Ольга Володарская - Мемуары мертвого незнакомца
Поцелуй. Еще один. На губах соль. Дато впивается в них.
— Я готова, — шепчет Маша.
— К чему?
— Стать твоей.
* * *Хотелось в туалет. Маша покинула свою комнату.
Чтобы попасть в уборную, надо было пересечь прихожую. Она огромная, в ней не только шкаф, вешалка и зеркало, но и два кресла, между ними столик. На нем телефон. Сколько часов Маша провела с трубкой у уха, не счесть! Дато звонил ей и от соседей, и из автоматов (выискивал те, что по причине каких-то неполадок соединяли бесплатно), и из школы, тайно пробираясь в кабинет директора…
Позвонил он и сейчас!
Едва по прихожей разнеслась трель, как Маша поняла — это Дато! И бросилась к телефону. Но ее опередила мама. Сняла трубку параллельного аппарата и тут же положила. Как будто чувствовала, что это «башибузук». Но звонок повторился. Маша проявила чудеса расторопности, подняла трубку быстрее мамы и выпалила:
— Да!
— Маша, здравствуй.
— Вы не туда попали, — донесся мамин голос. Она все же вклинилась.
— Нет, туда! — закричала Маша. — Дато, это я!
Мама показалась на пороге комнаты. За ней отец. Оба недовольные, даже злые.
— Положи трубку, — отчеканил папа.
— Нет.
Тогда мать решительно шагнула к Маше и попыталась вырвать ее. Однако дочка вцепилась в трубку мертвой хваткой. Отец смотрел на противоборство своих девочек с ужасом. Наконец сказал жене:
— Надя, дай им поговорить.
— Сережа! — всхлипнула та. — Ты же только что рассказал…
— Дай. — И уже дочери: — У тебя пять минут. Потом ко мне. Есть серьезный разговор.
Маша кивнула. Родители ушли, прикрыв за собой дверь.
— Дато, я так соскучилась, — выпалила Маша.
— Я тоже… Очень-очень.
— Говорила же, не звони сюда.
— Маш… я бы не стал, если б… — Голос его дрогнул. Маша поняла, что случилась беда. — Мама умерла.
— Как? Когда?
— Сегодня. Послезавтра похороны. Ты придешь?
— Сейчас же приду. Жди!
И, бросив трубку на столик, чтобы родители не поняли по сигналу, что разговор закончен, начала собираться. На ней были байковый розовый халатик и гольфы с помпонами. Она носила их вместо тапок. И тепло, и шрам прикрыт. А надо надеть джинсы, футболку, куртку — сегодня резко похолодало, подул противный ветер, небо затянуло тяжелыми синими, похожими на гематомы тучами. Но где это все лежит, Маша не могла вспомнить. В ее голове не укладывалось, что женщина, позавчера испекшая для нее ачму, сегодня лежит в гробу, и ее дети остались сиротами.
За окном громыхнуло. Гроза? И это в октябре? Да что такое происходит? Неужели с грохотом рушится мир, в котором она была беспредельно счастлива? Когда Дато вешал ей на шею ключ от своего сердца, катал ее на закорках, притворяясь Казбеком-3, слизывал с ее шеи капли вина, она пережила лучший день в своей жизни. И тогда все было прекрасно, в том числе погода. И что теперь? Открытая конфронтация с родителями, смерть мамы Дато… да еще это свинцовое небо, гром, холод… будто природа заодно с высшими силами, которые решили разрушить радужный Машин мир…
И нога ноет!
Ее разговор с Дато занял меньше минуты, значит, у нее есть еще четыре. Их хватит, чтобы собраться и покинуть квартиру. Потом, когда вернется, пусть ее накажут. Отругают, даже высекут, хотя родители никогда ее не пороли. Но это в том, радужном мире. Теперь Маша была готова ко всему.
Нога заболела сильнее. Шрам, давным-давно зарубцевавшийся, запульсировал так, будто он совсем недавно зажил. Под ним — пожар. И мышцы скручиваются в узел. Из-за погоды? Возможно…
Маша, подволакивая ногу, подскочила к шкафу. Вспомнила, что в нем лежит ее спортивная одежда. Решила напялить костюм и бежать…
Если верить часам, висящим на стене, у нее есть еще две с половиной минуты!
Халат долой! Олимпийка на голое тело. Молния — вжик.
Левая нога всунута в штанину, правая…
А вот она подвела!
Ее так свело судорогой, что Маша еле удержалась, чтобы не рухнуть. На помощь пришел шкаф, в котором лежал костюм. Она о него оперлась. Но тишину нарушила. Створки загрохотали, родители за дверью услышали шум и тут же выглянули.
— Куда? — сурово спросил отец, поняв, что дочка намеревается сбежать.
— К Ристави. — Она не стала скрывать правду.
— Нет. Ты останешься дома.
— У них мама умерла сегодня! — выкрикнула Маша, сунув-таки ногу в штанину. — Я должна их поддержать!
Отец сразу смягчился.
— От чего? Она же молодая еще.
— Не знаю, не спросила.
— А ты не врешь? — заговорила мама. Но лучше бы она молчала.
— Надя, прекрати! — одернул ее отец. И уже к дочери: — Деньги есть?
— Да, немного…
— Им нужна финансовая помощь. Похороны не дешевы. Подожди, я дам. — Он сунул руку в карман пиджака и достал из него бумажник. — У меня только сорок рублей наличными. Но возьми хотя бы их.
— Сережа, это месячная зарплата уборщицы! — возмутилась мать. — Десятки будет достаточно…
Но он пропустил ее слова мимо ушей.
— Завтра еще дам. Только знай, дочка, это ничего не меняет. Я по-прежнему против твоих отношений с Давидом.
— Не так мягко, Сережа, — потребовала жена. — Скажи, что запрещаешь ей категорически!
— Вы не можете этого сделать, — замотала головой Маша. — Я не ваша рабыня или пленница.
— Он вор, Маша. Мне буквально минут десять назад позвонил мой хороший знакомый и сказал, что твой ненаглядный «чистит» машины. Снимает с них зеркала, дворники, забирается в салон и прочее. Пока авто они не угоняют, но то ли еще будет.
Маша знала, что папа не станет наговаривать на человека. Он не такой. А вот Дато… вполне вероятно, как раз такой, каким его выставил знакомый отца… вор!
Отсюда мотоцикл и деньги на дорогой подарок.
— Его скоро поймают и посадят, — добила ее мама. — И что ты будешь?..
— Сушить сухари! — выпалила Маша. — Много сухарей, потому что Дато очень поесть любит!
И выскользнула за дверь, даже не завязав шнурков на кроссовках.
Часть третья
Глава 1
Давид не спал всю ночь. Он еле передвигал ноги и все же шел. Потому что отдыхать было рано. Он планировал одну встречу, а уж потом можно позволить себе передышку…
Обнаружив младшего брата мертвым в доме, где нынче обитал старший, Дато не знал, что думать. Первой мыслью была — Зура убил Гио. И он ее озвучил.
— Ты что, с ума сошел? — возмутился Зураб. — Как ты мог подумать такое?
— Это логичная мысль. Если труп находят в чьем-то доме, значит, его обитатель автоматически становится подозреваемым.
— Даже если бы я был способен на убийство, то где б я взял оружие? Я грузчик, Дато! У меня нет ни возможностей, ни денег…
— Стоп! — прервал его Давид. — Когда я отсюда уезжал, оставил свой пистолет.
— Выкинул я его давным-давно! Потом еще жалел, что не продал, когда проблемы с деньгами начались, оружие тут ценилось.
— Но кто еще, кроме тебя, мог лишить жизни нашего брата? Ведь ты из дома не выходил?
— Нет. Я дал Гиоргию снотворное, вернулся сюда, поел, выпил, немного подремал… А потом ты постучал!
Дато, слушая его оправдания, прошелся по комнате. Отметил, что окно открыто. Что не удивительно, помещение проветривалось только так, ни кондиционера, ни вентилятора нет, а на улице жарко. Выходит, стрелять могли в спящего Гио через открытое окно.
— Дато, что делать? — чуть не плача взвыл Зураб. — Полицию вызывать?
— Подожди!
— А чего ждать? Когда труп разлагаться начнет?
Он бросился в соседнюю комнату и схватил бутылку с чачей, но Дато отобрал ее.
— Не надо сейчас затуманивать свой мозг. Ты мне нужен здравомыслящим.
Зураб плюхнулся на диван, обхватил голову руками. Наверное, он хотел заплакать, но брат встряхнул его.
— Соберись, — прикрикнул Дато. — Проблемы ни тебе, ни мне не нужны. Так что давай избавляться от трупа.
— Как это? — не понял Зураб.
— Гио бомж! Его никто не хватится. Нам с тобой надо просто вывезти его за город и закопать. Нет трупа — нет проблем.
— Я бы сказал, что это хорошая мысль, только… Нам не на чем вывозить труп. У меня нет машины.
— У дома стоит несколько машин, возьмем любую. Скажи, какую безопаснее.
— Они все чьи-то.
— Естественно. Кто из жильцов не выглядывает двадцать раз за ночь в окно, чтобы проверить свою «ласточку»?
— У нас машины сейчас практически не вскрывают и не воруют. Но Зураишвили вообще уехали из Тбилиси на неделю. У них старый «Фольксваген», он стоит…
— Я видел, — прервал Дато. — Возьмем его.
— Но как ты откроешь и заведешь этот «Фольксваген»?
— Зура, я тебя умоляю, ты забыл, чем я когда-то промышлял? Не скажу, что любую машину, но каждую вторую я могу сделать своей. Хотя бы на время. — Он открыл ящик с кухонной утварью. — Возьму нож. Если его будет недостаточно, вернусь. А ты пока запакуй труп в мешок.
