Анатолий Галкин - Полоса прибоя
Но это была лирика. Не за этим приехала в Ливадию медсестра Хохлова. В Киеве она бросила все, взяла с собой все накопленные деньги – только с одной целью: найти то сокровище, о котором говорил умирающий старик Андрей Дмитриевич Комар, сын какого-то князя Яблонского.
Вера Васильевна знала, что она любила старика не меньше чем Артем. Значит, она тоже наследница.
Пока был жив младший Комар, надо было убедить его поделиться или выкрасть синюю папку… Сейчас же все стало совсем непонятно. Вера точно знала, что этой самой папки в номере Артема не было.
Она думала, отталкиваясь от фразы, что политика – грязное дело. Постепенно Хохлова построила цепь рассуждений, в которых главным виновником всего мог быть депутат Рады. Он был вроде паука, который ловит невинных мух и крадет чужие папки… Но она не такая. Даже если это Кулябко, то она заставит его поделиться.
Однокомнатные номера изначально были жилищем второго сорта. И единственный балкон выходил во внутренний дворик. Внизу стояли машины постояльцев. Справа, почти касаясь перил, рос огромный кипарис, а слева – пожарная лестница, которая вела наверх, на балкон третьего этажа.
Вере понадобилось пять минут, чтобы определить жильцов над ней – опять Кулябко! Теперь сомнений не было. Она надела легкий спортивный костюм, который соблазнительно обтягивал ее пышные формы. В десять тридцать, когда совершенно стемнело, Хохлова вскарабкалась на перила своего балкона и правой ногой дотянулась до пожарной лестницы.
Все оказалось не так сложно. Снизу ее могли видеть лишь очень случайные прохожие. Сверху – только яркие звезды на черном небе… Десять ступеней, и она спрыгнула на балкон депутата.
Дверь в спальню Кулябко была открыта и парочка мирно ворковала, планируя завтрашние поездки. Вдруг Вера услышала томный вопрос мадам депутатши:
– Я пойду приму ванну. Ты, милый, дождешься меня или как всегда?
Избранник народа проворчал что-то невнятное, но Хохлову это уже не интересовало. Она лежала на холодном балконном полу и через щель в занавеске следила за действиями госпожи Кулябко. Вот она сбросила с себя все, покрутилась перед зеркалом, нацепила халат и, активно двигая бедрами, прошла в холл… Вот в ванной зажурчала вода и раздался плеск от погружаемого тела… Пора!
Хохлова вползла в комнату и мягко перекатилась под огромную кровать… Через три минуты она услышала над собой мерное сопение, переходящее в мелодичный храп.
Из ванной раздавалось пение хитов многолетней давности. Про «два кусочика колбаски», про Леху, без которого так плохо… Вера выкатилась на прикроватный коврик, сбросила спортивный костюм и осторожно легла под бок к депутату.
Кулябко что-то промурлыкал и привычным жестом обнял пышное женское тело.
Совместный сон в планы Хохловой не входил. Она несколько раз дунула в нос депутату. Сначала ласково. Потом – изо всей силы… Он просыпался с огромным трудом.
– Ну, зачем ты так, Оксанка? У меня глаза не открываются… Ты кто такая?! Это вы? Зачем вы здесь прижимаетесь?
– Послушай, депутат. Если я закричу, то сбежится народ, будет скандал… Это понятно?
– Понятно.
– Тогда задаю вопросы… Я знаю, что Артем убит, а синяя папка у тебя. Меня интересует – согласен ли ты, Кулябко, передать мне половину сокровищ?
– Каких сокровищ?
– Клад князя Яблонского, который потом стал Комаром.
– Понятно… А где я возьму сокровища?
– В пещере… Так согласен? Или я орать буду.
– Согласен.
– Пиши расписку.
Кулябко вскочил и на маленьком столике под диктовку сотворил документ, в котором признавался в убийстве Комара, в похищении какой-то синей папки и торжественно обещал половину клада из пещеры передать медсестре Хохловой Вере Васильевне. Далее шла подпись с адресом в доме на Владимирском спуске и с номером паспорта депутата Рады Кулябко… Очень грамотно сделанный документ.
Вера натянула спортивный костюм, подмигнула Евгению Борисовичу и нырнула за балконную штору. Она, очевидно, обладала тонкой женской интуицией. Через три секунды в спальне появилась Оксана Викторовна и очень удивилась, что муж сидит за столиком, а не храпит, как обычно.
– Не спишь, Женя? Неужели меня ждешь? Или мне предстоит ночь любви?
– Нет, нет, солнышко. Я не сплю по государственным делам. Один закон обдумываю…
– Жаль… А что это у нас запах какой-то? Дешевый женский парфюм с Бессарабки. Здесь кто-то был?
– Нет, лапушка! Это с соседней дискотеки… Ветром занесло.
* * *Все люди – эгоисты… Эта мысль только на некоторое время успокоила Ольгу. Принцип стадности действительно снимает часть вины. Если не только ты скотина, а и другие тоже, то не так обидно.
Все это происходило оттого, что, нежась в утренней постели, Оленька начала капризно ворчать, жалея себя, Дениса и их поломанный медовый месяц. Она понимала, что это свинство, что думать надо не о себе, а о несчастном Славике, о Ванде, которая последнюю ночь провела в одиночестве…
Денис еще спал. Крутова осторожно развернулась так, чтоб как можно ближе соприкасаться с его телом… Раньше она и представить не могла, как это прекрасно. Ночью сближаются и перемешиваются ауры. Или кармы… Одним словом – души становятся настолько родными, что невозможно разорвать.
Оленька заискрилась от счастья и опять притормозила себя – не об этом думать надо! Надо спасать Славика… Не может быть полного счастья, если рядом несчастные люди.
Как юрист Ольга понимала, что Зуйко очень удобная фигура для местных ментов.
Он уже пойман с трупом в багажнике. Это есть неоспоримый факт. А теперь надо высосать из пальца две-три улики в его вещах или у свидетелей. Мотив надо придумать – и в суд. Почти наверняка дадут лет десять в тюрьме под Житомиром.
Оленька знала, что весь вчерашний вечер Денис мотался по городу, нащупывая связи и возможности по освобождению Славы.
Вчера от бедного уставшего Носова ничего невозможно было узнать, Но искорки в глазах были. Это значит, что Денис был доволен собой и верит в успех. Она пыталась его расспрашивать, тормошила, но он смог лишь раздеться и доползти до подушки… Вот такой медовый месяц!
Когда-то Денис сказал, что, имея связи, деньги и время, он мог бы организовать встречу даже с президентом. Здесь ему нужен был мэр Ялты. Хорошо бы в паре с главным ментом, с начальником местного УВД…Деньги у Носова были, а связей в Ялте – кот наплакал. И времени не было совсем.
Денис действовал напролом и, наверное, поэтому не вызывал подозрений… Вчера днем мэру сообщили что в город приехал москаль-олигарх Носов, который собирается строить огромный парк развлечений. Или здесь, или в Сочи.
Федор Федорович Палий соображал быстро. Особенно, если это касалось крупных денег… Мэр вчера вечером лично приехал в Стручер и, не найдя Дениса Носова, передал обалдевшему хозяину отеля конверт для важного гостя. Там было приглашение на семейный обед, на природу, в охотничий домик в районе озера Караголь.
Молодоженам пришлось потратить утро на лакировку внешнего вида. Ольга сидела в парикмахерской, и не в какой-нибудь а в лучшей, которая на набережной. Денис решил сразить мэра светлым фраком. Не белым, а таким, кремовым…
Поскольку на обеде предполагался алкоголь, пришлось за огромные деньги нанять машину с шофером…
Охотничий домик – звучало очень скромно. На самом деле это был терем, дворец. Что-то вроде Ласточкиного гнезда, но в лесу и из дерева.
Мэр с женой встречали гостей на крыльце. После торжественного прохода по ковровой дорожке приступили к знакомству. Застольную беседу начали на английский манер – с разговоров о погоде. Потом плавно перешли на климат в Крыму вообще. Далее – о красотах полуострова. А от этого прямой путь к строительству развлекательного центра.
Мэр решил брать быка за рога и в очередной тост впихнул главную мысль:
– Хочу выпить за бизнесменов новой волны. За вас, господин Носов… Молва принесла весть, что вы собираетесь вложить деньги в некий Диснейленд, но на наш, славянский манер. Милости просим! А мы постараемся, чтоб это было выгодно вам, нам и всем.
Все выпили, но после тоста повисла тишина. Мэр забросил мяч на сторону Дениса, а тот не торопился отбивать. Он создавал впечатление, что напряженно размышляет. Наконец он начал говорить. Но очень осторожно, подбирая слова:
– Несомненно, Федор Федорович, Крым это жемчужина. Но и Сочи город неплохой.
– Ой, Денис Михайлович, даже не сравнивайте. У нас тысячелетняя история, а там бывшие болота. Влажные субтропики… У нас древние греки жили, ребята из Генуи крепость в Судаке построили, в Ялте Чехов, Горький, Айвазовский, Брежнев. Все сюда стремились.
– Так, Федор Федорович, но Сочи это город свой, гостеприимный.
– Не понял! Это Ялта негостеприимная? Чем же мы вас обидели?
– Вот вчера, Например, прямо на дороге ваши менты арестовали моего консультанта Славика Зуйко.
