Александр Ольбик - Доставить живым или мертвым
На саму станцию Акимов не поехал, ибо знал: ГЭС целиком взята под контроль людьми РУБОП.
Когда на уазике он подкатил к берегу Волги, начал накрапывать дождь, а со стороны Астрахани надвигалась еще более черная, беспросветная туча.
Акимов вышел из машины и направился в сторону видневшихся мачт лодочной станции. Берег был безлюден, он шел по слежавшемуся мокрому песку и вспоминал свое детство. Первые нырки в воду происходили здесь, первые лещи тоже ловились здесь... Кажется, и вода была чище и сама Волга -- шире. Но это, конечно, обман зрения, с годами так бывает...Он увидел валявшуюся на песке мертвую рыбку и едва не наступил на нее. Окушок с темными, опоясывающими спинку, полосами. Чуть ближе к откосу он увидел сигаретный окурок. Поднял -- "прима". Он осторожно завернул его в носовой платок и положил в нагрудный карман.
Откуда-то сбоку донесся звук мотора -- по дороге, в сторону реки, мчался синий "жигуленок", оставляя за собой шлейф пыли. Акимов его сразу узнал, в такой машине ездит его самый заядлый нештатник Шура Егоров. Сам он работает в Волгоград-газе дежурным слесарем, а в свободное время на общественных началах мотается вместе с участковыми.
Акимов развернулся и пошел к оставленному уазику. Егоров в машине был не один -- с уже немолодой женщиной, с аккуратно уложенным на голове седыми волосами. Она степенно вышла из машины, поправила цветастое платье и внимательно смотрела на приближающегося Акимова. Шура представил ему свою попутчицу:
-- Екатерина Васильевна, жительница с Покровской улицы, -- Егоров повернулся и указал рукой на белеющий вдали девятиэтажный дом. -- Ее окна как раз выходят на берег, впрочем, Екатерина Васильевна расскажите сами, что вы вчера видели здесь.
Женщина засмущалась. Легкий румянец подкрасил ее ровно загоревшее лицо.
-- Смелее, Екатерина Васильевна, -- ободрил ее Акимов.-- Вы, наверное, догадываетесь, что милицию интересуют некоторые детали...А точнее, любое событие, связанное с плотиной и вообще с этой частью прибрежной полосы.
-- Да я, собственно, мало что видела. У меня муж обычно рыбачит за дебаркадером и порой задерживается до темна. А я иногда беру его морской бинокль...сам он бывший моряк, и наблюдаю за ним...Беспокоюсь, он у меня не очень здоров, пережил войну, два инфаркта...
Акимов такие увертюры привык выслушивать и они его никогда не раздражали, потому что иногда в мешанине сердечных изливаний проявляется одно коренное -- определяющее слово.
-- Так, так, -- живо поддакнул он даме, -- и что же было дальше?
-- Да ничего особенного, но Саше Егорову показалось здесь что-то подозрительное. Примерно в три часа дня я видела, как мимо нашего дома в сторону реки проехал велосипедист...
-- Обрисуйте, пожалуйста, -- Акимов нутром ощутил какое-то важное предвестие.
-- Велосипед старый, с никелированными щитками, на том, кто ехал на нем, была черная шапочка с длинным козырьком и к раме привязаны удочки. А может, одна удочка только разложенная. И вот этот велосипедист, приехав на берег, сначала немного половил рыбу. А потом стал фотографировать и мне показалось, что фотографировал он в основном плотину и дебаркадер.
-- Как долго он этим занимался?
-- У нас тоже есть фотоаппарат и я скажу...если нормально снимать, за это время можно отснять целую пленку.
-- А вы, случайно, не заметили марку фотоаппарата?
-- Далековато он находился, но фотообъектив был удлиненный, это точно. Затем к нему подошел человек, вышедший из будки дебаркадера, и после переговоров он на велосипеде рыбака поехал в магазин. Почему я знаю...Он приехал в винно-водочный магазин, который на первом этаже нашего дома... И вернулся на берег с авоськой полной бутылок. Потом они долго сидели в сторожке дебаркадера и возвращался этот велосипедист в конце дня, под вечер, но еще было светло, солнце только-только зашло за дома...
-- Что вам еще бросилось в глаза?
-- Когда он фотографировал, все время озирался по сторонам, а главное домой ехал без удочек. Мой муж тоже рыбак. Но чтоб он когда-нибудь бросил свои удочки...Скорее меня где-нибудь забудет, чем снасти.
-- А ваш муж ничего не заметил, ведь он тоже неподалеку от дебаркадера ловил рыбу?
Женщина пожала плечами.
-- С рыбалки он приехал весь разбитый, плохо клевало да и зрение у него плюс четыре...
-- Тетя Катя, -- встрял Шурик, -- вы не сказали лейтенанту, что до сего дня этого парня вы никогда раньше не видели.
-- Ну, это, по-моему, неважно, район большой всех не упомнишь.
И снова в разговор вступил Акимов.
-- Давайте, Екатерина Васильевна, отойдем немного в сторонку и вы мне самым подробнейшим образом опишите этого рыбака-велосипедиста: рост, одежду, ее цвет и другие приметы...
Через полчаса, Акимов оставил наблюдать за дебаркадером Шуру Егорова, пообещав прислать наружников-профессионалов, а сам помчался в УВД города Волгограда, в уголовный розыск.
Майор Мороз был на месте. После того, как Акимов доложил ему о своих розыскных действиях, Мороз задумался. Курил, накапливая на конце сигареты длинный хвост пепла, затем стряхивал его в пепельницу и снова накапливал...Это игра "кто кого" его как-то успокаивала и помогала сосредоточиться.
-- То, что ты сейчас рассказал, о чем-то, конечно, говорит, но я не думаю, что те, кто готовит такой серьезный теракт, так бедно технически оснащены. Велосипед, какой-то фотоаппарат... Хотя могли быть джип "черокки" и стационарная телекамера с целым набором объективов...Потом эта пьянка...впрочем, подожди.
Мороз поднялся с места и, вытащив из стола видеокассету, подошел к стоящей в углу на небольшом столике видео-паре... Вставив в гнездо кассету стал ждать. Это была оперативная съемка, сделанная в аэропорту, после анонимного звонка.
Пошли первые кадры: общий план здания аэропорта, двери, из которых появляется двое в форме гражданской авиации -- мужчина и женщина. Затем камера съезжает на стоянку машин и -- газон, где раскинулся настоящий табор из пассажиров и персонала аэропорта. И тут оператор потрудился как следует: методически, метр за метром, лицо за лицом, он заснял все и вся, что присутствовало на тот момент на поле.
-- Стоп! -- воскликнул Акимов, -- можно немного прокрутить назад?
-- Я его тоже увидел, -- майор нажал на кнопку пультика и кассета крутанулась в обратную сторону. -- Вот он, голубчик...-- Кадр застыл на месте...
На газоне, возле поваленного велосипеда полулежал мужчина в черной бейсболке, из-под козырька которой смотрели внимательные глаза. Тут же рядом с ним лежала пачка "примы", накрытая газовой зажигалкой.
-- Как ты думаешь, Слава, что он тут делает? Явно не пассажир, ибо в самолет с велосипедом не сажают и не из персонала, опять же велосипед...
-- Но приметы один к одному, даже цвет брюк и крылья никелированные...Видите, как на солнце блестят? Да и окурок, который я подобрал на берегу, тоже "прима"...
Мороз не спуская глаз с экрана. С конца его сигареты упала длинная колбаска пепла, но он этого даже не заметил. Сказал:
-- Вот он мобильный анонимщик, который поднял на уши весь город. Минуточку, я сейчас...
Майор вернулся к столу и через селектор попросил зайти следователя, занимающегося этим делом.
В кабинет вошел еще молодой человек в гражданской одежде. Капитан Владимир Вронский. В Управлении его называли "князем", возможно, за его фамилию.
-- Володя, обратился к нему Мороз, тебе этот кадр ничего не говорит?
Вронский изучающе смотрел на велосипедиста и чем дольше он смотрел, тем ближе склонялся к телевизору.
-- Дворник, работающий на Центральном вокзале, пояснил нашему оперативнику, что никого подозрительного, кроме безобидного велосипедиста, возле телефонов-автоматов он не заметил...Возможно, совпадение...
-- Вот так безобидный, -- тихо сказал Мороз, -- совсем безобидный... Но мы не знаем, что он в аэропорту делал: или ждал кого-то, или любовался делом своих рук...
-- Точнее -- делом своего языка, -- сказал Вронский. -- Я дам задание оперуполномоченным, чтобы этого молодца во что бы то ни стало найти...
И Мороз преподнес сюрприз следователю: рассказал о донесении Акимова.
-- Идем, Слава, ко мне, сниму с тебя показания, -- обратился Вронский к Акимову и вместе с ним вышел из кабинета.
Мороз тут же позвонил в УФСБ, полковнику Гордееву. У них была договоренность сообщать друг другу о всех вновь открывшихся обстоятельствах расследовавшегося дела о терроризме.
8. Воронеж. На заброшенной армейской автобазе.
Бывшая автобаза находилась в нескольких километрах от окраины Воронежа и Воропаеву пришлось до автобусной остановки идти пешком. Чтобы не привлекать внимания, он надел на себя старую фуфайку, резиновые сапоги, а на голову -- потраченную молью шерстяную кепку. В руках у него была авоська с демонстративно торчащими из нее горлышками бутылок. Ну, шагает себе человек, возможно, с дикого бодуна, идет сдавать стеклотару и нет до него никому никакого дела. Однако всю дорогу он присматривался к местности, особенно к открытым пространствам -- не появится ли где-нибудь очертание или дымок уборочной техники...Но поля были, как назло, пустынны, словно поспевшие зерновые здесь оставлены на веки вечные и нет к ним у человека никакого интереса.
