Владимир Бацалев - Убийство в «Долине царей»
— В другой раз, — ответил ее мыслью.
— Покойник ждать не может. Он совсем остынет.
— А кто покойник? — спросила она моим голосом, не поднимая взгляд от протухшей книжки.
— Я, разумеется.
— Вы мне мешаете, — решил я за нее.
— Это неспроста. Человек я — само совершенство, только таблетки глотать не умею, приходится разжевывать. Вас зовут Оля?.. Ну хотя бы примерно? Какое странное и необычное имя! А вот у меня имени нет, я — анонимный алкоголик. Но если вы думаете, что я пью, то ошибаетесь. Я даже не ем, у меня язва. Последнее время я так ненавижу жизнь, что вместо нее пью отхаркивающее.
— И впрямь, — сказала она, встала и пересела от своего, может быть, счастья, которое к весне очухается непременно.
А я — неподобранное весеннее счастье — крепко задумался: на кой черт она мне сдалась? Я же ничего о ней не знаю. Может, неделю назад она вернулась из Югославии с сезонных панельных заработков и теперь отдыхает, катаясь в метро, которого там нет… Тем более мне доподлинно известно, что порядочную девушку в метро можно встретить только ранним утром, позже есть риск нарваться на длинноногую секретаршу. Нечего мне тут искать, кроме новых цепей. На свете суть только мать, дочь и сестры, а остальные — шлюхи. И зачем Господь создал каждой твари по паре. Вполне хватило бы и одной: глядишь, тварей было бы поменьше.
Я перешел в обратный поезд и спросил у тетки с тремя сумками, чем она занимается в свободное от свободы время? Тетка сказала, что продает шнурки и гуталин в магазине «Обувь».
— А не завалялись ли у вас под прилавком ботинки «Прощай, молодость»? Мой друг без них погибает в сексуальном плане. Ничегошеньки у него не получается…
Потом бродил по лужам — не хотелось идти в общежитие. Хотелось тихую и внимательную подругу, а в общежитии студентки-провокаторши полуголые бегают. Хорошо было Диогену, он заменял жену одной левой. Когда же я стану импотентом и притихну! Женщина, забравшаяся в твою жизнь с косметическими запахами, — самое жестокое и безмозглое существо. Разум для нее — нечто запредельное, зазеркальное. Жалко это животное, но что делать, если она — явление вне смысла. Ведь у нее не было учителей и быть не могло. Все, что она умеет, — результат элементарной дрессировки. Но она необходима в очень больших количествах, ибо в эпоху атома единственный залог жизни на земле — это отсутствие разума. Надо, конечно, жениться, вторя общественной глупости, но где найти такую, которая не прибавит проблем? Где найти сякую, способную-способную?.. Все надежды уперлись в небо, а оттуда — ни звука, ни действия. Мне стало так плохо, что я даже забыл, как по-немецки будет «хенде хох». Последние месяцы очень барахлит память. Надо бы сходить к врачу, попросить что-нибудь ее укрепляющее. Боюсь только, приду и забуду, зачем пришел. Может, помолиться? От этого, говорят, душе спокойнее. Но мозгов-то не прибавляется!..
В полночь ударила зима. Лужи замерзли в один присест по приказу судебного исполнителя Снегурочки, а я продрог с санкции прокурора Мороза и падал, не дойдя двух шагов до опоры в виде столба, потому что дворники мирно, как советский атом, дрыхли на мешках соли с песком…
Нового дома меня ждал подарок Дрогистова — книга «Как перестать беспокоиться и начать жить». Разве я беспокоился в чреве матери? И разве готовый неврастеник может перестать и начать?..
Валовой и Гидренко— Фатима! Я тут, у барьера.
— Улетаешь — в полночь, прилетаешь — в полночь… Странно, что ты не опоздал. Уж не случилось ли чего?
— Обижаешь. Я опоздал на час, но твой самолет прилетел еще позже. Целоваться за встречу на родной земле будем?
— Подожди. До чего же хорошо пахнет помойкой!
— Где багаж?
— Со мной.
— Что же ты ничего не увезла из Америки, кроме иноземного оскала?
— Благодарю за комплимент. Скажи еще, что теперь я вылитая американка и в зубах застрял кусок сыра от улыбки.
— Ты всегда ею была.
— И как же, по-твоему, выглядит американка?
— Мужик, который забрался в надувную бабу из любопытства, а вылезти не может.
— Почему Трипун не пришел встречать?
— Он еще сегодня три раза не обедал. Привезла, что я просил?
— А что ты просил?
— Вот и проси тебя после этого.
— Ну извини. Ты напомни, я здесь куплю. А там все китайское. Хуже нашего.
— И люди китайские?
— И негры. Посмотришь — вроде умный, но эмигрант, другой — дурак и тоже эмигрант, третий — ни уха ни рыла — опять эмигрант! Не страна — международная свалка, обетованная земля отщепенцев. А коренное население в резервациях. Совсем как у нас, и ездить не стоило, только деньги потратила.
— Наша страна больше напоминает лагерь для перемещенных лиц, в котором лица перемещаются на «мерседесах», а хозяева убирают за ними в сортирах. Знаменитое русское гостеприимство.
— Уж кто бы на жизнь жаловался!
— Куда тебя отвезти? Домой или к Безбольникову?
— Уже пронюхал.
— Обижаешь. Еще до вашего знакомства об этом догадывался. Я так понимаю, он у нас скоро трудоустроится?
— А что Безбольников будет делать? Уколы от счастья?
— Хочешь, поедем ко мне. Жены нет, в Турцию за шмотками поехала. Совсем, говорит, голая хожу. Теперь оба отдыхаем по одной путевке.
— Ты забыл, что я женщина-луковица? Кто меня раздевает, тот слезы проливает.
— Но кто-то все-таки раздевает.
— Кому очень кушать хочется.
— А я уж грешным делом решил, что ты мужиков бережешь и сама все делаешь… На самом деле тебе Гулливер нужен. Если б ты обрилась с головы до пят, он тебя запросто перепутал бы с сарделькой… Да шучу же! Ты нормальная старуха.
— У нормального человека детство кончается с первым разочарованием, юность — со вторым, а молодость — с третьим.
— Все верно. Ведь у тебя были и другие разочарования.
— Хам, не поеду я к тебе.
— Ну, наконец-то препятствие!
— Чего?
— Заскучал я, захирел от вседоступности. Изобилие предлагаемых нынче услуг ничего, кроме рвоты, не вызывает. Я понимаю, почему японцы всю жизнь изобретают: хоть какое-то развлечение.
— Давай оставим тебя месяца на три без зарплаты и дивидендов. Посмотришь на мир прежними, полунищими глазами.
— Уже не смогу, но иногда так и подмывает налепить пластырь на очки и встать с баяном в переходе.
— А ты умеешь играть?
— А разве надо?
— У тебя милиционеры всю выручку украдут.
— Я же не слепой!
— Ладно, ближе к делу. На партнерский контакт американцы не идут, только улыбаются и ищут среди нас козлов отпущения.
— Судя по кинофильмам, которые делают американцы, делать им совершенно нечего из-за отсутствия мозгов.
— Но я кое-что уяснила из бесед с ними. Надо делать следующий шаг, нужны экстравагантные экскурсии, а не Париж с блошиным рынком, шубы в Салониках и дармовые проститутки Таиланда. Этого добра самим хватает. Подумай. Может, организовать круиз «Семь чудес света»?
— От них одни пирамиды остались.
— И хорошо. Свозим в Египет, а денег возьмем в семь раз больше.
— Побьют, когда вернутся.
— Тогда думай, это твоя работа. Но учти: коммерсантам и банкирам надоели курорты и казино. Требуется изюминка, вроде ловли крокодила на живца.
— Ничего этим долдонам не требуется. Сам такой.
— Ты хочешь работать или не хочешь?
— А куда денешься!
— Что вы тут с Трипуном за моей спиной натворили?
— Не надо ставить нас в одну упряжь.
— Я и не ставлю. Ты — рысак, Трипун — хромой осел, а я вас использую по назначению.
— Из Анталии счет прислали. Там трое наших посланцев задержались в гостинице по собственному почину на неделю и уехали не заплатив.
— Надо их достать, пусть платят.
— Они из Солнцева. Скажи спасибо, что на неделю.
— Дальше.
— Ленка Вдолина, которая загранпаспорта оформляет, забеременела.
— Немедленно уволить. К тому же она воровка мелких принадлежностей, сама за руку с фирменными ручками ловила.
— Нештатные переводчики дорого обходятся. Завтра вот опять австралийцы придут на переговоры. Так и разориться недолго. Может, вернем Аредову? Она теперь поумнела, надеюсь.
— Такие никогда не поумнеют. Я, наоборот, думаю всех разогнать и набрать новых.
— А где их взять? Нормальные люди давно трудоустроились, без работы сидят только дураки и бездельники.
— Безмозглый ты! Открой любую газету объявлений: там переводчиков как собак нерезаных.
— И все недоучившиеся студенты, у них ни практики, ни специальной лексики за душой. Валютная проститутка лучше по-английски петрит. Может, все-таки возьмем Аредову, пока специалист не подвернется?
— С мужем она помирилась?
— Вряд ли. Такой если вбил осиновый кол в жену, выдергивать не станет. Но это не факт, у меня слухи. Вот мой знакомый развелся с женой год назад, и все равно спят вместе. Один, говорит, хрен алименты давать, а тут еще и потрахаешься за те же деньги, и ни цветов не надо, ни конфет в коробке.
