Мария Жукова-Гладкова - Звезда среди ясного неба
— Но не вы же ее убили, — заметила я.
— Да мне такое в голову не приходило! — воскликнул Бергман, но тут же успокоился: — В любой, самой ужасной ситуации есть что-то положительное. Только это положительное нужно увидеть. Смерть Аглаи для меня, как продюсера, полный кошмар. Ведь столько проектов уже было начато! И ведь ее никем не заменишь! Это же не одинаковые «поющие трусы» в девчоночьей группе… Никакого двойника народу не подсунешь. Второй Аглаи нет и быть не может. Ладно, решим и этот вопрос.
— А как отреагировали родители Анечки на беременность дочери? — вернулась я к предыдущей теме. — И не захотят ли они сейчас или в недалеком будущем получить внука?
— Они погибли в автокатастрофе.
Я пораженно посмотрела на Бергмана. Он кивнул.
— Ани тогда не было в городе. Она как раз собиралась стать матерью, так что я ей ничего не говорил до возвращения в Петербург. Я как раз оформил над ней опекунство. Поэтому мне было проще и записать ребенка на себя… Сейчас, как ты знаешь, она учится в Англии, а дальше видно будет. Захочет там остаться — помогу, захочет вернуться и жить здесь — тоже помогу. У нее здесь квартира и дача. Я все юридически переоформил, то есть, конечно, не я сам, а адвокаты, но все сделано как надо.
— А тогда?
— О беременности объявлял я, только взял с Ани слово, что она никому и никогда не признается в моем отцовстве — за то, что я решу все проблемы. Родителям мы это представили так, что она пришла ко мне, как к взрослому другу семьи, с которым у нее всегда были доверительные отношения и который способен решать вопросы. В отличие от ее родителей. Мать рыдала, отец сказал, что надо рожать (что меня, признаться, удивило) и спросил, что я собираюсь сделать.
Петр Аркадьевич вздохнул и продолжил рассказ. К тому времени (а родителям сообщение делалось через несколько дней после того, как будущий отец узнал о планируемом появлении на свет своего пятого ребенка) у него уже был готов, так сказать, черновой план. Он договорился с Ниной Степановной, которая позвонила как раз вовремя — просила о любой работе. Бергман уже прорабатывал мысль о маленьком узбеке. Аня уехала, документы из школы забрали, сказав, что она едет учиться за границу.
— Родители к ней приезжали?
Петр Аркадьевич покачал головой.
— Далеко, неудобно и дорого — они были совсем не богатыми людьми. Это в советские времена ученые хорошо зарабатывали, а в наше время эти люди далеки от высокого уровня жизни. Они же не с мировыми именами. Я ездил два раза и честно тебе скажу — про себя много ругался матом. Туда же не так просто добраться! А условия… Наташа, я же комфорт люблю, я привык к комфорту. Я не знаю, как в тех местах люди живут!
— А Аня не скучала по родителям? Все-таки молоденькая, беременная девушка, впервые уехала из дома надолго.
— Нина Степановна окружила ее такой заботой, о которой она и мечтать не могла. Ее мать не баловала лаской. Мать была поглощена наукой. Отец звонил довольно часто. С другой стороны, Аня не очень удивилась, когда отец прекратил звонить. И ведь у нее появились новые подружки, она как-то быстро приспособилась к новой жизни. И в Англии она быстро приспособилась. Она молодая, она хочет другой жизни, не той, которой жили ее родители. Сейчас встречается с одним весьма обеспеченным англичанином. Он — финансовый консультант, конечно, старше ее, но не как я. Ему около тридцати.
— А материнский инстинкт?
— Не проснулся. Она даже не спрашивает про ребенка.
Петр Аркадьевич выпил еще коньяка.
— Теперь ты все знаешь, Наташа. Как ты понимаешь, я не хочу, чтобы эта информация где-то всплыла. Но если полиция будет копать…
— Зачем?
— А кто их знает-то?! Они же часто хватаются за соломинку. Я очень надеюсь, что по записи с камер видеонаблюдения удастся вычислить убийцу…
— Но вас же там в любом случае не было!
— Не было. Я не о том, что меня могут обвинить в убийстве. Не могут. И не убивал я! Чем угодно поклянусь. Но ведь у нас любят вытаскивать всякую грязь! Я просто хотел, чтобы ты знала, как все было на самом деле, чтобы услышала все от меня и сделала выводы.
— Петр Аркадьевич, я очень надеюсь, что история появления Никиты на свет не всплывет. Кому это нужно?!
Петр Аркадьевич неопределенно передернул плечами.
— Я думаю, что полиция сейчас будет разбираться с ухажерами Аглаи.
— Ну и слово ты выбрала! — рассмеялся Петр Аркадьевич. — Кобели. А лучше… Нет, матом при тебе я ругаться не буду, Наташа. Давай спать. Нина Степановна приготовила тебе комнату. А завтра поедем в управление смотреть запись с камер видеонаблюдения…
Глава 7
Джулия всю ночь спала со мной, периодически вздыхала, иногда порыкивала. Что-то снилось? Лужи в предыдущий вечер и утром сделала в коридоре. Хорошо хоть, что с ней можно не гулять. Нина Степановна сказала, что в квартире Аглаи Джулия тоже обычно оставляла следы в коридоре. Аглая прогуливалась с ней исключительно перед фото— и телекамерами.
— Оставляйте ее здесь, — сказала Нина Степановна. — Нечего ее таскать по полициям, прокуратурам и прочим местам. Накормлю, даже с нами на прогулку возьму. А вы, Наташа, заедете, когда сможете. Можете после работы, хотите — в выходные.
Я сказала, что заеду после работы. Зачем травмировать собаку? Пусть уж сразу привыкает ко мне и понимает, что жить и спать теперь будет со мной. Тем более считается, что собаки этой породы очень привязываются к хозяину. Вроде бы Джулия была привязана к Аглае… По крайней мере, когда я бывала в той квартире, собачка всегда находилась рядом с хозяйкой. Но не бегала, не прыгала, а лежала и ела то, что давала Аглая.
В управлении нас с Петром Аркадьевичем проводили в помещение, где нам предстояло смотреть запись. Возможно, с нее уже сделали фотографии, возможно, будут показывать более крупным планом. Я не знала.
В кабинете находился знакомый следователь, Николай, должность которого я не знала, и две старушки.
Старушки мгновенно повернулись к нам.
— Этих обоих знаю, — заявила одна из бабушек удивительно громким для такого тщедушного тела голосом. Возможно, у нее плохо со слухом, поэтому и говорит громко.
Вторая бабушка тоже осмотрела нас и кивнула. Я обеих видела впервые.
— Мы вам очень благодарны, Пелагея Васильевна и Галина Ивановна. Вы нам очень помогли, — заявил следователь. — Витя, проводи, — обратился он к молодому парню, который привел в этот кабинет нас с Петром Аркадьевичем.
— Как это?! — возмущенно воскликнула все та же худенькая маленькая старушенция.
— Вы просмотрели запись с камеры видеонаблюдения, — невозмутимо заметил следователь. — Теперь очередь других свидетелей.
— Мы останемся и вместе с ними посмотрим. И вообще, почему это они вместе пришли? — Бабка прищурилась. — Раньше они всегда по отдельности ходили. Никогда вместе их не видела, правда, Галя?
Вторая бабка кивнула.
— Пелагея Васильевна, вы с Галиной Ивановной — одна группа свидетелей, а это — другая. Не положено всем вместе вещдоки смотреть.
По-моему, следователь нес полную чушь, хотя кто знает, какие у них сейчас порядки? Но мне казалось, что он преследует одну-единственную цель — поскорее избавиться от этих двух бабок.
— Витя! — тихо, но многозначительно произнес следователь.
— Пойдемте, дамы! — исключительно вежливо обратился к старушкам Витя.
С большим трудом, но их все-таки удалось выдворить из кабинета. Следователь и Николай выдохнули воздух.
— Вот скажите мне, — посмотрел на нас с Петром Аркадьевичем следователь, — почему в каждом доме, даже элитном, у нас в стране обязательно найдется вот такая Пелагея Васильевна, которая все про всех знает и вытянет из тебя все жилы, чтобы получить новую информацию?
— И у Пелагеи Васильевны обязательно найдется еще пара подружек, вместе с которыми она перемывает кости всем жильцам, — добавил Николай.
— А где еще одна подружка? — спросил Бергман.
— К счастью для нас, в поликлинике. Она талон к какому-то специалисту за два месяца брала и между посещением управления и посещением этого специалиста выбрала последний вариант. Не исключаю, что еще осчастливит нас своим визитом без приглашения. Вероятно, в сопровождении подруг.
— Но ведь такие старушенции для вас — первые помощницы, — заметила я.
— В разумных пределах, — ответил Николай.
— Часто они мешают работе, лезут, куда не просили, и еще кляузы пишут, — вздохнул следователь. — А мы потом отписываемся.
— Но они узнали людей на записи? — уточнила я.
— Узнать-то узнали — в смысле они всех видели раньше, но фамилий не знают.
— По крайней мере вы сможете отсечь жильцов, — заметил Петр Аркадьевич.
— Да уж, — покачал головой следователь. — Мы получили развернутые характеристики всех, кому не посчастливилось вчера вечером возвращаться домой. На каждого можно заводить уголовное дело. А если брать в расчет мораль и нравственность, то всех точно нужно изолировать от общества.
