Павел Шестаков - Остановка
- Нет. Я, как решила, к старикам уйду. Пропишу и уйду. Пусть через исполком хлопочут.
Я молчал, и она добавила:
- Может, и в самом деле доброе дело сделаю, семью налажу.
Но ни уверенности, ни даже надежды в словах этих не прозвучала.
- Да... - только я и произнес.
- Вот и все, Коля. Спасибо тебе за хлопоты, за поддержку, и поезжай. А то я тебя из колеи выбила... железнодорожной.
Я в ответ улыбнулся чуть-чуть.
- Огорчен я, Полина Антоновна.
Во взгляде старой женщины промелькнула признательность, грустная признательность человека, который за сочувствие благодарит, зная, что сочувствие это ему не поможет.
- Не ломай голову, Коля. Ты свое дело сделал. Вот и пора на отдых. Там быстренько и забудешь. И я довольна буду. Огорчения жизнь сокращают. Хватит и Сергея.
"О чем это она? Ну какие у Сергея огорчения были, чтоб до могилы довести... А ведь были какие-то. Видно, с ними и связано... Что только?"
- Я, конечно, поеду, Полина Антоновна. Я и сам чувствую, как в чем-то помехой стал. Но перед отъездом... Можно один вопрос?
- Трудный?
- Трудный.
- Ну, спрашивай.
- Этот... хлюст, - сорвалось с губ перепахинское словечко, - Вадим то есть, он пригрозил вам?
Старуха взглянула на меня прямо и твердо, тем взглядом, что я еще с войны помнил, когда она, мужа и сына потеряв, явилась сюда претерпевшей, но не сломленной духом, чтобы взять заботы о племяннике.
- Угрозой, Коля, меня не возьмешь.
Сомневаться в ее словах я не имел оснований.
- Простите, Полина Антоновна, негодяи-то на все способны.
Она наклонила голову.
- Мне-то чего бояться?..
Получалась бестолковщина. Если и предположить, что прибег Вадим к грязной сплетне, марая имена Лены и Сергея, и даже о ребенке ляпнул (а вдруг и сам от ревности взбеленился и поверил!) - это не угроза все-таки. Внука Полина Антоновна, конечно, отвергнуть не могла, внук-то - радость. Ошеломление ее в таком случае совсем по-другому выглядеть должно. Откуда же подавленность, смирение, столь на нее непохожее?
Я хотел спросить, чем же он убедил ее, а спросил:
- Значит, он убедил вас?
- Убедил.
- Ну, что ж, Полина Антоновна, вам виднее, как лучше поступить, но если вы вынуждены действовать не добровольно...
- Не беспокойся.
Однако я закончил:
- На всякий случай, Игорь Николаевич вас знает. К нему можно обратиться.
До сих пор она сидела понуро, апатично, но имя Мазина будто встряхнуло ее.
- Нет. Вот уж это нет. Совсем не нужно.
- Я сказал, на крайний случай.
- А я тебе говорю, ни на какой.
Мне стало неловко своей назойливости.
- Воля ваша. Буду собирать чемодан.
Сначала я хотел уйти сразу, с чемоданом, потому что был уверен, что уеду без труда ближайшим проходящим поездом. Но Полина Антоновна отсоветовала:
- Не спеши с вещами. Осенью много поездов отменяют. Узнай сначала.
Но попытки связаться со справочным вокзала успеха не принесли. То было занято, то не отвечали.
- Ну и не беда. Сходи сам посмотри. Выбери, что поудобнее.
Теперь, когда я решился ехать, она, казалось, успокоилась немного и говорила со мной деловито, обычно.
Признаться, взять вещи и уехать немедленно было очень соблазнительно, однако я уступил, решил послушаться Полину Антоновну, то ли побоялся проявить невоспитанность, то ли еще что повлияло...
Да, повлияло, конечно. Оставив чемоданчик и выйдя на улицу, я не на вокзал напрямик отправился, а пошел в управление, чтобы повидать все-таки перед отъездом Игоря.
Собственно, умнее было сначала созвониться, хотя бы из автомата. Но я лишний раз убедился в своей неорганизованности, когда, перерыв карманы, осмотрел бумажник, пролистал паспорт и записную книжку и не нашел визитной карточки Мазина с номером его телефона. К счастью, нужное мне здание конструктивистского типа, сооруженное до войны, я знал хорошо.
Дежурный направил меня в бюро пропусков, откуда по внутренней связи меня соединили с Игорем. Он оказался на месте.
- Прости. Минутку.
Я слышал, как он говорит по другому телефону.
- Да, Николай. Где ты?
- Я хотел бы проститься.
- Сейчас?
- Ты очень занят?
- Чтобы пожать руку, времени хватит. Но, может быть, тебе нужно немножко больше?
Он все понимал.
- До вечера подождать можешь?
Это вносило поправку в мои намерения, но я сказал:
- Могу.
И хотя ехать потом, поздно вечером, на вокзал не хотелось, я это неудобство решил преодолеть.
- Буду, когда скажешь.
- Ровно в девять. Запиши адрес.
Будто он знал, что я не нашел визитку!
- Жду!
И первым повесил трубку.
До вечера времени оставалось немало. Я побывал на вокзале и выяснил, что около часу ночи проходит поезд, который меня вполне устраивал. В кассе заверили, что на ночные поезда билеты практически всегда есть, и, следовательно, я мог прямо от Мазина отправиться на вокзал и утром увидеть в окне вагона море.
"Останется только грусть по безвременно ушедшему Сергею и... беспокойство, а как там Полина Антоновна..."
На лестничной площадке Мазина я стоял чуть раньше девяти, минут за пять. Стоял, собираясь позвонить, а лифт, на котором я приехал, тем временем вызвали вниз, он опустился и вернулся, привезя Игоря.
- Гость встречает хозяина? - спросил он и посмотрел на часы, сдвинув рукав форменного кителя с подполковничьими погонами. - Давно ждешь?
- Я с опережением графика. Минимальным. Еще не звонил.
- А там нет никого. Я все еще в одиночестве. Так что нам никто не помешает.
И он достал ключи из кармана.
- Прошу.
Я вошел в квартиру.
- Есть будешь? Или кофе?
- Лучше кофе.
- Давай кофе. Снимем усталость немного, а там видно будет. Располагайся поудобнее.
Расположиться он предложил мне в комнате на диване, а сам занялся приготовлением кофе на кухне, откуда, впрочем, его голос был хорошо слышен.
Говорил он что-то полушутливое, малозначительное.
- Из всех достижений нынешнего быта с двумя никак не могу смириться с комнатными тапочками и питанием на кухне. Я вырос в галошах и в коммунальной квартире. Пять соседей, каково? И, между прочим, хорошо жили. Никто мясо из чужого борща не воровал. Но ели, как люди, за домашним столом. Хотя бы на кровати сидя. И в гости друг к другу ходили. Смешно, правда? Из комнаты в комнату. Почему бы на кухне не собраться? Она, кстати, была вместительная... То, что жили дружно, я думаю, неудивительно. Грызутся обычно там, где жильцов мало. Двоим всегда теснее, чем семерым. Недавно у нас забавный случай был - двое соседей в кухне мелом демаркационную линию провели. От середины плиты до нейтральной зоны у туалета.
- Тебе и таким заниматься приходится?
- Один границу нарушил, вот и пришлось.
- Ну и что же? - спросил я невольно, хотя кухонные дрязги меня интересовали меньше всего. Однако "квартирный вопрос" давил, видимо, на подсознание.
- Ерунда. Если тебя уголовные истории интересуют, я могу классику предложить. Подарю книжку "Сто лет криминалистики". Скоротаешь время в поезде.
Он появился с дымящейся кофеваркой.
- Я люблю горячий. А ты?
И, едва я взял чашку в руку, спросил серьезно:
- Ну, как ты оставил Полину Антоновну?
А я не знал, с чего начать!..
Вспомнил, как зашел за чемоданчиком. Говорилось "До свиданья", а подразумевалось "Прощайте", потому что когда же я теперь и зачем в город приеду? И она это понимала и даже слезу смахнула, во всяком случае, как-то неловко провела пальцами по глазу. "Счастливо тебе, Коля".
И сделала попытку улыбнуться. От этой попытки полуулыбки защемило сердце тогда и сейчас снова.
- Ты тоже о ней думаешь? - спросил я Мазина.
Он улыбнулся.
- Не будем хитрить даже из вежливости. Ты не мог прийти просто так. Я не король, а ты не посол дружественной державы, чтобы наносить обязательный прощальный визит. Щадя мою занятость, обошелся бы телефоном, верно?
- Верно. Не хотел на твое время покушаться.
- А раз уж покусился, пользуйся. Что принес? Факты? Подозрения? Опасения?
Своими вопросами он открывал передо мной все двери, а я не знал, в какую идти.
- Игорь, я понимаю, ты профессионал, а я дилетант и обыватель с соответствующим мышлением, вытекающими из него домыслами и тому подобное.
- Друг Аркадий, не говори красиво!
Мне стало неловко.
- Хорошо. Речь идет в первую очередь об опасениях. Но лучше я изложу по порядку... Сам будешь судить. Может быть, все это пустяки.
- Излагай коротко, но не упуская важного. А потом посмотрим, пустяки или не пустяки.
Я и попытался сказать коротко, но, не имея опыта, говорил длинновато. Однако Игорь меня не прерывал и не поторапливал. Он умел слушать.
- Ну, вот, - закончил я. - Пустяк?
- Нет, - откликнулся он кратко.
- Но не по твоему серьезному ведомству, надеюсь?
- О ведомстве говорить рано. Дело может быть возбуждено только в тех случаях, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления.
