Анна Яковлева - Научите меня стрелять
– Хорошо, скажи, что ты будешь делать?
Я подмигивала ей, но она не понимала моих знаков и сердилась на меня:
– Что угодно, только не это. О чем я буду с ним разговаривать? Я не умею отвлекать. Я умею стричь. Еще умею стрелять.
– Подожди, дойдет и до этого, – ляпнула я, испугалась и трижды сплюнула через плечо.
Никифоров все это время сидел задумчивый и безучастный. Майор обратил на это внимание и заинтересовался:
– А ты, Георгий, что сидишь как посторонний, или ты денег не хочешь?
– Хочу. Но за мной следят, может, мне лучше не соваться в это, чтобы не привести хвост?
– Кто следит? – насторожился Прясников.
– Откуда же я знаю кто? Может, бывшая подруга, может, кто-нибудь из вашего ведомства.
– Выясним.
– Валяйте, – лениво разрешил Никифоров.
В целом переговоры прошли гладко, даже было странно, что майор держал нас за таких лохов. Но я не обиделась, скорее наоборот.
Когда мы остались одни в нашем пустом домике, мы еще раз обсудили все подробности операции. Все было почти так же, как в плане Прясникова. Гошка осуществлял техническую его часть, я – организационную. Если с селитрой все было более-менее ясно, то на вопрос, чем ее заменить, Гошка ответа не дал. Это вносило в операцию некоторую нервозность, в результате я уже не видела причин, по которым мы ввязались в эту аферу.
Только для Элеоноры ничего не менялось: гость с Северного Кавказа оставался на ее попечении.
* * *На следующий день Никифоров развил сумасшедшую деятельность, нанял технику, выгрузил из вагона бочки с селитрой и нашел им замену – десять совершенно других бочек, от которых за версту несло нефтепродуктами.
Я принюхалась и сказала, что он недооценивает противника, за что мы все можем поплатиться.
Никифоров отогнал машину с нефтяными бочками на мойку, их вымыли, запах перестал валить с ног, и Гоша загрузил эту липу в вагон.
С документами у Гошки все было в ажуре, не подкопаешься, в них значилось, что в бочках селитра.
Я записала номер вагона и хорошенько изучила место стоянки, проверив все возможные отходы к станционному тупику.
– Георгий, – спросила я нашего бригадира перед отправкой в Новороссийск, – а сколько это – пять лимонов?
– Не понял? – Никифоров уставился на меня.
– Во что они помещаются, – объяснила я, изображая руками объем.
– А, ты вот о чем. Смотря, какими купюрами. Если десятирублевыми, то полтонны, если пятитысячными, то всего килограмм.
– Ты уже поинтересовался?
– Да чего там интересоваться, и так знаю.
– Ну ты и крендель.
Вечером мы проводили Никифорова с удобрением в порт, и как только он уехал, мне стало страшно.
Я представила, что будет, когда Прясников поймет, что его провели. Очень хотелось на этот случай себя обезопасить. «Нужно снять на видео всю возню с бочками, погрузкой и майором ФСБ, – решила я, – сделать это может только один человек – Миша». И я тут же набрала его номер.
– Здравствуйте, – удивился моему звонку Михаил, – я думал, вы давно уже дома.
– Дела не отпускают нас из вашего города. Вы нам с Элей очень нужны.
И я пригласила Михаила поужинать с нами в кафе.
Элеонора кинулась в ванную, долго жужжала феном и вышла настоящей красавицей.
В течение ужина участия в разговоре она не принимала, не к месту улыбалась и вообще вела себя странно.
Мне это здорово действовало на нервы, но с задачей я справилась и толково объяснила милиции, что мы собираемся испортить игру майору ФСБ, украсть у террористов десять бочек аммиачной селитры, чтобы продать ее виноделу из Грузии. Миша обалдело уставился на меня. Прошло не меньше минуты, прежде чем он заговорил:
– А Егоров в курсе, чем вы тут занимаетесь? Или он все еще считает, что вы разыскиваете неплательщика алиментов?
– Какая разница, что считает Егоров? – пожала плечами я.
– Он мой друг, – искренне возмутился Белый, – я жив благодаря ему и обязан поставить его в известность.
– Стоп, стоп, стоп, – я даже постучала по столу ладонью, – это никакого отношения не имеет к вашей дружбе. Я даже не жена Егорову.
– Любимая женщина, – проникновенно сообщил Михаил, а Эля глубоко вздохнула.
– Это он вам так сказал? – не поверила я.
– Да, он меня предупредил, чтобы я глаз с вас не спускал и берег как зеницу ока, потому что ему без вас жизнь не в радость.
Для меня это было новостью, мне Пашка ничего подобного ни разу не удосужился сказать, даже не намекал. Скорее всего, Егоров бесится из-за Никифорова.
Я заерзала:
– Михаил, вы женаты?
– Разведен.
– А любимая у вас есть?
– Нет. Пока что нет.
Оставалось последнее средство.
– Миша, а как же долг перед родиной? Или вы, как майор Прясников, хотите, чтобы и волки были целы, и овцы сыты и чтобы за это вам деньги платили?
– Нет, я не как майор, – отверг подозрение Белый.
Он бросил быстрый взгляд на Элеонору, от которого она покачнулась.
– Ну нет, так нет, извините, что побеспокоили вас.
При этих словах я посмотрела на него с нескрываемым разочарованием. Миша колебался. Элеонора слизнула с губы несуществующую крошку, он проследил за движением ее язычка и покраснел. Но если Эля заливалась краской как-то художественно, то Миша стал пунцовым. Покраснели шея и уши, на красном лице смешно торчали пшеничного цвета брови.
Я поднялась со стула и взялась за сумочку.
– Присядьте, – попросил Михаил.
Я быстро села на место:
– Миша, я не хочу, чтобы аммиачная селитра попала в руки террористов. Лучше помочь грузинам растить виноград. Вы согласны?
– Лучше, – кивнул он.
Элеонора боялась поднять на Михаила глаза, а ему необходимо было ее одобрение, и поэтому он спросил:
– А вы, Элеонора, как считаете?
Элеонора никак не считала. Она смотрела на меня, явно рассчитывая на подсказку. Пришлось выручать подругу.
– Ну что за вопрос, Эля тоже на стороне виноделов Грузии, правда, дорогая? – Я толкнула ее коленом под столом, и Эля кивнула.
«Хороша у нас невеста, только ножку приволакивает и животом скорбная», – вспомнила я что-то похожее из классики.
Капитан сдался при условии, что он сразу после дела позвонит Егорову.
– Конечно, конечно, – заверила я Михаила, – мы с вами вместе ему позвоним и объясним, что действовали по обстоятельствам, что любой честный человек на нашем месте сделал бы то же самое… – начала было я, но Миша посмотрел на Элю, а она наконец посмотрела на него. Взгляды их встретились, и они обо мне забыли.
Мы с Элеонорой уже минут сорок бродили по строительной площадке и собирали в пакеты строительный мусор.
– Может, хватит уже? – устало распрямляя спину, спросила Матюшина.
– Да, пожалуй.
Я окинула взглядом приготовленные мешки разных размеров. Их предстояло еще взвесить.
После того, как мешки с мусором были рассортированы по весу, мы с Матюшиной поехали на рынок покупать сумки: большую, среднюю, и кейс. Пока мы выбирали сумки, телефон у меня раскалился.
Сначала мы координировали наши действия с майором Прясниковым, потом с Белым, потом я выясняла, как идут дела в Новороссийске у Гошки, потом на связь вышел Егоров, а в завершение позвонил итальянец, и я с ужасом вспомнила, что меня зовут Екатерина Меркулова, что я риелтор и работаю в агентстве «Гешефт».
После того как мы разложили пакеты с мусором по сумкам, у меня оставалось еще полчаса на макияж и переодевание.
Когда я была готова, Элеонора окинула меня оценивающим взглядом и одобрительно кивнула:
– Все у нас получится.
Уже опустились сумерки, когда я припарковала машину возле станционного домика.
Оставив Элю в «Оке», я еще раз прошлась по своему маршруту.
Когда машина и кран, обещанные Прясниковым, наконец приехали, было уже совсем темно. К этому моменту меня била нервная дрожь.
Я знала, что где-то ведет съемку Михаил Белый, но я его не видела и отдавала себе отчет в том, что, если что-то произойдет, он не успеет к нам на помощь.
Водитель подал мне сумку с деньгами, я попробовала ее на вес и передала Элеоноре. «Больше килограмма», – шепнула я ей. Это означало, что нам понадобится пакет с мусором средних размеров.
Двери «Оки» были открыты, подруга села в машину, поставила сумку на колени и открыла молнию. Пока она проверяла содержимое, я расстегнула меховую курточку и подошла к мужчинам. Эксцентрично размахивая руками так, что полы курточки все время распахивались, открывая декольте критических размеров, я стала показывать, в какую сторону нам нужно ехать, объяснять, как найти наш вагон, и совать им под нос бумажку с его номером. Крановщик и водитель неотрывно пялились на мою грудь.
Элеонора вернула сумку водителю, с улыбкой сказала: «Все в порядке», а я застегнула куртку и полезла в кабину КамАЗа. Представление было окончено.
Как только КамАЗ остановился у разбитого списанного вагона, я выпрыгнула из кабины.
Пятясь назад, скрылась за вагоном, проползла под колесами соседнего состава, вынырнула на другой стороне и побежала.
