Наталья Солнцева - Черная жемчужина императора
Если в тебе вдруг проснулся Дракон, - покорись ему! Он приходит тайными тропами, ими же и уходит. Бороться с ним бессмысленно. Он движется сквозь границы и время. Дитя первозданного Хаоса, он наивен в своем могуществе. Дракон всегда возвращается! Ибо его колыбель - бесконечность.
Кто-то вдруг возомнил себя хозяином жизни! С какой стати? Почему кто-то решает, чему быть, а чему не быть? Каким образом человек присваивает себе эту привилегию, - распоряжаться чьим-то благом, счастьем, деньгами, наконец? Разве здесь, на земле, среди смертных, есть хоть один, кто смог бы унести с собой частичку собственности, - машину, например, дом или счет в банке? Ничего подобного! Даже короли умирают нищими. Сколько бы золота ни положили верные подданные в их роскошные гробницы, воспользоваться самой маленькой золотой монеткой бывшим владыкам не под силу. Груда богатств будет лежать мертвым грузом при мертвом «хозяине». Ибо мнимый властитель не в состоянии распорядиться ни одной крохой накопленного.
Все люди приходят в этот мир, проживают положенный им срок и уходят с пустыми руками. Потому что мир не принадлежит им! Здесь правит бал невидимый, всемогущий Царь, у которого без счета имен и ликов, - изменчивый и неуловимый. Он может шепнуть тому, кто ему приглянулся: «Бери все, что пожелаешь!» - осыпать милостями и одарить щедро. Главное - услышать этот затаенный шепот, блуждающий среди звезд. Главное - решиться и заявить о своих правах! Только трус может испугаться и выпустить счастье из рук. Только ничтожный может отступить в страхе.
Дракон всегда стремится к власти над миром. Воплощающий ужас, он одновременно и носитель бессмертия. Он то свиреп, то спокоен, - но всегда, в любых ипостасях неподвластен человеку. Дракон - это вызов непознанного, брошенный людям.
***
Ева уже спала, когда Славка сидел в кабинете за компьютером, искал кое-какие данные. Утром он попросил бывшего сослуживца, майора милиции, навести справки по Амурской области в районе Талды и Ушума о неком Аркадии Селезневе и Катерине Ермолаевой. Не проходили они по сводкам, не привлекались ли, не разыскивались?
- Тебе какой давности информация нужна? - уточнил майор.
- Ну… примерно лет двадцати пяти.
Майор долго смеялся. С трудом успокоившись, он пообещал сделать все возможное.
- Я не шучу, - рассердился Смирнов.
- А я, грешным делом, подумал, не выпил ли ты лишнего на ночь-то? Кто станет ради тебя рыться по архивам? Да и в каком состоянии эти архивы?
- Что, нет никакой надежды?
- Если повезет и эти фамилии окажутся у кого-нибудь на слуху или застрянут по какой-то причине в памяти, - можно будет хлопать в ладоши. Обещать не могу. Попробую. У меня в Благовещенске двоюродный служит, попрошу его разузнать.
Всеслав огорчаться не спешил, поехал домой рыться в своей картотеке. Правда, ничего утешительного не обнаружил. Вернее, не обнаружил вообще ничего.
Целый день он размышлял, встретился с двумя осведомителями, но опять впустую. Вечером, после разговора с Красновской, он снова углубился в картотеку. Звонок телефона заставил его вскочить и поспешно прикрыть дверь.
- Еву разбудят, черти, - пробормотал он, взял трубку и услышал прерывающийся голос мадмуазель Лики.
Известие о смерти Стефании Кондратьевны прозвучало громом среди ясного неба.
- Как, умерла? - переспросил сыщик, но Лика уже бросила трубку.
Он не стал перезванивать, пошел одеваться. Лучше осмотреть все на месте, там же и задать необходимые вопросы.
Улицы ночного города были безлюдны, мела метель. Большой циферблат на витрине часового магазина показывал половину первого. «Вызвала она милицию или нет? - думал Смирнов, забирая со стоянки машину. - Дождись меня, милая девушка! Не спеши».
Сонный охранник хлопал глазами, зевал.
- На ночную охоту? - понимающе ухмыльнулся он.
В час «Мазда» Смирнова притормозила у дома на Неглинной. Не выходя из машины, он окинул взглядом двор, - темно, пустынно. Ветер со свистом влетал в проемы между домами, гремел жестяными трубами.
Сыщик вбежал в подъезд и уже через минуту коротко, осторожно позвонил в дверь. Нежелательно, чтобы его здесь кто-то увидел. Лика открыла сразу, точно стояла наготове и ждала.
- Мне так страшно, - прошептала она, падая ему на грудь. - Так страшно!
«Где труп?» - чуть не спросил Всеслав. Вовремя остановился - заметил лежащее на полу тело. В прихожей стоял красноватый сумрак: единственный светильник под потолком был скорее украшением, чем источником света. Пахло лекарствами.
- Врачи были?
- Да, да… - кивала Лика. - Когда они приехали, Стефи уже… она уже… Я застала ее мертвой. У нее такое лицо… будто она столкнулась с чудовищем, - синее, искаженное до неузнаваемости.
- Причину смерти определили?
- Сказали, обширный инфаркт.
Лика заплакала, вздрагивая и всхлипывая.
- Минуточку. - Сыщик вежливо отстранился и присел на корточки, изучая мрачную картину. - Принесите настольную лампу.
Лика ушла и вернулась с лампой, поставила ее на пол, включила.
«Да, гримаса на лице жуткая, - отметил про себя Смирнов. - Характерная синева. Похоже на инфаркт».
Он наклонился к самому полу, вглядываясь в ворс ковра, потрогал что-то пальцем. Мельчайшие черные крупинки насторожили его. Это сажа?
- Вы что-то жгли? - поднял он голову и повернулся к Лике.
- Нет.
- А Стефания Кондратьевна?
- Не знаю…
- Милицию вызвали?
- Зачем? - удивилась Лика.
- Так положено. Ладно, - махнул рукой сыщик. - Бригада «Скорой», наверное, сообщила в ваше отделение о смерти Красновской, но нам надо успеть все обсудить до их приезда.
Пока сыщик тщательно осматривал труп, Лика, отводя глаза в сторону, рассказала, как было дело.
«Похоже на правду, - думал он. - Следов насильственной смерти не заметно. Женщину никто не душил, не наносил ей ударов… А вот сжатый кулачок надо бы распрямить».
Наступало окоченение, и пальцы покойной не слушались. Сыщик увидел между ними кое-что, с трудом высвободил и поднес к свету. Это была свитая вдвое черная шелковая нитка, похожая на те, из которых делали бахрому или кисти для портьер.
- У вас есть черные портьеры? - спросил Смирнов у Лики.
Та пожала плечами.
- Нет, кажется.
- Вы что-нибудь трогали? Я имею в виду… - Он склонился над телом и заметил несколько крупинок сажи на халате, в который была одета Красновская. Опять! - Может быть, Стефания Кондратьевна все-таки сжигала какие-нибудь бумаги? Позвольте, я пройдусь по квартире. Вас не смущает такая штука - обыск?
Лика была настолько подавлена, убита горем и напугана, что ее не смутили бы и десять обысков.
- Да… пожалуйста, - пробормотала она. - Поступайте, как считаете нужным.
Сыщик в первую очередь отправился в кухню, потом в ванную и на балкон. Но ни в мусорном ведре, ни в раковине, ни где-либо еще остатков сгоревшей бумаги или чего-то подобного не обнаружилось.
Перебирая вещи, переходя из комнаты в комнату, Смирнов ощущал смутное беспокойство, как будто он не понимал до конца, что здесь произошло. Полки в шкафах, комодах и тумбочках были заполнены наполовину, не нашлось никаких документов, кроме дарственной на квартиру, оформленной на Анжелику Ермолаеву, квитанций коммунальных платежей, паспорта и пенсионного удостоверения самой Красновской, да нескольких открыток из Германии, от ее сына. В кожаной папке лежали две пухлые общие тетради с записями по произведенному в квартире ремонту, чеками на мебель и бытовую технику и финансовый отчет. Больше ничего! В ящичке секретера обнаружилась довольно солидная сумма денег в рублях и валюте, чековая книжка, выданная Лике банком «Восток-Элит», и банковская карточка.
- Чьи это деньги? - спросил Всеслав.
- Мои. Мы со Стефи брали отсюда на хозяйство.
- У вас есть семейные фотографии, письма, записные книжки?
- Откуда? - безучастно вымолвила хозяйка квартиры. - Стефины, вероятно, хранятся у нее дома. А у нас не было. Я фотографировалась дважды в жизни, - призналась она. - На паспорт.
Примерно такого ответа сыщик и ожидал. Странная квартира, странная смерть домработницы, странная хозяйка… Хотя почему? Люди не обязаны обзаводиться фотографиями и хранить свою переписку, - некоторые принципиально не желают этого делать. Имеют право.
В кухне, на большом двухкамерном холодильнике магнитная бабочка удерживала список телефонных номеров, которыми пользовались Красновская и Ермолаева, - аварийные и коммунальные службы, поликлиника, соседка, парикмахерская.
- У Красновской были блокнот или другие тетради для записей? - спросил Всеслав.
- Насколько мне известно, нет.
- А у вас?
- У меня и подавно. Не люблю писать.
Смирнов пошел искать «то, не знаю, что» по второму кругу. В комнате Лики на туалетном столике сидела в ярком шелковом наряде китайская кукла Чань, наблюдала за его действиями узкими глазами, саркастически улыбалась. Давай, мол, покажи, на что ты способен! Ее головку украшало пышное блестящее сооружение из цветов, лент и булавок.
