заплакал.
Это было так неожиданно, что Яна вздрогнула во второй раз.
– Точно – нервы ни к черту!
– Что с вами? – поинтересовался у старика Марек.
– Так перед нами как раз могила голубки моей… Как же мы жили хорошо! Прямо душа в душу! И вот моей половинки больше нет, а заготовленные ею огурчики еще остались. Что же я буду делать, когда вкусности закончатся? Ох, горе мне!
Яна с Мареком, как могли, принялись утешать деда. Тот остановился на мысли, что рано или поздно все равно встретится с женой на небесах.
– Дядя Гена, а покажите нам могилу Германа, – гнул свою линию Касински.
– Зачем вам? – вытер слезы мужичок.
– Так наш друг ее же искал…
– И что? О, я понял! Вы думаете, что сокровища там захоронены?! Вот ведь глупости!
– Мы не из-за денег! – сразу же заверила Цветкова. – Про историю с кладом мы впервые услышали от вас. Да и насколько я поняла, если деньги и были, то давно перекочевали к жене Германа Колобова. То есть если бы мы искали деньги, то разыскивали бы ее.
– Хорошо-хорошо. Только сейчас в темноте я могу и не найти. Нет, ориентировочно помню, это где-то там, – повернулся в сторону дядя Гена. – Может, с утра сходим? А сейчас ко мне, я вас в своей избе размещу.
– Спасибо за приглашение, но я… то есть мы, хотели бы попытаться найти могилу сейчас, – ответила за двоих Яна и глотнула самогона из горла.
Между прочим, она уже заметила, что, как только дядя Гена видел бутылку, глаза его сразу теплели и добрели. Старик взял ее из теплых рук Яны и тоже глотнул.
– Ладно, пойдем поищем.
Мужичок, покачнувшись, побрел по кладбищу, сворачивая то направо, то налево, огибая могилы. Захоронения носили хаотичный характер. И Яна поначалу, спотыкаясь, все время извинялась. А потом махнула на приличия рукой и стала просто хвататься за все подряд памятники, держаться за них. Дядя Гена сейчас напоминал Ивана Сусанина – явно ходил какими-то кругами, не признаваясь в этом и бормоча:
– Где-то вот здесь… Сейчас, сейчас… Вот тут наша Нюра, справа от нее должны быть две могилы без опознавательных знаков…
– Здесь какой-то Павел Константинович, – всмотрелась в надпись на плите Яна.
– Значит, заплутали… Подождите, быть такого не может, чтобы я не нашел могилу! Я же – местный, все время здесь живу… то есть жил… Ходим по какому-то заколдованному месту, словно черт водит… Где-то здесь его могила, прямо в трех соснах заблудились, вернее, в трех могилах… – хохотнул как-то ненормально дядя Гена и остановился. – Сейчас, дайте мыслью собраться…
– Может, выпьете? – предложила Яна, которая уже поняла, что спиртное на аборигена действует, как бензин в машине, то есть исключительно положительно.
– А что, давай, милая, еще по глотку «живой воды» сделаем! Она и направит богатыря на ратный путь! Укажет ему это, как его… Короче, Ариадна клубок замотает или размотает, уж не помню, как там… Моргнет Спящая красавица, всплакнет Снежная королева, перевернется горбун в своем гробу и найдет-таки нужное положение! – Глаза дяди Гены блестели в темноте прямо-таки фарами идущих навстречу автомобилей.
Марек придвинулся к оторопевшей Яне.
– По-моему, ему больше не следует пить… Как-то странно дед стал изъясняться…
– Может, белая горячка? – предположила доктор Цветкова, покопавшись в своих неглубоких познаниях о расстройствах психики, связанных с алкоголем.
– Что?! Меня, Генку, обвинять в «белочке»?! – вдруг взревел их проводник. – Да такого никогда не было и быть не может! У меня с головой все всегда в порядке! Вы даже не представляете насколько! Надо же такое сказать… Чушь собачья! Да я и выпил-то всего ничего! Свалились на мою голову, водят ночью по кладбищу, расстроили свиданием с моей голубкой, да еще требуют, чтобы я четко понял, где лежит давно похороненный вредный тип Колобов… Молодцы, нечего сказать!
– Ой, да не кипятитесь вы так, – втянула голову в плечи Яна.
– Я, может, жду знака свыше, стою и вспоминаю, чтобы вывести вас на нужную могилу! И я это сделаю! Будьте уверены!
А дальше произошло то, что произошло… «Знак свыше» поступил в виде ужасающего своей хрипотой крика, шедшего, правда, откуда-то из-под земли.
– Я здесь! Выпустите меня!! Помогите! Люди!
Холодок пробежал по спинам находящихся на поверхности.
– Господи… – не своим голосом произнес дядя Гена. – Это что, знак? Я не хочу ничего знать!
– Помогите! – снова донеслось до них.
Тут уже и у Яны подкосились ноги.
– Кто кричит-то? Марек, ты с ума сошел так пугать!
– Это не я!
– Люди! Люди! Я здесь! Я умираю! – Глухие стоны продолжали преследовать слух присутствующих.
– Бежим отсюда, а? – предложил находчивый дядя Гена.
– Как бежим? Кому-то помощь нужна… – засомневался господин Касински.
– Кому?! – заорал дед. – Покойнику?! Нет уж, увольте! Я – пас! Бежим отсюда! Спасаемся!
– Помогите! Я умираю!
– Звук идет откуда-то отсюда, – проговорил Марек, озираясь по сторонам.
– Так вот же могила, которую мы искали! Я же говорил, что она где-то здесь, – прошептал дядя Гена, тыча рукой.
На сером каменном памятнике было написано: «Герман Геннадьевич Колобов».
– Помогите…
– Матерь божья, прямо оттуда и голос, – перекрестился местный житель.
Марек попросил его принести лопату. Вид у рыжеволосого гиганта был решительный.
– Не хотите ли вы… – начал дед Гена.
– Очень хотим!
– Нет…
– Да!
– Хорошо, я принесу. Но участвовать в этом не буду, – сразу же предупредил мужичок.
– А вас никто и не просит. Несите лопату!
Дядя Гена, чертыхаясь, унесся в ночь.
– Боюсь, не вернется. Он сильно испуган, – покачала головой мадам Цветкова.
Марек присел на корточки и начал разгребать могильный холмик руками. Яна старалась не думать о том, что они могут там обнаружить, но и в оживших мертвецов тоже не верила.
Дядя Гена все же возвратился. Вручил норвежскому гостю лопату с наполовину отломанным черенком и отошел в сторону. По мере того как яма становилась глубже, звуки человеческого голоса делались все отчетливее и отчетливее. А когда лопата с глухим стуком ударилась о крышку гроба, раздался душераздирающий вопль:
– Да! Да! Я здесь! Вытащите меня!
Ну а дальше развернулось зрелище не для слабонервных. Марек все же привлек в качестве физической силы дядю Гену, и тот помог ему снять крышку. И из гроба на них уставились маленькие глазки на черном от грязи лице. Понятно было, что это живой человек. И даже каким-то немыслимым образом угадывалось, что мужчина. Но только совсем было непонятно, как он мог быть живым. А ведь его глаза моргали, руки шевелились, вернее, тряслись, а искореженный гримасой рот зиял страшной дырой. Он тянул к ним руки, словно зомби из фильма «Зловещие мертвецы», и шевелил губами, покрытыми слоем земли.
