Михаил Март - Полуночные кружева
Выслушав вердикт, баронесса с детьми откланялись и тихо ушли. В кабинете осталась нынешняя хозяйка фамильного замка, ее вечная спутница — медсестра и экономка Татьяна, тоже русская, и адвокат Рокуэлл Стилл.
— Скажите, Рок, они могут оспорить завещание? — спросила Алиса после долгой паузы.
— По законодательству они ничего сделать не могут. Если бы дети сэра Ричарда были несовершеннолетние, они могли бы рассчитывать на ренту до достижения двадцати одного года. Но так как они уже взрослые… Конечно, они не простят вам колоссальных потерь, и общество встанет на их сторону. Но баронесса не станет поднимать скандал. Такие люди умеют мстить по-своему.
— Ах, как я не люблю интриг и осложнений! Это не мой стиль жизни.
— В таком случае вам придется пойти на потери. Фирма лорда Энсли не приносит больших прибылей. Его сын входит в совет директоров. Назначьте его президентом фирмы и отдайте ему контрольный пакет акций. Вы все равно не будете заниматься бизнесом, но ваш шаг будет оценен по достоинству. Второе. Вам надо продать все имущество, вплоть до этого имения, чтобы ваше имя уже никак не связывали с именем лорда Энсли. Вы получите солидный капитал и сможете купить себе прекрасную виллу в Швейцарии на берегу Женевского озера, где и климат мягче, и банки ближе.
— Я с вами согласна, Рок. Готовьте всю документацию и начнем распродавать наследие лорда Энсли. Такой груз мне не по плечам. Я открою счет в швейцарском банке, а вы подберете хорошее агентство по недвижимости в районе Швейцарских Альп. Прислугу я распущу с достойным выходным пособием и оставлю о себе хорошую память. Я хочу, чтобы вы занялись моими делами незамедлительно. Вы единственный человек, на которого я могу рассчитывать.
На этих словах Алиса поднялась из-за стола и вышла из кабинета.
Кабинет находился в левом крыле замка, куда Алиса редко заходила. Здесь также располагались две библиотеки, зал для заседаний и кинозал. Косо глядя на портреты предков лорда Энсли, украшавших огромный коридор, Алиса ухмыльнулась. Ее всегда удивляло, как можно запомнить имена всех этих лошадников и собаководов, которые в свободное от охоты время умудрялись заниматься политикой и сколачивать капитал. Пришла она, обычная русская баба, и без особого труда завладела всем, что они копили веками.
За уверенной в себе, элегантной дамой семенила ее тень — Татьяна Аркадьевна Кремер. Обе женщины были уже не молодые: Татьяне сорок два, Алисе сорок четыре. Правда, Алиса и сейчас оставалась красавицей и пользовалась огромным успехом у мужчин. К тому же успела четыре раза побывать замужем. Татьяна же была старой девой. Одевалась очень скромно, волосы затягивала в пучок, носила очки и не пользовалась косметикой. Серая мышка. На мужчин Таня не заглядывалась. Злые языки судачили, будто она лесбиянка. Наверное, не без оснований. По слухам, мисс Кремер служила Алисе больше десяти лет, и служила как верный пес. Будучи квалифицированной медсестрой, однажды спасла Алисе жизнь. Подробностей никто не знал. Алиса окружила себя ореолом тайн. Иностранка. В Великобританию приехала из Парижа, где и познакомилась с последним мужем. Свободно разговаривала на многих языках, умела держаться в любом обществе. Обаятельна, приветлива, умна и, конечно же, красива. В тени хозяйки Таня блекла. Ее попросту не замечали. Но медсестру такое положение устраивало. Алиса, со своей стороны, не могла обходиться без мисс Кремер. У леди Энсли был диабет тяжелой формы, и ей каждые шесть часов кололи инсулин. К тому же она страдала мигренями и бессонницей, так что Татьяна вместо косметички повсюду таскала с собой целую аптечку в элегантном саквояже и фляжку бренди или виски. Водой таблетки не запивались.
Женщины по широкой мраморной лестнице спустились в холл и вышли из огромного пятиэтажного здания в сад. Цветы радовали глаз, а брызги фонтанов в лучах солнца сверкали бриллиантами. Алисе очень хотелось побегать босиком по травке, но она была вынуждена блюсти порядки чопорной Англии и носить траур. Богатство заковывает людей в тяжелые стальные доспехи.
Дамы прогулялись до центрального входа в здание и поднялись на второй этаж, целиком принадлежащий Алисе. Здесь располагались ее спальня, гардеробная, ванная комната, гостиная, приемная, лечебная комната, массажная и прочие помещения.
Возле гостиной Алису ждал мажордом — пожилой мужчина в смокинге и в белых перчатках — с маленьким серебряным подносом, на котором лежал конверт.
— Что это, Освальд?
— Письмо из Москвы, леди. Адресовано Алисе Ставски. Адрес указан точно.
— Не Ставски, а Ставской. Это моя девичья фамилия. Я прошу тебя составить списки всей прислуги и указать их жалованье. Каждому будет выплачено месячное пособие и зарплата. В доме останешься только ты и два садовника. Я продаю имение, а слуги получат от меня наилучшие рекомендации. Надеюсь, они не пропадут.
Хозяйка взяла письмо, вошла в гостиную и села на кушетку, обитую шелком. Пока она читала послание, Татьяна следила за ее хмурым лицом.
— Печальная новость, — сказала леди Энсли, не отрываясь от чтения. — Послушай. «Любимая, Алиса! Вот и наступил наш час разлуки. Через две недели мне исполняется шестьдесят. Других юбилеев уже не будет. Врачи вынесли смертельный приговор. Лично меня смерть не пугает. Я прожил достойно, но к финалу понял, что жизнь дана нам для потерь. Богатство никогда не восполняет потери. Но и своим капиталом надо распорядиться достойно, раз он уже есть. Другими словами — пора подвести черту. Как ни смешно сейчас говорить о нашем браке и любви, но часть моего сердца все еще принадлежит тебе и я очень надеюсь, что ты не откажешь мне в удовольствии проститься с тобой. Жду с надеждой. Гена».
— Письмо от первого мужа? — спросила медсестра.
— Да. И это единственная настоящая потеря, которую мне суждено пережить. — Алиса отбросила письмо в сторону.
— Человек, которого ты любила, а он тебя бросил и оставил без гроша в кармане?
— Я его ни в чем не виню. Сама виновата. Решила ему отомстить и переспала с его близким другом. Дура! Другие мужья так и не сумели заменить его.
Алиса подошла к единственному портрету, висящему в гостиной.
— Прости, дорогой, но смерти тебе я никогда не желала. Это не тебя, это меня бог наказывает.
— Так это он? — удивилась Таня.
— Да. Это мой муж Геннадий Алексеевич Гортинский.
— Я до сих пор думала, что это портрет твоего отца..
— Обычная женская хитрость. Зато никто из моих мужей не возражал против его портрета, висящего в моих апартаментах. Помнится, однажды ты сказала, что за такого мужчину и сама готова выйти замуж, — горько усмехнулась Алиса.
— Мечты мечтами, но такой мужчина никогда не женился бы на такой, как я.
— Мы познакомились с Геной в Милане на показе высокой моды. Мне было всего двадцать два, ему уже тридцать восемь. Он приехал в Милан на какой-то конгресс. Молодой ученый с сумасшедшим обаянием, синими, как море, глазами и манерами французского аристократа. Меня ждала блестящая карьера модели, но я влюбилась и все бросила. Мы прожили восемь сказочных лет.
— Он что-то пишет о наследстве. Неужели ты и от первого мужа получишь свой кусок пирога?
— Дура! — резко выкрикнула Алиса. — Меня деньги не интересуют. Не нищая. Не одному поколению хватит, а у меня, кроме тебя, никого нет.
— Мне твои деньги не нужны, — обиженно заявила Татьяна.
— Это еще как сказать… Вот почему я и не пишу завещание. Иначе ты мне вместо инсулина стрихнин вколешь. Как сама пойму, что настал мой час сдохнуть, все оформлю на тебя. Тогда и порадуешься.
— Еще неизвестно, кто дольше проживет.
— Брось болтать! — Алиса подошла к бару и налила себе полстакана виски. Сделав большой глоток, она продолжила: — Скоро сопьюсь или сойду с ума.
— Ты собираешься ехать в Россию? — сменила тему Татьяна.
— Этот вопрос уже решен. — Алиса прилегла на кушетку, не выпуская стакана из рук. — Хотела махнуть на Багамы, пока стряпчий закончит все дела, но теперь наши планы меняются. Я должна увидеть Гортинского. Я уехала бы к нему даже в день похорон мужа, если бы того потребовали обстоятельства.
— И не явилась на похороны сэра Ричарда?
— Гена был и остается моим единственным мужем. Он до сих пор живет в моем сердце. Я ведь знала, как можно удержать Гену, но не смогла, а другие его жены были безмозглыми дурами. Если бы хоть одна из них родила ребенка, то сохранила бы брак. Генка обожал детей. Я это знала, но бог наградил меня бесплодием. Другие же хотели пожить в свое удовольствие и в конце концов оказывались у разбитого корыта. И дело тут не в изменах, совершенных по дурости, а в неумении создать полноценную семью. Гена давал женщинам все и даже свободу. На этом экзамене смазливые телки и засыпа́лись.
— Нашел бы себе деревенскую бабу, и она нарожала бы ему целый выводок, — усмехнулась Татьяна.
