Р. Голдман - Убийство судьи Робинсона
— Я думаю, Уилкса тоже занимала судьба Хэтфилда.
— Да, но если Робинсон не знал, что врач замешан в этом деле, то отдал приказ совсем по другой причине. Допустим, это просто несчастный случай, и бандиты в самом деле перестарались. Да ну, Джерри, вы так много об этом думаете, что сами вконец запутались! Ведь «квитанция» доказывает, что убийство — преднамеренное.
— Согласен, но это вовсе не значит, что приказ отдал именно Эндрю.
— Тогда кто же?
— Уилкс.
— Не вяжется. Не может Уилкс приказывать Керфью через голову Большого Босса.
— Вы уверены? Одна моя знакомая, Милли Андерс, очень дружна с секретаршей Уилкса. Так вот, да будет вам известно, Керфью частенько бывает на дружеских вечеринках у доктора. Соображаете?
— Это мало что меняет.
— Они отлично спелись. Уилкс даже вложил деньги в казино и ночной клуб Керфью.
— А, тогда совсем другое дело!
— Но у меня нет никакой определенной версии. Я от них просто устал. Каждый раз возникает что-нибудь непредвиденное, и все летит к черту. Короче, меня не интересует, виновен Уилкс или нет. Главное — докопаться до тайны судьи. Она мне очень пригодится для предвыборной кампании.
Дженнисон не проронил ни слова, но глаза его сверкнули: старик явно предвкушал цикл разгромных статей.
— Так что вы собираетесь делать? — немного помолчав, спросил Митчелл.
— Для начала отложим этот разговор до двух часов — сегодня я обедаю с рекламным агентом.
Я встал и тщательно поправил гардению в петлице. Митчелл не спускал с меня глаз, и я насмешливо подмигнул. Рэй пожал плечами и смущенно проворчал:
— Ладно-ладно, нечего меня подкалывать, мы же ничего не знали!
— Эту женщину зовут Оливия Клейтон, — начал я, когда мы вновь собрались у меня в кабинете. — Знаете такую?
Рэй Митчелл посмотрел на Дженнисона.
— Случайно, не жена Уэсли Клейтона?
Дженнисон кивнул.
— Уэсли Клейтон был…
— Да, знаю, Эллен мне говорила.
— Она была еще маленькой, — заметил Дженнисон, — а вот мы с Рэем прекрасно помним Уэсли Клейтона.
— Что верно, то верно, — отозвался Митчелл. — Он сам искал ссоры с Уорнером. Я помню, как-то утром Клейтон пришел прямо сюда. А после этого Уорнер чуть не выставил меня из редакции. В конце месяца будет ровно девятнадцать лет…
— Тихо-тихо! Расскажите-ка по порядку.
— Дженнисон знает все гораздо лучше, — заметил Митчелл. — Когда Клейтон погиб, я всего год проработал в газете.
— Эта женщина погубила своего мужа, — начал объяснять Билл. — Вообще-то, они с Уорнером давно ненавидели друг друга.
— Кто такой Уорнер?
— Наш бывший главный редактор. Он работал с вашим отцом и умер в тюрьме от туберкулеза. Замечательный был журналист. Белокурый шотландец. И пил виски больше, чем пятеро таких, как мы, вместе взятых. Впрочем, дело от этого не страдало. Каждое утро главный являлся в офис свежий, как огурчик.
— Но, в конце концов, виски взяло верх, — пробормотал Митчелл.
— Этого следовало ожидать, — пожал плечами Дженнисон. — Что до Клейтона, он был высокого роста, широкоплечий и всегда невозмутимо спокойный. Никогда не повышал голоса, но твердо знал, чего хочет. Эндрю Робинсон на него похож. К тому времени уже лет десять, как большим боссом в городе был Клейтон. Когда Уорнер прикончил его, мы было решили, что отделались от этой мерзости, но освободившееся место тут же занял Робинсон… и все осталось по-прежнему.
— Поменьше эмоций, Дженнисон! — прервал его Митчелл. — А то Джерри вообразит, будто Уорнер ухлопал Клейтона из политических побуждений. А ведь ничего подобного! На самом деле, во всем виноваты виски и эта баба.
— Когда-то отец мне об этом рассказывал, но все давно вылетело из головы. Продолжайте, Дженнисон.
— Сам я видел жену Клейтона всего два-три раза, но о ней столько болтали, что казалось, будто мы хорошо знакомы. Ослепительная блондинка. Когда все это случилось, ей было лет двадцать шесть — двадцать семь. Клейтон не мог не знать, что его жена — прелегкомысленная особа, и на самом деле ссора произошла из-за ненависти, которую они с Уорнером испытывали друг к другу. Это были не только политические противники — они на дух не выносили один другого. И в тот день, когда Клейтон заявился в газету и сказал, что Уорнер позорит его жену, он просто искал предлог для серьезной стычки.
— А Уорнер и впрямь опозорил ее?
— Вполне возможно.
— Должно быть, ему доставляло особое удовольствие ухлестывать за женой врага, — заметил Митчелл.
— Так вот, однажды утром Клейтон ворвался в редакцию и направился прямо в кабинет Уорнера. Вашего отца, Джерри, не оказалось на месте — только мы с Рэем и два-три репортера.
— Да, — кивнул Митчелл, — когда Клейтон вошел, я стоял у стола главного. Клейтон приблизился и спокойно заявил: «Предупреждаю вас: не смейте больше разговаривать с моей женой». Уорнер встал, сжимая кулаки. Клейтон стукнул его. Уорнеру мешали кресло и стол — он не успел увернуться, и удар свалил его с ног. А Клейтон взял со стола сигарету, нарочито медленно закурил и спокойно вышел. Уорнер с трудом поднялся: удар по голове явно оглушил его. Я помог шефу встать.
Он тотчас же рванулся за Клейтоном, но я удержал его. Это было чисто инстинктивное движение. Помню, как Дженнисон подошел ко мне и сказал: «Отпустите его!» Правда, Дженнисон?
— Конечно. Я вижу это так ясно, будто все это случилось вчера.
— Ну, я разжал руки, и Уорнер выскочил из кабинета. Но Клейтон уже исчез. Главный вернулся и с порога закричал, что я уволен. Я был вне себя. Чуть позже вернулся ваш отец и сказал, что все уладит. Поэтому-то я все еще в «Гэзет».
Через несколько дней, — продолжал Дженнисон, которого я еще ни разу не видел таким болтливым, — мы с Уорнером пошли в ресторан Хоффмана, который был тогда в большой моде. Мы засиделись в редакции допоздна, и главный пригласил меня поужинать. Он заказал бутылку виски и сразу присосался к ней. Когда в зал вошли Клейтон с женой, Эндрю Робинсон, полковник Райс и один журналист из «Трибьюн», бутылка почти опустела. Они сели довольно далеко от нас, но Уорнер не отводил от них взгляда. Он вылил в стакан остаток виски, залпом проглотил и двинулся к столику Клейтона. Я хотел было остановить его, но заранее знал, что это бесполезно. При виде врага Клейтон встал. Я не смог разобрать слов Уорнера, но зато услышал, как адвокат сухо ответил: «Вы пьяны, и я не собираюсь спорить с вами в присутствии жены. Разберемся в другой раз». Но Уорнер рвался в драку. Тогда Клейтон обернулся к гостям: «Прошу прощения, мне придется с ним выйти, но это не займет много времени». Оба направились к двери в сад. Эндрю Робинсон вскочил и попытался удержать Клейтона, но тот вырвался и догнал Уорнера у двери. Робинсон махнул рукой и побежал на улицу. Я надеялся, что он приведет полицию. Однако прежде чем он успел найти полицейского, мы услышали два почти одновременных выстрела. Все бросились в сад. В темноте я различил два мужских силуэта. Один стоял, прислонившись к стене, другой лежал — это был Клейтон. Его уже подняли, когда с улицы вернулся Робинсон вместе с полицейским. Уорнер медленно сполз по стене на землю, около его вытянутых ног лежал револьвер. — Дженнисон умолк.
— Ваш отец спас Уорнера, — продолжил рассказ Митчелл. — Он нанял лучшего нью-йоркского адвоката — Сиднея Пембрука. Тот счел наиболее разумным признать вину и таким образом избежать суда присяжных. Уорнера приговорили к тридцати годам тюремного заключения.
— Присяжные наверняка отправили бы его на виселицу, — подтвердил Дженнисон. — Но Пембрук очень ловко повернул дело. У Уорнера не было никаких смягчающих обстоятельств. Он ничего не помнил: ни где взял револьвер, ни то, что сам спровоцировал Клейтона и вышел с ним в сад.
Наступило молчание. Оба старика задумчиво опустили головы, снова переживая старую драму.
— Это все?
— Да.
— Очень интересно, но где связь с нашим делом?
— Такова история Оливии Клейтон, — тихо проговорил Рэй.
— А при чем тут судья Робинсон?
— После смерти мужа миссис Клейтон вела довольно бурный образ жизни. Но я ни разу не слышал ни о каких шашнях с судьей.
— А с Уилксом?
— Тоже, вроде бы, нет.
— И что с ней теперь?
— Не знаю.
Дженнисон поднял руку и посмотрел на меня поверх очков.
— Погодите! Я что-то припоминаю. Рэй уже сказал вам, что, оставшись без мужа, миссис Клейтон решила пожить в свое удовольствие. Продав все акции Клейтона, вдова получила весьма приличную сумму, кроме того, ей выплатили большую страховку. Миссис Клейтон продолжала жить в шикарном особняке на Джексон-бульвар, но вскоре пристрастилась к наркотикам. Всего за несколько лет огромное состояние вылетело в трубу, а дом пошел с молотка. Чуть позже Оливию Клейтон обвинили в торговле наркотиками, но признали невменяемой и отправили в Грейстоун.
