Пьер Вери - Убийство Деда Мороза
— Ну да! — воскликнула госпожа Копф. — Вы же были в комнате и ничего не знаете. Мы принимали господина барона де ля Фай. Это событие. Он пришел с маленькой Катрин Арно, переодетой принцессой. Если бы вы видели, как она была хороша!
Копф сгорал от желания вмешаться в разговор.
— А вы еще не знаете, что произошло после того, как нашли убитого человека! Мне сказали, что вы ушли сразу после «пикировки» с мэром. Ну так вот, убитый оказался не Корнюссом, как все думали. О! Эта история — хорошенькая головоломка! Представьте себе, что в мэрии… Но вам не скучно, господин маркиз?
— Вы шутите, Копф! Выпейте со мной аперитив и рассказывайте.
— Что вам налить, господин маркиз?
— Как всегда!
— Значит, настойку?
Маркиз номер два не переносил настойки.
— Знаете, по здравом размышлении… Дайте-ка мне лучше рюмку перно.
— Небольшое разнообразие никогда не повредит, — сентенциозно заключил хозяин.
— Итак, вы говорите, что в мэрии…
…Мадемуазель Софи Тюрнер озабоченно кружила по квартире своего брата. Порой она бросала в направлении ювелира колкие взгляды. Она открыла шкаф, сунула руку под стопку белья, пощупала пальцами. За последний час старая дева уже в десятый раз поднимала эту стопку. Затем она исследовала содержимое одного из ящиков: эту манипуляцию она тоже проделывала в десятый раз.
Она присела. Но спустя мгновение вновь вскочила, чтобы заглянуть в медные вазы на каминной полке. Вернулась к своему стулу. Эти розыски в конце концов вывели ее брата из себя:
— Ты мне скажешь, наконец, что ищешь? — Он спрашивал уже в десятый раз.
— Я ничего не ищу… Я навожу порядок!
— Странный способ наведения порядка! Ты что, своего кота потеряла?
Софи Тюрнер упрямо молчала. Она больше не двигалась, но без устали снова и снова окидывала взглядом комнату, задерживаясь то на одном, то на другом. Чувствовалось, что и оставаясь неподвижной, она продолжала поиски. В мозгу ювелира шевельнулось подозрение:
— Ты, случаем не думаешь… О! Однако! Неужели… Может, ты бриллианты ищешь? Ты что, воображаешь, что я их стянул?
Он взглянул на замкнутое лицо и поджатые губы сестры и горько рассмеялся:
— Она в это верит! Это уж слишком! Моя сестра, моя собственная сестра! — Он взорвался: — Ну, ладно, дура несчастная! тихая идиотка! подумай: уж если бы я украл бриллианты, я бы имел достаточно мозгов, чтобы спрятать их там, где ты никогда бы их не нашла! Я тебе это говорю, чтобы избавить от напрасной траты времени и рытья в шкафах. — И, не найдя достаточно язвительного и саркастического слова, удовольствовался тем, что крикнул: — Тебе по заслугам досталось твое прозвище! Эх, ты, Матушка Мишель!
Он попытался установить пружинку в часы, но ему это не удалось. Он так нервничал, что сломал ось маятника, швырнул часы на стол и вышел.
Мадемуазель Тюрнер пожала плечами, встала, двинулась было к одному из сундуков, чтобы продолжить розыски, но передумала и тоже вышла. Под падающим снегом она торопливо стучала в двери, предупреждая верующих, что сегодня мессы не будет из-за болезни господина кюре, а заодно рассказывала о трагических событиях прошедшей ночи.
На лестницах было полно тревожно перешептывающихся ребятишек, тотчас смолкавших при появлении старших.
— Ну, что это вы там замышляете? Вы недовольны своими игрушками в этом году? Ничем вам не угодишь! Вы что, так и собираетесь торчать здесь вместо того, чтобы поиграть?
Дети упорствовали в своем молчании. Взрослые пожимали плечами и уходили, не подозревая, как близки были к истине.
Только Золушке удалось внушить доверие одной из девочек и добиться от нее удрученного признания:
— Я не хочу эти игрушки! Они мне не нравятся!
— Почему?
— Потому, что их принес не Дед Мороз.
— Да нет же, это он! Кто ж еще…
Девочка посмотрела с упреком:
— Ты прекрасно знаешь, что это не мог быть он, ведь он умер! Его убили! Взрослые говорили, что это Корнюсс представлял Деда Мороза, ну знаешь, в накидке, с бородой и в парике, и еще в шапке. Вот вам доказательство, что это был не он! Настоящий — это тот, другой.
— Да нет, радость моя! Мертвый господин всего лишь переодетый мужчина. Прежде всего, Дед Мороз не может умереть…
— Нет, может! И вот доказательство! А потом, если мертвым нашли ненастоящего Деда Мороза, то кто же этот убитый?
— Неизвестно, — неосторожно признала Катрин.
— Ну! Вот видишь!
Золушка не нашлась, что ответить. Сказать, что невозможно знать всех людей, живущих на земле, — ребенок не поймет. А кроме того — и это было самое странное — Золушка испытывала смутное чувство, что девочка права. Не в том, конечно, что найденный задушенным человек в накидке — настоящий Дед Мороз, а подчеркивая его странную анонимность.
«С неба свалился!» — сразу воскликнул Хаген. И в то время, как взрослые спрашивали себя, из какого ада возник человек с лицом немца, дети поняли фразу мясника буквально. Для них неизвестный в самом деле свалился с неба…
Снег все шел. От бесконечного созерцания его резкой белизны казалось, наступала слепота. Картина снегопада стала настолько навязчивой, что возникало впечатление, будто снег идет в голове.
Маркиз де Санта-Клаус подошел к домику священника как раз в тот момент, когда туда входили господин Нуаргутт, Вилар, доктор Рикоме, Тюрнер, Каппель и Корнюсс. Они собирались задать аббату Фюксу вопрос о том, что же произошло накануне в ризнице между десятью и одиннадцатью часами вечера.
Встретившись с ризничим, маркиз был неприятно поражен подозрительными взглядами, которые украдкой бросал на него Каппель. Стоило маркизу в упор взглянуть на него, тот опускал глаза или отворачивался в сторону.
После ночи, проведенной относительно спокойно, несмотря на грохот урагана, здоровье священника улучшалось.
Слабым, однако уверенным голосом, аббат Фюкс отметил, что факты, рассказанные Каппелем и Тюрнером, к сожалению, верны. Кража бриллиантов была действительно обнаружена при указанных обстоятельствах. Таким образом упорство, с каким Корнюсс отрицал очевидное, объяснялось либо его безумием, либо соучастием в краже, а возможно, и в убийстве.
Преподаватель принял первую версию, более человечную: Корнюсс тронулся рассудком. Он «сдвинулся», как любил говорить Хаген. Мэр стоял за вторую версию. Он считал, что Корнюсс, обуянный алчностью, частой среди пожилых людей, до этого к золоту равнодушных, помог мошеннику.
— А теперь изображает из себя идиота! Это система! Не он первый. Его счастье, что он слывет смирным, иначе я бы запер его на чердаке. Но он своего дождется. Эти варвары из опербригады Нанси в конце концов появятся на горизонте. Вот тогда-то…
Каппель увлек маркиза де Санта-Клаус в сад при домике.
— Вы по-прежнему надеетесь ее найти? — прошептал он.
— Кого?
Ризничий поднял палец к небу.
— Спроси у Звезды Пастухов! — сказал он.
— И найдешь Золотую Руку! — закончил маркиз. — Нет, Каппель, я не отказался от поисков Золотой Руки. Я твердо верю, что она здесь, в Мортефоне, в какой-нибудь дыре в стене.
Маркиз все еще чувствовал на себе подозрительный взгляд ризничего. «Что это малый может замышлять?», — спрашивал он себя.
— Пожалуйста, господин де Санта-Клаус… Признаюсь, я начал терять веру в мою ореховую палочку. Я подумал, что, может быть… Если бы вы могли одолжить мне ваш детектор… Я бы хотел попробовать.
— Охотно, Каппель!
Маркиз номер два сунул руку в карман и достал оттуда прибор вроде компаса, который маркиз номер один называл детектором. Ризничий рассыпался в благодарностях, но они не обманули маркиза. В тот момент, когда он достал из кармана детектор, на лице Каппеля мелькнуло выражение легкого удивления, тотчас подавленное.
«Ты, дружок, пытался расставить мне ловушку! — подумал „португальский аристократ“. — Номер не удался! Ладно, ладно!» Он протянул руку:
— Я должен пойти к месье Вилару. Он обещал показать мне некоторые документы местной истории.
Учитель болтал перед мэрией с доктором, полевым стражем и мэром. Последний, завидев маркиза, удалился.
— Похоже, господин Нуаргутт питает ко мне весьма умеренную симпатию, — пошутил маркиз де Санта-Клаус.
Трое мужчин рассмеялись.
— Я думаю, — сказал учитель, — что по мнению господина Нуаргутта вы слегка попахиваете ересью, господин маркиз, если позволите мне такую шутку.
— Ересью?
— Не будем преувеличивать! Я не хочу сказать, что он вас подозревает. Но ваши повадки, ваше продолжительное пребывание в Мортефоне его заинтриговали! Он нам только что признался в этом.
— Короче, он меня подозревает в воровстве, а может, и в убийстве? Мне казалось, он считает виновным Корнюсса.
— Ну, вы перегибаете палку, господин маркиз! Хотя… конечно… наш мэр всегда любил романы. Мы здесь к этому привыкли и не обращаем внимания. Можем поспорить, что после обеда он сменит убеждения и увидит в этом деле скрытый шпионаж.
