Екатерина Лесина - Счастливый доллар
– Осторожнее. Это очень дорогая мебель. Олег расстроится.
Ложь, конечно, но пока ей следует играть роль примерной жены, пусть даже собеседник в курсе, что на самом деле все совершенно иначе.
Варенька налила чаю, добавила сливок, подвинула собеседнику. Поинтересовалась:
– А ты у девки его был? Вдруг она что-то знает?
Крючок заглотил сразу.
– Какая девка?
– М… Маша? Маргоша? Марина? Что-то такое, на «М». Любовница его. Ой, Сереженька, неужели ты не знал? Мне казалось, что в подобных случаях жены в отстающих, а выходит, что ты…
– Рассказывай.
Приказ? Пускай, подобную вольность Варенька готова попустить. Она подалась чуть вперед: белые рукава легли на стол, обнажив запястья. Разрез стал чуть глубже, а рука человека-краба ближе.
– Рассказывать… да я мало что знаю. Просто…
…просто в какой-то момент Олежка изменился. Он вообще менялся легко, линяя жизнями, как змея шкурами. Одна слезет мешочком мертвой кожи, а под ней уже другая, свежая, блестящая и переливается новыми красками.
Сейчас линька началась с поздних возвращений. Врал про работу, переговоры, партнеров. Неумело и понимая, что Варенька видит его вранье и принимает только потому, что ей плевать. Она кивала, вздыхала, изображала примерную жену. И сама лгала в ответ.
Когда он исчез на ночь, Варенька не забеспокоилась.
И когда на другой день появился, не удосужившись придумать ложь, тоже осталась равнодушной.
Но вот когда он заговорил о разводе, испытала шок. Развестись? Он же знает, что это невозможно! Но Олег настаивал. Требовал. Угрожал. Олег предлагал варианты, вероятно, приемлемые, если бы Варенька ему верила. Но Варенька не верила, и остальные тоже.
А потом Олега убили.
– Теперь ты думаешь, что у меня имелся мотив, – Варенька озвучила мысль, которая явно читалась на лице Сергея. Он получил облегченную версию событий, но и этого хватило, чтобы подкормить его подозрительность.
К чести, не стал отрицать:
– Да. Думаю.
– Думай. Твое право. Но девку все-таки расспроси. Авось, что-нибудь и узнаешь.
Сергей, так и не притронувшись к чашке, поднялся. Одернул полы пиджака, поправил рукава и сухо спросил:
– Почему Олег Георгиевич тебя боялся?
– Меня?
Потому как знал: повязаны. В болезни и здравии, в богатстве и бедности, в любви и ненависти. Клятва, произнесенная не перед алтарем и Богом, но, несмотря на это, реальная.
Олег ее нарушил? Поплатился.
– Тебя. Он говорил, что ты змея. Что стоит немного расслабиться, и укусишь.
Надо же, какая образность. А мальчики, кажется, были куда дружнее, чем Вареньке представлялось.
– Если я змея, то он – черепаха. Знаешь эту историю? Нет? Дружили змея и черепаха. Однажды змее нужно было перебраться на другой берег моря. Черепаха говорит: «Заползай мне на панцирь, я переплыву на другой берег». Змея так и сделала. Плывут они долго. И вдруг змее стало страшно. Думает: «Вдруг черепаха сбросит меня с панциря, и я утону. Если сбросит, то я укушу черепаху, и она утонет вместе со мной». Черепаха тоже забеспокоилась: «Вдруг змея меня укусит, и я не смогу переплыть. Если попытается укусить, то я ее сброшу, и она утонет».
– И что ты хочешь этим сказать?
– А то, что у меня нет желания тонуть вместе с черепахой. Так что ищи в другом месте…
Мариночка открыла глаза и удивилась – почему потолок синий? И только потом сообразила, что это вовсе не потолок, а небо. Квадратный кусок в рамке стен. Гладкие, сложенные из сизого, как голубиная грудка, бетона, они поднимались высоко, запирая Мариночку в каком-то колодце.
Поначалу она даже не испугалась, настолько происходящее было нереально. Мариночка лежала, глядела на небо и думала про свадьбу. А если на американский лад сделать? Чтоб лужайка, белые шатры, украшенные живыми цветами…
В какой-то момент лежать стало слишком жестко, и Мариночка поднялась. С неудовольствием отметила, что брюки окончательно испорчены – порвались и в каких-то пятнах мерзостного вида, – а сумочка исчезла. И телефон с ней. И колечко с пальца…
Пожалуй, возмущение от пропажи кольца и привело ее в сознание. Растерянность. Злость. И наконец, страх.
Ее бросили умирать в колодце!
Кто?
Олегова жена! Ревнивая истеричная тварь, которая решила разрушить Мариночкину мечту, и хуже того – убить Мариночку.
Она прошлась вдоль стен, пытаясь найти хоть какое-то подобие двери или лаза. Ничего.
– Эй! Помогите!
Голос, отраженный стенами колодца, забултыхался, выбрался наверх и погас.
– Пожалуйста, помогите!
Она кричала. Она визжала. Она пыталась взобраться по стене, цепляясь за щербинки в бетоне, но свалилась и содрала ноготь. И расплакалась, не столько от боли, сколько от обиды: почему все так несправедливо?
В довершение всех бед небо затянуло тучами, и закапал мелкий дождик. Марина зарыдала.
Машину Агнешка поставила в соседнем дворе. Семену, который собрался было вылезти, велела сидеть. А когда он потянулся за пистолетом, окончательно разозлилась:
– Ты мне или веришь, или не веришь. Если не веришь, я ухожу. Стреляй!
И дверцей хлопнула от души.
На самом деле она не злилась, скорее нервничала. С Ядкой разговаривать сложно, а уж когда просишь у нее чего-нибудь, особенно если это специфическое «чего-нибудь», сложности возрастают в геометрической прогрессии.
– Привет, – сказала Агнешка. И Ядка, подскочив к двери, захлопнула, заперла на ключ и табличку перевернула, извещая возможных посетителей о перерыве.
Не произнеся ни слова, она потянула Агнешку за прилавок, оттуда, через неприметную дверцу, в коридор и, оказавшись в крохотном – два на два метра – закутке, толкнула к столу.
– Садись. И рассказывай.
И как она при ее полутора метрах роста умудряется смотреть на Агнешку сверху вниз? И при этом выглядит не смешной, а грозной?
– Так нечего рассказывать.
– Нечего, значит? Ты уезжаешь. Пропадаешь. Потом вдруг объявляешься с просьбой достать антибиотики.
– А ты достала?
Ядка от вопроса отмахнулась. Невысокая, полноватая, она любила яркие цвета и массивные украшения. Вот и сейчас из-под белого халата выглядывал подол ярко-красного платья, на шее золоченой змеей повисло ожерелье, а в ушах болтались серьги-бляхи.
– Ты посмотри на себя! У тебя голова грязная. И одежда. И…
– И что? Это преступление с грязной головой ходить, да?!
– Да! Да я просто знать хочу, во что ты влипла? Кто он? Бандит? Наркоторговец? Вор?
– Никто, – злость и раздражение вдруг исчезли. Конечно, Ядка просто беспокоится. Она всегда за всех беспокоилась, но сейчас и вправду особый случай. И если бы она знала… Агнешка даже вздрогнула, представив, что Ядка непостижимым образом узнает о том, что сестра ее сначала помогала прятать труп, а потом сама взламывала чужую квартиру.
Мрак.
– Ядвига, – Агнешка взяла сестру за руку. – Пожалуйста, просто отдай мне лекарства. Поверь, со мной все в полном порядке. И будет в порядке.
Она хмыкнула.
– И он не бандит и не наркоторговец. У человека неприятности. Временные. И я ему помогаю.
– А потом я буду помогать тебе, таская передачки в СИЗО, так? И адвоката нанимая. И…
Ядка упряма, и раньше Агнешка всегда отступала. Раньше, но не сейчас: Семену нужна помощь. И он верит, что Агнешка вернется.
Он же не стал стрелять в спину.
– Или ты мне помогаешь, или я найду другую аптеку. Деньги у меня есть, а значит, и купить куплю все, что захочу…
– Дура, – Ядка попыталась заправить косую челку за ухо.
– Сама такая.
– Я вообще могла бы в милицию заявить…
Но не заявила. И Агнешка подавила вздох облегчения.
– Я тебе доксициклин цефалозолином заменила. И ванкомицина еще, если уж совсем крайний случай. Шприцы, бинты тоже здесь.
– Спасибо.
Ядка отмахнулась, пробурчав:
– Иди отсюда, пока я не передумала.
Семен гадал: вернется или нет. По логике выходило, что не вернется. И что ему нужно не в машине сидеть, загадки разгадывая, а валить и подальше.
Какие у нее причины возвращаться? Никаких.
Какие у нее причины не заявлять? Никаких.
Какие у него причины ждать? Никаких. Но тем не менее он ждал, оплывая от жара. Тот рождался где-то внутри, расползаясь по венам-артериям, словно горячая вода по трубам отопления. От жара кружилась голова, и время спекалось сухой лепешкой.
Еще чуть-чуть, и он уйдет. Встанет и уйдет. Или переберется на водительское место и уедет. Чуть-чуть.
– Чуть-чуть-чуть, – соглашались часы, и секундная стрелка наворачивала бесконечный круг по арене циферблата. И до чего же жарко…
Но все-таки Агнешка появилась. Эту долговязую, резкую в движениях фигуру не спутаешь. Агнешка издали помахала рукой, подняла белый пакет, демонстрируя добычу.
Умница. А он сволочь, что пользуется ее добротой. Но какой выход? Никакого.
– Сейчас домой и перевяжем тебя, – холодная ладонь легла на лоб. – Уколем. Поспишь. А завтра будешь как новенький…
![Александра Гейл - Дневник любовницы мафии [СИ]](/uploads/posts/books/4209/4209.jpg)
