Марина Серова - Ошибка Купидона
Перемотав пленку на начало, я нажала кнопку воспроизведения. И подумала, что украла не ту кассету. Во всяком случае, никаких танцев я поначалу не увидела. На экране была пустая комната, и пару минут ничего не менялось. Это напомнило мне просмотр кассет, снятых скрытой камерой, когда приходится проматывать сотни метров неподвижных кадров, и я насторожилась.
Потом кадр дернулся, что свидетельствовало о том, что камеру выключили, и уже следующий кадр объяснил мне если не все, то очень многое. На кассете были засняты именно те сцены, за которыми я отправилась сегодня в квартиру Зелениных. Снова звучала громкая музыка, и Светлана была явно «под балдой». Она беспрерывно хохотала и была взвинчена и вульгарна. Насколько я успела ее узнать, в трезвом виде это было ей несвойственно.
Хрусталев явно играл «на публику», то есть вел себя совершенно неестественно и старался выглядеть не хуже героев порнофильмов. Кроме того, он все время оглядывался на камеру, проверяя, попадают ли они в кадр. Но меня удивило даже не это, а то, что он делал все, чтобы в кадр попало лицо Светланы. Ему было важно не ее тело и не собственно эротическая сцена, а то, что в постели с ним именно она.
В какой-то момент Светлана предложила продолжить игры на полу, и Хрусталев был этим явно обескуражен. Настойчиво, почти грубо он потребовал, чтобы она вернулась назад. Светлана пьяно капризничала и требовала объяснений:
— Ну почему? Я не хочу больше на кровати, иди сюда…
Хрусталев схватил ее в охапку и бросил на кровать. Он поставил ее лицом к камере и стал ласкать наиболее изощренно, заставляя партнершу окончательно потерять голову. Светлана не догадывалась о съемке, значит, Александр устроил все это тайком от нее. Есть любители посмотреть на себя со стороны, но жена Зеленина к ним явно не относилась.
Временами мне казалось, что она вообще не понимает, кто находится рядом с ней. А однажды даже назвала Хрусталева Веней. Я подумала, что мне это показалось, но, просмотрев эпизод еще раз, я уже не сомневалась: Светлана была не в себе и не отдавала отчета в своих действиях.
Хрусталев же был чрезвычайно суетлив и вызвал у меня в памяти знаменитую надпись в одесском публичном доме. Говорят, там висел огромный плакат, на котором было всего четыре слова: «Не суетись под клиентом». Так вот, Хрусталев именно суетился. Он как будто задался целью показать свою бурную сексуальную фантазию или репетировал видеоиллюстрации к «Камасутре».
Иногда его фантазии, с моей точки зрения, были слегка паталогичны. Беспрерывно меняя позы, он не занимался сексом, а реализовывал замысел. А в чем он состоял — я не понимала. Если в том, чтобы снять компромат, то это ему удалось. Особенно если потом это грамотно смонтировать. Но никаких признаков монтажа на пленке не было. Это была совершенно «рабочая» пленка.
Запись закончилась так же неожиданно, как и началась. И я не сразу поняла, кто выключил камеру. И только посмотрев этот эпизод вторично, убедилась, что это сделал Хрусталев. Продолжая ласкать Светлану, он наощупь достал из-под кровати пульт дистанционного управления и направил его в сторону камеры. После этого изображение исчезло с экрана. Видимо, таким же образом он и включил заранее настроенную камеру в начале полового акта.
Я остановила пленку и пошла на кухню за новой порцией кофе.
Только сумасшедший мог бы назвать увиденное «любовной сценой». Хрусталев не только не был похож на «пылко влюбленного», но вел себя необъяснимо странно. Он как будто выполнял чье-то поручение. Не хотела бы я оказаться в постели с таким партнером.
Новая чашка была нормальной, то есть кофейной, и не шокировала бы даже самого привередливого турка. А остатки моих дневных покупок оказались совсем недурной добавкой к любимому напитку.
Но аппетит у меня скоро испортился. Буквально в ту же минуту, когда я снова включила видеомагнитофон. Следующий эпизод не нуждался в «постановочных эффектах». Мне даже показалось, что попал он на пленку случайно. Это был коротенький — меньше минуты — эпизод, но он поразил меня больше, чем все предыдущее. У Светланы была истерика, иначе не назовешь. Она буквально рвала на себе волосы и повторяла одну и ту же фразу:
— Что я наделала, что я наделала…
Действие происходило в том же интерьере. Светлана была почти одета, хотя было видно, что одевалась она второпях и кое-как. Она и теперь продолжала время от времени выходить из кадра, собирая детали туалета или пытаясь закурить. Хрусталев неожиданно тоже оказался в кадре и неловко попытался обнять свою подругу.
— Как же я тебя ненавижу, — сквозь зубы, еле сдерживая слезы, шепотом прокричала, если так можно выразиться, Светлана.
— Ну, что ты, — ласковым голосом успокаивал ее Хрусталев, — просто мы не сдержались, ты же знаешь, как я отношусь к тебе.
Но сразу же после этого вытворил такое, что может присниться только в страшном сне. Произнеся последнее слово, он неожиданно обернулся через плечо и хитро подмигнул прямо в объектив видеокамеры.
— Ах ты тварь, — вырвалось у меня.
Может быть, потому, что я тоже женщина и могу представить себя в аналогичной ситуации, реакция моя была столь бурной. Но я действительно ненавидела его в эту минуту. И позабыла и о его погибшей сестре, и о больном ребенке.
Человек, способный на такое, не заслуживает никакого сострадания.
Через несколько секунд он снова выключил запись, а сразу после паузы пошел тот самый танец, что я безуспешно пыталась заснять сегодня днем. Я смотрела на него под впечатлением предыдущего эпизода, и он потряс меня своей безысходностью. Это была настоящая агония, танец на пиру во время чумы, предсмертная судорога насмерть оскорбленной женщины.
Я заставила себя досмотреть запись до конца и даже несколько минут после ее окончания не выключала магнитофон, хотя на экране уже мельтешили разноцветные точки и вместо музыки слышалось противное шипение. Но я поняла это только тогда, когда пленка закончилась и сработала автоматика.
Теперь у меня уже не было сомнений — ни о какой любви между Светланой и Хрусталевым не могло быть и речи. И прежде чем передать эту пленку заказчику, я должна и хочу выяснить, в чем же тут дело.
Формально я не обязана этим заниматься. И любой частный детектив может это подтвердить. Факт прелюбодеяния установлен и даже зафиксирован на видеокассете. Я честно заработала свой гонорар. Но в моей работе меня привлекает не только и даже не столько высокая оплата, сколько любовь к раскрытию таинственных происшествий и запутанных случаев.
В каком-то смысле моя работа сродни работе ученого. И раскрытое преступление в этом смысле можно сравнить с открытием. Точно так же оно не дает спать по ночам, пока все точки над «i» не расставлены и все тайное не становится явным. В конечном итоге слова «расследование» и «исследование» отличаются только приставкой и почти совпадают по смыслу. А ни один уважающий себя ученый не бросит своего исследования, не закончив серии экспериментов.
Итак, необходимо еще раз проанализировать всю имеющуюся у меня информацию и наметить план действий.
Пронзительный в вечерней тишине звонок телефона вернул меня к реальности.
— Ты где пропадаешь? Два часа тебе названиваю, — услышала я голос Папазяна. Судя по полному отсутствию акцента, повод для звонка у него был серьезный, поэтому блистать остроумием в ответ совершенно не хотелось.
— Что случилось? — тревожно спросила я, предчувствуя недоброе.
— Твоя подопечная пыталась досрочно попасть на кладбище.
— Что?
— Попытка самоубийства в состоянии наркотического опьянения.
— Откуда тебе это известно? Впрочем, не важно. Она жива?
— Да, но состояние очень тяжелое. Тут интересуются, с кем она накачалась, я решил ничего не сообщать, пока не посоветуюсь с тобой. Хотя догадываюсь, что это был циркач. Я прав?
— Ты прав, Гарик, ты умница. Но умоляю — пока никому ни слова.
— Обижаешь, э-э, — грустно ответил Гарик и повесил трубку.
— Только этого мне не хватало, — сокрушенно произнесла я и рухнула в кресло.
Нельзя сказать, что новость явилась для меня полной неожиданностью. Какое-то неприятное предчувствие возникало уже во время просмотра видеозаписи. Но кто бы мог подумать, что это произойдет именно сегодня?
Ну почему Зеленин не взял ее с собой? Зачем ему было оставлять ее одну в городе, вернее, наедине с этим подонком? Даже если допустить, что Вениамин не догадывался об их связи, он же должен был понимать, что провоцирует ее на какой-то отчаянный шаг.
Все было очень загадочно. А то, что Зеленин еще и платит за что-то Хрусталеву, вообще не умещалось в голове.
В результате Светлана чуть было не ушла из жизни.
«Интересно, кто сообщил о происшествии в милицию? — размышляла я. — Хрусталев был на это не способен ни физически, ни…»
