Анна Данилова - Вспомни обо мне
– Слушаю вас… – Любовь Петровна поправила машинально рукой чуть сбившиеся набок, завязанные узлом, тяжелые темные волосы, провела ладонью по своим щекам, словно проверяя, на месте ли они. Все-таки ни нервничала.
– У вас была племянница Вера, – начала Рита.
– Так вы из больницы, наверное? Сразу скажу – я уже давно забрала свое заявление назад. Это в самом начале, когда все случилось, я никак не могла смириться с тем, что недоглядели, что допустили до такого. Но потом, когда немного успокоилась, поняла, что каждый человек может ошибиться, да и доктор этот, Нольде – хороший человек, да и специалист тоже.
– Мы не из больницы. Скажите, у вас сохранились фотографии Веры?
– Конечно. А что? Что случилось? Кто вы?
– Понимаете, у нас есть один знакомый, можно даже сказать, друг, и вы его хорошо знаете – Анатолий Концевич.
– Ну как же, конечно знаю! И что же с ним случилось? Уж не помер ли? – ахнула она.
– Почему вы так предположили?
– Но ведь вы же приехали сюда. Значит, что-то случилось. Вы извините, что я перебила…
– Анатолий, слава богу, жив и относительно здоров. Но он утверждает, что ваша племянница и его жена жива.
– Как это? Он что, (с ума) сошел?
– Нет. Просто его друзья видели ее в городе. Один – в ресторане. Она была там в обществе молодого человека. Кстати, с Михаилом Нольде, сыном того самого Нольде, на которого вы, вероятно, и писали заявление. – Догадалась Рита. – Ведь вы же обвинили его в непрофессионализме.
Она судила лишь по одной фразе, оброненной Любовью Петровной. Рисковала, но логика подсказывала, что заявление тетки могло быть связано исключительно с ее смертью, с тем, что доктор, который ее наблюдал, пропустил гепатит.
– Да, было такое. Но что вы сейчас сказали? Повторите! – Любовь Петровна пристально взглянула на Риту. – Что Вера жива? Это как?
– Понимаете, я сама-то не видела, да и Анатолий тоже, но все вокруг утверждают, что эта женщина – точная копия Веры. Анатолий находится в ужасном состоянии, он ужасно напуган, нервничает.
– Да мало ли похожих людей на свете? Но что вы хотите от меня? Узнать, жива ли Вера? И что, по вашему, я должна вам ответить? Я же сама ее хоронила.
Рита сделала паузу, остановилась, достала носовой платок и промокнула им выступивший на лбу пот. Она и сама не ожидала, что так разволнуется. В разговор вмешалась Мира.
– Любовь Петровна, мы приехали к вам, как к единственной родственнице Веры, чтобы спросить, не было ли у нее сестры-близнеца?
– Ах, вот оно что, – выдохнула с облегчением тетка. – А я-то думаю, что они хотят от меня узнать. Да не было у Верочки никакой сестры. Хотя, конечно, насмотришься сериалов, и не такое в голову придет. Но Галина, мать Веры, ничего такого мне не говорила. Она давно умерла, царство ей небесное. Неужели так похожа?
– Давайте договоримся с вами так, – сказала Рита. – Я сама, лично, встречусь с этой женщиной. Постараюсь сделать снимок, привезу его вам, чтобы вы сами сказали, похожа она на Веру или нет, а вы за это время постарайтесь встретиться с доктором, который принимал роды у вашей сестры, Галины. Или с кем-то, кто в это самое время лежал в роддоме. Кстати, где рожала ваша сестра?
– В Марксе…
– Вы сможете это сделать?
– Но зачем это? – вполне резонно спросила Любовь Петровна. – Мало ли кто появился в городе.
– А вдруг окажется, что это ваша родная племянница?
– Ну и ну. Ладно, тем более что я часто бываю в Марксе. Да и женщину одну знаю, которая одновременно с Галкой рожала. Постараюсь что-нибудь узнать. Но если честно, вы меня удивили. Господи, я же совсем забыла про чай…
Рита с Мирой переглянулись. Они поняли друг друга без слов: надо ли говорить тетке о том, что в могиле ее племянницы похоронен мужчина? Мира чуть заметно покачала головой, мол, нет, не надо…
– Знаете, мы, быть может, и не приехали бы, если не он обстоятельство. Та женщина встречается с сыном Нольде, того самого Нольде, который наблюдал Веру и который впоследствии вызвал Анатолия, чтобы сказать ему о смерти жены. Вам не кажется странным такое совпадение?
– Да уж… – согласилась Любовь Петровна. – Вы уж извините меня, что я с вами так… неприветливо, что ли. Просто вы меня, честно говоря, испугали. Давайте попьем чайку, поговорим, может, я и сама что вспомню. У меня мед есть, хотите? А еще масло деревенское, вы такое в городе не купите.
И тут она как-то странно посмотрела сначала на Риту, потом на Миру, словно не решаясь что-то сказать.
– Вас как зовут?
– Меня, Рита, а мою подругу – Мира, – повторила Рита. – Вы ведь хотите что-то сказать?
– Да, хочу… Я тут сказала вам, что забрала свое заявление на Нольде обратно… И знаете, почему?
– Почему?
– Да потому, что знаю, кто убил Веру…
– И кто же? – побледнела Мира.
– Муж ее, Толя. Люди говорят, что он ей инъекцию сделал, после которой у нее началось кровотечение. Вроде как не хотел он ребенка. А еще говорят, что на нее маньяк напал, она рассказала об этом Анатолию, но тот не придал ее словам значения, и не позволил ей обратиться в милицию. А люди зря говорить не будут. Вот и судите сами.
Уже прощаясь с Любовью Петровной, Рита вспомнила о своем желании сходить в церковь, попросила одолжить две косынки.
– Я с вами пойду, – сказала Чернозубова. – Поставлю свечку за упокой. Верочки. Вот, если бы она воскресла, ожила. Это было бы чудо!
И женщина перекрестилась.
19
Три года тому назад. 2005 год.
Маленький чемодан, дорожная сумка, набитые вещами пакеты – все это было сложено у порога. Вера, одетая для дороги, сидела на кухне с отрешенным видом.
– Ну и куда ты сейчас пойдешь? – Концевич сел напротив нее. Он сильно нервничал. Конечно, он помнил вчерашний разговор и ту истерику, которую устроила жена после того, как рассказала ему об убийце соседа в лифте, но и это приписал ее расстроенной психике. Нет, конечно, убийство произошло, об этом знал весь дом, да и следователи зря приходить не будут, но уже поздно вечером позвонила соседка, та самая, которая что-то там наплела следователям, и сказала, что она навела следствие на правильный путь, что она знает, кто убил соседа… Его компаньон. Она в свое время, оказывается, записала номер машины, на которой к соседу приезжал его товарищ, который в довольно резкой форме разговаривал с ним (соседка слышала их разговор) и грозился расправиться с ним, если тот не вернет ему какой-то там долг.
– Вера, ты слышишь меня? Куда собралась-то?
– Не знаю. Но тебя это не должно интересовать. Тебе же все равно, что происходит со мной. Для начала я пойду в милицию, – и тут она подняла на него глаза с покрасневшими, воспаленными веками. – Толя, этот маньяк, Алексей, зарезал у меня на глазах нашего соседа лишь потому, что тот вошел в лифт, ты понимаешь? И сделал он это по одной-единственной причине: продемонстрировать свою решимость убить тебя, если ты не отпустишь меня к нему или попытаешься обратиться в милицию. Поэтому если я пойду сейчас в милицию, то, возможно, Алексей убьет тебя.
– Вера, мне страшно за тебя. Ты соображаешь, что говоришь?
– А при чем здесь я? Не я это придумала, не я пристаю к мужчинам. Это за мной охотится какой-то там ненормальный, и я не могу отвечать за его поступки. Я говорю тебе об этом уже в течение месяца, я умоляю тебя выследить его и поговорить с ним или же принять какие-то меры. Возможно, он настоящий псих, который сбежал из психушки. Спаси меня от него. Но ты не веришь мне! И не видишь лишь потому, что твой брат написал какую-то там работу по психиатрии! О страхах беременных! Жаль, что у меня нет сестры, которая написала бы работу по психиатрии о черствости и равнодушии мужчин. Я не хочу жить с тобой, Толя. Я не вижу в тебе близкого человека, способного защитить меня.
– Но соседа убил его компаньон! – воскликнул потрясенный ее распаленной фантазией Концевич. – Об этом все теперь знают. Мне соседка сказала.
– Интересно, что она скажет, когда Алексей зарежет тебя?! Просто потому, что ты не позволил мне уйти к нему? Этот ненормальный, я тебе уже говорила, снял для нас квартиру!
– Но этого не может быть…
– Я сейчас вызову такси и поеду к тетке, в Подлесное. Если захочешь, можешь там меня навестить. Толя, что с нами происходит? Что с тобой происходит? Может, ты уже не любишь меня или не хочешь ребенка? Ты ведешь себя очень странно, противоестественно.
– Вера, думаю, тебя нужно показать доктору. Но не гинекологу… другому…
– Психиатру? – насмешливо спросила она. – Какой же ты негодяй, Толя!
Она встала и резко подошла к чемодану, схватила его, подняла и тут же застонала от боли. Чемодан упал, Вера, согнувшись, привалилась к стене…
– Толя… Мне больно… Господи, да что же это такое? Надо было раньше уехать… Ты – чудовище… Чего стоишь, вызывай «скорую»!
Но он не мог пошевелиться. У него отнялись ноги. Он стоял и смотрел на скорчившуюся в углу Веру. Он понимал, что на его глазах происходит что-то ужасное и что виновата в этом сама Вера, что это она сама довела себя до такого состояния, к тому же решила сбежать из дома… И после этого она говорит, что он ведет себя противоестественно? Это он-то? А она?! Как ведет себя она? Выдумала какого-то маньяка… Да если бы он был на самом деле, он непременно увидел бы его хотя бы один раз. Или возле музыкальной школы, или возле подъезда, ну хотя бы раз, мельком! Еще это убийство в лифте… Ей и без того было плохо, а тут еще это…
