Наталия Левитина - Блондинка в Монпелье
Набегали волны, темнело. То там, то тут встречались парочки, укутанные в одеяла и в обнимку спящие на песке. А вдруг мы прямо сейчас наткнёмся на наших беглых голубков?
Над головой метались и орали толстопузые белые чайки размером с носорога. Я подумала, что если какая-нибудь из них вдруг потеряет управление и упадёт мне на голову, то от меня останется мокрое место. Но они, конечно, не падали, а продолжали летать со скоростью истребителей.
Дул прохладный ветер, огромный пляж стремительно пустел, вдали виднелись ряды однотипных белых домов с балконами-террасами, расположенными ступеньками, и квадратными окнами, закрытыми полосатыми ставнями.
— А что это там за дома? Такие симпатичные!
— Там сдаются комнаты. Можно жить в ста метрах от пляжа.
— Чудесная перспектива.
Ещё дальше виднелись особняки, окружённые кирпичными заборами, тянулись вдоль широкой улицы цепочки пальм.
— Райское местечко.
А с нашей стороны, там, куда мы направлялись, шла вереница открытых пляжных кафе. Перед каждым заведением были выставлены в три ряда пластмассовые лежаки с зонтиками, причём цвет матрасов сигнализировал, что закончилась территория одного кафе и начались владения следующего.
Я вдруг поняла, что ничего не ела и не пила с самого утра. К тому же я замёрзла. Что на мне было? Платье без рукавов, туфли. Ещё, конечно, бельё. На данный момент — это всё моё имущество. Даже палантин остался в сумке, а я бы могла в него сейчас завернуться.
— Да вы дрожите! — заметил Жан-Поль. — Ну-ка, стойте!
Он снял с себя пиджак и накинул мне на плечи. Подумав, я сунула руки в рукава. Пиджак был тёплым — какое блаженство! К тому же он приятно пах туалетной водой.
— Предлагаю перекусить в ближайшем кафе. Заодно поспрашиваем о детях.
— Согласна! — горячо поддержала я здравую мысль. — Боже, я такая голодная.
Мы зашли в небольшое помещение и заняли столик. Кроме бармена и официантки, здесь никого не было.
— Жан-Поль, вам придётся за меня заплатить, — вздохнула я. — Ничего не поделаешь. Увезли девушку на пляж — теперь кормите.
— Так я с большим удовольствием! — галантно заверил Жан-Поль.
— Потом я верну вам деньги. Правда.
— Не беспокойтесь об этом.
— Ха! А если я захочу съесть целого слона? Я и вправду хочу.
— Вряд ли здесь его умеют готовить, — засмеялся Жан-Поль. — Но вы себя не ограничивайте, заказывайте всё, что хотите.
Однако несмотря на дикий голод, мы решили не тратить время на обстоятельную трапезу, а заказали всего лишь кофе и багеты с ветчиной. Правда, размерами каждый багет превосходил подводную лодку.
В ожидании заказа я сбегала в туалет. И там едва не взвыла от ужаса, увидев себя в зеркале. На меня смотрела лахудра с блуждающим взглядом. Ни грамма косметики не осталось на лице, волосы растрепались. Умывшись холодной водой, я пальцами расчесала волосы.
Полцарства отдала бы за расчёску!
И Жан-Поль умудряется делать комплименты моей внешности? Ах, французы… Их галантность беспредельна…
Кофе был превосходным. Едва горячая жидкость коснулась моего горла, а затем, блаженно согревая, разлилась по внутренностям, я ощутила, что теряю последние силы. Прошедшие сутки стали настоящим испытанием для моей нервной системы.
Над стойкой бара, заставленного батареями бутылок, пылал красками телевизор. Показывали выпуск новостей, диктор тараторил что есть сил, картинки мелькали одна за другой. Бармен меланхолично полировал бокалы, посматривая на экран.
Я сладострастно впилась в багет, ощущая, как мои зубы ломают хрустящую корочку и погружаются в пышный мякиш. Вот он, момент истинного блаженства! И дело не в гастрономическом удовольствии — оно было вполне примитивным — банальный сэндвич подарил мне минуту забвения: на несколько сладких мгновений я забыла обо всём на свете, о всех страхах и ужасах прошедшего дня.
Бармен прибавил звук телевизора, и насколько я поняла, на экране засверкала заставка экстренного выпуска местных новостей. В следующую секунду кусок багета застрял у меня в горле, и я замерла с набитым ртом. Потому что на экране увидела… собственную физиономию — фотографию со странички моего загранпаспорта. Рядом тут же появилось фото Кристины. Затем пошли кадры, снятые на площади перед полицейским участком. Бурлила толпа вокруг синего «Ситроена», грузили в машину чёрный пластиковый пакет с телом жертвы. Голос диктора звучал напряжённо. Потом показали особняк Виржини Ларок и саму мадам. Она что-то быстро и взволнованно говорила в микрофон корреспондента и прижимала ладонь к щеке. В её глазах блестели слёзы, но причёска и макияж были, тем не менее, абсолютно идеальны…
Я опустила голову, с невероятным усилием проглотила застрявший в горле ком и прикрыла лицо рукой. Мне показалось, что бармен удивлённо и лихорадочно шарит по мне глазами, сопоставляя реальную и телевизионную картинку.
Да, это я. Меня показывают по телевизору.
Я прославилась.
Жан-Поль и вовсе впал в прострацию. К счастью, ненадолго. Избегая моего взгляда, он подозвал официантку и оплатил счёт. Девушка, возвращая сдачу, с подозрением всматривалась в моё лицо.
Жан-Поль резко поднялся из-за стола, взял меня за локоть и чуть ли не силой потащил к выходу.
— Так это был ваш «Ситроен»! — воскликнул он через пару минут, когда мы удалились от злополучного кафе на некоторое расстояние. — Вы меня обманули! Тело… Эта женщина в жёлтом платье… Она была вашей соотечественницей! Вашей подругой!
— Клянусь, я её не убивала! Жан-Поль, пожалуйста, поверьте мне! — взмолилась я.
Мне показалось, что сейчас он схватит меня за шкирку и потащит в полицию. В его глазах плескались страх, злость и отчаянье. Он, благонадёжный гражданин, связался с русской преступницей, укокошившей землячку!
— Жан-Поль, я всё объясню! Я тут ни при чём! Жан-Поль! — умоляла я.
Даже и не припомню, когда ещё в последний раз мне приходилось умолять мужчину. Обычно это они ползают у меня в ногах. А теперь…
— Вы обманывали меня! Весь день водили за нос! Вешали мне лапшу на уши!
— О! — не удержалась я. — Вы уместно используете фразеологизмы. Браво, Жан-Поль!
— Я вас сам сейчас убью! — воскликнул француз, схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул. — Говорите же правду! Что у вас произошло? Вы и та несчастная женщина снимали комнаты в одном пансионе. Вы общались, вас постоянно видели вместе.
— Да, да, мы с Кристиной практически не расставались несколько дней. Она моя сокурсница. Мы ходили по магазинам и ресторанам. А потом я взяла и убила её. Сунула в багажник арендованной машины. И приехала с этим грузом прямо в полицейский участок. Скажите, а не слишком ли?
Жан-Поль ослабил хватку, но до конца ладоней не разжал. Он всё ещё держал меня за плечи и пристально рассматривал, словно прикидывая, достаточно ли я ненормальная, чтобы привезти в полицию тело своей жертвы.
Мы стояли слишком близко друг другу, чтобы ничего не почувствовать. Электрические разряды потрескивали и сверкали в тесном промежутке между нашими телами. Я вдруг ощутила страшную усталость и прислонилась к Жан-Полю, положила голову ему на грудь. Нет, я не прижалась к нему, словно какая-нибудь соблазнительница, а использовала француза как подставку, чтобы не сползти вниз на песок.
Жан-Поль не сопротивлялся. Ничто не говорило о том, что ему противно держать в объятиях преступницу.
— Но вы точно её не убивали? — с надеждой произнёс он.
— Конечно, нет!
— Правда?
— Не убивала! — сказала я то, в чём и сама была не очень уверена.
— Слава богу!
О, эта трогательная доверчивость европейца!
— Я и сама до сих пор в шоке, Жан-Поль! Не могу поверить, что такое случилось — с Кристиной, со мной… Что произошло? Я не знаю… Моя дочь куда-то исчезла. Кристина убита. Я в розыске… Это какой-то страшный сон. Поскорее бы проснуться.
Жан-Поль ласково погладил меня по голове.
Я поняла, что передача русской бандитки стражам правопорядка отложена на неопределённое время.
— А что-нибудь ещё сказали по телевизору? — Я осторожно высвободилась из объятий француза, хотя мне было тепло и уютно в его крепких руках.
— Очевидно, жертве нанесли сильный удар по затылку тупым предметом, — мрачно ответил Жан-Поль.
Бедная Кристина. Кто же её так? Я? Молодые испанцы с площади Жана Жореса? Кто-то вовсе незнакомый? Кто?!
Ну и поездочка!
— Давайте сделаем так, Жан-Поль. Мы находим наших детей, а потом я сразу же сдаюсь полиции. Нет, я абсолютно невиновна. Но готова сотрудничать, давать показания и так далее. Только сначала мы должны поймать наших бессовестных беглецов.
— Если бы мы передали полиции фотографию, то их могли бы найти гораздо быстрее. Разослали бы информацию по городам.
— Или вообще ничего не стали бы делать!
