Камилла Лэкберг - Вкус пепла
— Мы опрашиваем всех соседей, которые могли что-то видеть. Так что это не имеет никакого отношения к вашим разногласиям, — ответил Патрик, ибо, еще пока они стояли на крыльце, решил ничего не говорить о том, что Лилиан указала на Кая как на подозреваемого.
— Вот как, — разочарованно произнес тот. Похоже, война с соседкой стала для него неотъемлемой и желанной частью жизни. — Но зачем это надо? Девочка утонула, и это, конечно, трагедия, но с какой стати полиция должна тратить на это столько времени? Неужели вам больше нечем заняться? — хохотнул Кай, но, заметив по лицу Патрика, что тот не видит в этом ничего забавного, быстро убрал усмешку.
И тут его наконец осенило.
— Так значит, что-то не так? Люди говорят, что девочка утонула, но ведь известно, чего стоят эти разговоры. Раз полиция пошла по домам с расспросами, значит, дело было не так. Ну что: прав я или не прав? — взволнованно спросил Кай.
Патрик посмотрел на него с неприязнью. Что это делается с людьми? Как можно относиться к смерти маленькой девочки как к интересному происшествию? Совсем, что ли, люди с ума посходили? Стараясь не показывать своих чувств, он ответил:
— Да, отчасти вы правы. Я не могу вдаваться в детали, но выяснилось, что Сара Клинга была убита. Поэтому для нас особенно важно узнать, что она делала в тот день.
— Убита! — повторил Кай. — Какой ужас!
Он произнес это с выражением участия, но Патрик не столько увидел, сколько почувствовал, что оно напускное. Фальшивое сострадание Кая было так отвратительно, что Патрик с трудом подавил желание дать ему по морде и продолжил свой допрос:
— Как я уже сказал, я не могу вдаваться в детали, но если вы встречали Сару в понедельник утром, то для нас очень важно знать, где вы ее видели и когда. Прошу вас указать это по возможности точно.
Наморщив лоб, Кай задумался:
— Сейчас соображу. В понедельник. Да, в понедельник я видел ее утром, но мне трудно сказать, в какое время это было. Она вышла из дома и куда-то поскакала. Эта девчонка никогда не ходила по-человечески, все время скок да скок, словно мяч.
— Ты видел, в какую сторону она пошла? — спросил Эрнст, впервые за все время вмешавшись в допрос.
Кай весело посмотрел на него: очевидно, ему казалось забавным столкнуться со своим партнером по картам в качестве полицейского.
— Нет, я только заметил, как она шла к калитке. Выйдя из дома, она обернулась и помахала кому-то, а потом поскакала дальше, но куда она потом свернула, я не заметил.
— И вы не можете указать, в какое время это было? — спросил Патрик.
— Помню только, что примерно около девяти часов. Но точнее, к сожалению, сказать не могу.
Немного поколебавшись, Патрик продолжил разговор:
— Насколько мне известно, вы с Лилиан Флорин не в дружеских отношениях.
— Да уж какая там дружба! — Кай громко фыркнул. — Вряд ли найдется хоть один человек, который мог бы дружить с этой злыдней!
— Были ли какие-то особые причины для таких, — Патрик помедлил, подыскивая подходящее выражение, — недружелюбных отношений?
— Чтобы поссориться с Лилиан Флорин, особых причин не требуется, однако у меня все же есть вполне основательная причина. Все началось с того самого дня, как мы купили участок и решили строить дом. У нее имелись всякие возражения против наших планов, еще пока они были в чертежах, и она делала все от нее зависящее, чтобы помешать нам построиться. Она подняла целую бурю протестов. — Тут Кай хихикнул. — Буря протестов во Фьельбаке. Прямо коленки трясутся!
Кай вытаращил глаза, всем своим видом изображая крайний испуг, затем разразился хохотом. Овладев собой, он продолжил:
— Нам, конечно же, удалось подавить этот маленький бунт, хотя пришлось потратить деньги и время. Но с тех пор оно так и пошло. Вы же сами знаете, до чего она доходила. За эти годы мы пережили настоящий ад.
Кай откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.
— У вас не было возможности продать участок и переехать отсюда? — осторожно поинтересовался Патрик.
В глазах Кая загорелся недобрый огонек:
— Переехать? Да ни за что! Такого удовольствия я ей никогда не доставлю. Мало ли чего она еще захочет! Уж если кому переезжать, то пускай убирается сама. Сейчас я только жду, когда придет ответ из камерального суда.
— Из камерального суда?
— Они построили балкон, не заглянув в предписания. Балкон на два сантиметра заходит на мою территорию, так что тут они нарушили правила. Как только будет вынесено заключение, им придется сносить балкон. Решение ожидается со дня на день, то-то будет радость посмотреть на милашку Лилиан! — ухмыльнулся Кай.
— Вам не кажется, что у них есть заботы поважней какого-то там балкона? — не удержавшись, спросил Патрик.
Лицо Кая помрачнело.
— Я, конечно, соболезную их трагедии, но закон есть закон. Госпожа Юстиция с такими вещами не считается, — добавил он, метнув взгляд на Эрнста, от которого ожидал поддержки.
Тот понимающе закивал, а Патрику это дало лишний повод задуматься над тем, насколько уместно участие Эрнста в текущем расследовании. Ему и без того хватало забот, а тут еще оказывается, что его напарник состоит в приятельских отношениях с одним из свидетелей, которых необходимо допросить.
Чтобы более эффективно произвести обход всех соседних домов, они разделились. Выйдя на резкий порывистый ветер, Эрнст что-то буркнул себе под нос. Каждый новый шквал раскачивал его долговязое тело, и он с трудом балансировал, шатаясь из стороны в сторону. Во рту у него стояла горечь. Который раз он оказался на побегушках у какого-то сопляка вдвое моложе себя! Для Эрнста это было неразрешимой загадкой. Как получается, что его, несмотря на весь опыт и навыки, все время обходят вниманием? Все против него сговорились — это было единственное объяснение, приходившее в голову. Он, правда, не смог бы назвать ни мотива, ни имен интриганов, мешавших ему жить, однако не брал это в голову. Эрнст просто решил, что, вероятно, опасен для кого-то благодаря своим качествам.
Обивать чужие пороги было убийственно скучно, и он мечтал поскорее очутиться в тепле. Ничего толкового никто не мог сообщить. Никто не видал девочку тем утром, и никто не сказал ничего нового, и все только ахали, какой это ужас. А Эрнсту волей-неволей приходилось им поддакивать. Хорошо, что он сам не совершил такой глупости и не обзавелся детьми. И от женщин тоже сумел держаться подальше, подумал Эрнст, старательно оттесняя мысль о том, что женщины никогда не проявляли к нему особого интереса.
Он покосился на Хедстрёма, который взял на себя дома справа от Флоринов. Иногда у него прямо-таки руки чесались врезать ему по роже. Он очень хорошо разглядел утром, какую мину сделал Хедстрём, узнав, кто достался ему в напарники. У Эрнста это даже вызвало некоторое чувство удовлетворения. А то эти двое, Хедстрём и Мулин, были не разлей вода, только друг дружку и признавали, а опытных старших товарищей, таких, как он сам и Йоста, вообще не слушали. Как полицейский, Йоста, может быть, и не хватает звезд с неба, признал в душе Эрнст, но сотрудник, прослуживший столько лет, достоин все-таки уважительного отношения. Неудивительно, если при таких условиях ты утрачиваешь желание со всей энергией отдаваться работе. Если хорошенько подумать, почему ему так часто бывает неохота работать и он при малейшей возможности старается увильнуть и выкроить время для отдыха, то виноват в этом не он, а полицейская молодежь. Эта мысль грела ему душу. Разумеется, не он тут виноват! Правда, его и раньше не слишком мучила совесть, но все же хорошо, что он наконец-то отыскал истинную причину, выяснил, так сказать, где собака зарыта. Виноваты эти сопляки! Жизнь вдруг показалась Эрнсту гораздо приятнее. Он постучался в следующую дверь.
Фрида старательно расчесывала кукле волосы. Нужно, чтобы она выглядела красивой. Кукла собирается в гости. Стол уже накрыт, на нем расставлены кофейные чашки и пирожные. Маленькие-маленькие пластиковые чашечки и хорошенькие красные тарелочки. Вот только пирожные не взаправдашные, но куклы ведь по-настоящему не едят, так что это нисколько не мешало.
Сара считала, что куклы — это глупости и что они с Фридой выросли из игрушек. Куклы — это для маленьких, говорила Сара, но Фрида могла играть в них сколько угодно. С Сарой иногда бывало трудно. Она все время хотела командовать, чтобы все было по ее, а иначе злилась и ломала игрушки. Мама очень сердилась на Сару, когда та принималась ломать Фридины вещи. Она отсылала девочку домой, а потом звонила ее маме и разговаривала сердитым голосом. Но когда Сара была хорошая, Фрида очень ее любила и очень хотела с ней играть. Вот только бы она была хорошей!
Фрида так и не поняла до конца, что такое случилось с Сарой. Мама объясняла, что Сара умерла, что она утонула в море. Но тогда где же она теперь? Мама сказала — на небе, и Фрида долго-долго смотрела на небо, но так никого и не увидела. Фрида не сомневалась, что если бы Сара была на небе, она бы ей оттуда помахала. А раз она этого не сделала, значит, ее там нет. Тогда где же она? Не могла же она просто взять и исчезнуть? Только представить себе, что мама тоже возьмет и исчезнет! При одной мысли Фрида задрожала от страха. Если Сара могла исчезнуть, значит, могут и мамы. Да? Она крепко прижала куклу к груди, стараясь отогнать это жуткое чувство.
