Фридрих Незнанский - Степень покорности
– Он, конечно, не такой, как ты, – сказала она напоследок. – Он такой тихий, скромный. С тобой было весело, мне тебя не хватает, но он не сидит в тюрьме. Я не хочу, чтобы мои дети были детьми преступника.
– А я и не собирался заводить с тобой детей, – зло ответил Соловьев. – Да и жениться на тебе тоже никогда не собирался. Какая из тебя жена, из шлюхи?
На том и расстались. Тогда Соловьев поклялся никогда больше не иметь серьезных отношений с женщинами.
Узнав о его похождениях на кинофестивале, в тюрьме поначалу стали звать его Киношником, но потом кто-то заметил его внешнее сходство с известным актером, с тех пор кличка Брандо прилепилась к нему на всю оставшуюся жизнь.
Кроме прозвища Брандо обрел в тюрьме много полезного. Например, уважение – он хоть и был совсем «зеленым», однако за шестерку себя держать не позволял. Ну и разумеется, немало полезных знакомств. Оценивая это время с высоты дальнейшего своего опыта, Брандо не склонен был считать два с половиной года тюрьмы прожитыми даром – без них он, вероятно, так и остался бы мелким спекулянтом, фарцовщиком, которого со временем наверняка вытеснили с рынка более опытные и неразборчивые в средствах конкуренты. Вряд ли он долго бы занимался фарцой, больно уж хлопотное это дело. Закончил бы институт, и неизвестно, что из него вышло впоследствии. А тут на высшем образовании поставлена точка, тюрьма заменила ему институт, и жизнь пошла совсем по другому пути.
Когда до выхода Брандо оставалось меньше полугода, на зоне появился очередной обитатель – человек лет тридцати пяти по кличке Безрукий. У него и вправду не хватало левой руки – в детстве с ним произошел несчастный случай, – но он и без нее прекрасно обходился. Через несколько часов знакомства Брандо в голову бы не пришло назвать нового знакомого калекой. Безрукому понравился молодой и сметливый парень, между ними сложились отношения если не дружеские, то, по крайней мере, учителя и ученика.
– Правило первое, – наставлял он Брандо. – Никогда никому не доверяй. Правило второе: особенно не доверяй женщинам.
– Это я уже усвоил, – усмехнулся Брандо.
– Примечание, – нахмурился Безрукий, – никогда не перебивай старших. Правило третье: рассчитывай только на себя и думай только о себе. В трудной ситуации никто тебя вытаскивать не будет, но и тебе тащить остальных не нужно. Правила, как видишь, весьма несложные, но новички почему-то о них забывают.
Безрукого взяли за операции с валютой. Главным его занятием была торговля наркотиками. Менты знали это, но не смогли доказать: Безрукий был хитер. А на валюте попался, и со злости ему влепили максимальный срок по валютной статье, но Безрукий не унывал:
– Все равно рано или поздно все попадаются. Сейчас отсижу, зато потом на воле погуляю.
– Ты ведь не застрахован от того, что хоть сейчас и отсидишь, потом будешь сидеть еще раз, – усмехнулся на это Брандо.
– Не застрахован, – согласился Безрукий. – Но это будет значить, что я занялся не своим делом. – Он вообще смотрел на жизнь философски.
Когда настала пора Брандо выходить на свободу, Безрукий дал ему «пароли и явки».
– Ты скажи, что от меня, – похлопал он по плечу Брандо. – Ты держись, парень, если продержишься пару лет – потом далеко пойдешь, точно тебе говорю. У меня на это нюх.
Брандо оставалось лишь внутренне согласиться с этим прогнозом: он и вправду почувствовал в себе способность на нечто большее, нежели просто торговля.
Первым делом он все-таки навестил Пегаса. Тот встретил старого друга с радостью, но видно было, что дела у него шли неважно.
– Конкуренты, Соловей, – невесело усмехнулся он в ответ на вопрос Брандо. – Я сейчас не у дел. Да и почти все, что удалось заработать за это время, отняли, ублюдки.
Он ударил кулаком по накрытому в честь возвращения Соловьева столу, да так, что бутылка водки, две стопки и банка рыбных консервов подпрыгнули.
– Ты-то что думаешь делать? – спросил Пегас, рассказав о своих проблемах.
– Осмотрюсь сначала, – уклончиво ответил Брандо, памятуя о трех правилах Безрукого. Он не хотел пока посвящать дружка в свои планы.
– Про Маринку-то слышал? – прищурился Пегас.
– В смысле? – не понял Брандо. – Вроде она замуж собиралась, пока я в тюряге сидел. Больше ничего не знаю. Я ж как вышел, сразу к тебе пошел, даже с родителями словечком не перекинулся. Хотя они, похоже, и не горят особым желанием общаться с преступником. – Брандо зло засмеялся.
– Да, изменился ты, Соловей, – заметил Пегас задумчиво. – А Маринка… Замуж-то она вышла, да Бог не фраер – шельму метит. Они с муженьком отправились на родительской машине на дачу и врезались в столб. Оба насмерть. Вот так вот…
Помолчали. Выпили.
– Ну, значит, от меня уже ничего не требуется, – усмехнулся, наконец, Брандо, – без меня разобрались.
Дальше в жизни Соловьева-Брандо все завертелось быстрее самой быстрой карусели. Он воспользовался рекомендациями Безрукого, и его приобщили к торговле наркотиками без особых проверок – видно было, что Безрукий тут пользовался большим авторитетом, хотя вроде крупной фигурой не был.
Конечно, начинал Брандо обычным курьером, мальчиком на побегушках, однако же делал большие успехи, и вскоре у него была собственная микросеть курьеров. Спустя года два стал он фигурой известной. Удача сопутствовала ему, судьба словно вела за ручку по шатающемуся, но надежному мосту через бурный водоворот неприятностей. За что он и получил добавку к своему прозвищу – Счастливчик.
– В рубашке родился, – говорили о нем. – Что ни захочет, все сделает, а женщины за ним так и увиваются.
Он действительно был любимцем женщин, но крепко запомнил уроки, преподанные ему, и ни к одной не привязывался. Скорее считал себя эдаким гурманом, коллекционером любовных приключений.
Через несколько лет после выхода из тюрьмы, когда страна разваливалась прямо на глазах (шла весна 1991 года, до путча оставалось всего несколько месяцев), Брандо уже успел отвоевать себе место под солнцем (он еще не вышел напрямую на международный наркорынок, но был к этому готов), он случайно наткнулся на Пегаса. Пегас разгружал машину возле продуктового магазина и был явно во хмелю. Вид у него был опустившегося человека, ясно было, что пьет он постоянно, равно как и постоянно зарабатывает на жизнь и выпивку разгрузкой машин.
Брандо хотел было пройти мимо, но Пегас тоже заметил его и узнал.
– А, – развязно подошел он к Брандо. – Соловей-соловей, пташечка, – провыл хмельным голосом, – ты, друг-товарищ! Где так приоделся-то? Забыл старого приятеля, да? – В выражении лица появилась озлобленность. – А теперь вот решил навестить? Ну что ж не обнимешь старого друга?
Брандо с отвращением оттолкнул Пегаса и быстро направился дальше. Он и сам не знал, почему в свое время решил не подключать к делу Пегаса. Вероятно, боялся, что слишком будет доверять ему, а это могло помешать работе. Правила Безрукого словно были вписаны в его сознание золотыми буквами.
Про самого Безрукого Брандо вспоминал неохотно. Тот вышел в восемьдесят девятом и оказался непосредственным начальником Брандо. Безрукий обрадовался встрече.
– Я говорил ведь, что ты далеко пойдешь. Молодец, парень, – он похлопал Брандо по плечу. – Так держать.
Брандо улыбался, жал руку старому знакомому. Но у него была своя тактика в отношении всех, кто стоял над ним, – он привык делать это место пустым, чтобы со временем самому занять его, так как обычно был самой подходящей кандидатурой. Он понимал, что ради Безрукого изменять свои правила не станет.
Случай убрать Безрукого не заставил себя ждать – тот не ожидал предательства со стороны ученика. Истекая кровью в темном, пропахшем мочой подъезде, он удивленно сказал Брандо:
– А ты и впрямь далеко пойдешь.
– Правило номер один, – напомнил ему Брандо, но Безрукий уже не слышал.
Брандо не мучила совесть ни за это, ни за другие предательства. Он понимал, что, встав однажды на бандитскую дорогу, про совесть лучше забыть раз и навсегда, а иначе не Безрукий бы сейчас валялся в луже собственной крови в обоссанном подъезде, а сам Брандо и, возможно, гораздо раньше.
Глава 7
Небольшой поселок располагался вокруг покатого холма, заросшего травой и березами. Внизу протекала речка. Часть домиков на холме, часть – внизу. Поселение большое, дома на горе аккуратные, приятно посмотреть. Правда, внизу домишки так себе – по большей частью хибары из подручного материала.
Мы вошли в поселок. С нами сразу начали здороваться все встречные. Часть из них была в белых длиннополых одеждах, часть в черных, остальные – кто в чем.
– Здравствуйте, братья! – говорили они нам и кланялись. – Здравствуй, брат Игорь!
Из-под ног разбегались куры. За загородками мычала и блеяла скотина. В общем, село как село.
– У нас тут все свое, – с гордостью рассказывал Игорь, – крупы, вермишель, конечно, из магазина, а так… Огороды у нас свои… Общий огород есть. Картошку мы в общий погреб ссыпаем, а потом делим поровну, потому что у одного мельче уродилась, у другого мало, у третьего много…
