Оксана Обухова - Боже мой, какая прелесть!
– Понятно, – невесело усмехнулась я и съехала с автострады.
Хорошая у меня компания. Я – Барби-переросток, сопливый нигилист-форвард, подтянем Рубпольского, совсем весело станет.
Глава 5
«Ягуар» я завела в свой пустующий гараж. Отдавать его Коновалову и трепыхаться не имело смысла. Только насторожу. И прежде чем вынимать Антона из багажника, бдительно опустила до пола гаражные ворота, поскольку наш внешний двор и внутренности гаража отлично просматривались из окон коноваловского дома.
Антон легко выбрался из машины, я осмотрела его критически и произнесла тоном, не допускающим возражений:
– Так, друг ситный. Давай-ка залезай в ванну и мойся как следует. Ты грязный, словно беспризорник, такого чумазого я тебя в чистую постель не положу. – Взяла его рюкзачок, повела в дом через внутреннюю дверь гаража и добавила тем же тоном: – И не филонить! Отодрать шею за ушами. Руки мочалкой. Ногти подстричь. – Потом задумалась на секунду и смилостивилась: – Или нет. Ногти завтра подстрижешь. Мыться и спать. Понял?
– Угу, – безропотно ответил мальчик, воспитанный тремя женщинами: мамой и двумя тетками.
Наверное, его потому и в хоккейную школу отдали. Все ж коллектив мужской, многочисленный.
– А твою одежду я постираю. Так что проверь карманы.
– Не надо, – стеснительно проскулил Антон.
– Что «не надо»? – остановилась я на пороге ванной комнаты на первом этаже.
– Стирать не надо, – засмущался мальчик. – Я сам…
Боже мой, какая прелесть. Узнаю спортсмена-мужичка. Я знаю, как они стирают. Заходят после тренировки в душ прямо в форме – хорошо, если не в хоккейной, с коньками вместе – и «моются», не снимая трусов и футболок. Одежда заменяет губку и одновременно «стирается». Вроде как.
– Антон, – нравоучительно сказала хоккеисту, – стирать должна машина. Так что приготовь одежду, до завтра она высохнет. Ты чистую смену белья взял?
– Взял, взял, – уже устав от моих нравоучений, отмахнулся мальчик и заперся в ванной.
– С сантехникой и шампунями разберешься?! – гаркнула в дверь. – Будешь выходить, накинь банный халат сиреневого цвета!
– Да разберусь я, разберусь! – с интонацией «да отстанешь ли ты, наконец!» проорал мальчишка.
Я отошла от двери и поразилась самой себе.
Что делается, а? За несколько часов я почувствовала себя едва ли не мамой.
Оказывается, приятно это – руководить и пестовать маленького человека. Тем более такого милого и хорошо воспитанного. С культурной, грамотной речью, спортивными задатками истинного лидера и умением брать на себя ответственность за все.
Чудо что за мальчик.
Родить, что ли, себе такого же?..
Эх, до чего ж мы бабы клуши. Наседки. Нам только птенца в гнездо подбрось, вмиг закудахтаем…
Я спустилась в гостиную, достала из жилета сотовый телефон и повторила набор номера Виктории. Такого мальчика я Коновалову не отдам. Пройду через все унижения, и встреча с этим гадом состоится только в присутствии Рубпольского. Чтоб сразу было видно, чьи уши торчат за нашими спинами и рыпаться на нас бессмысленно.
Из трубки неслись длинные гудки. Я повторила набор домашнего номера, но и там со мной разговаривать не захотели.
Где же ты пропадаешь, Вика?!
Вымылся Антон подозрительно быстро.
Я привередливо проверила руки и за ушами. Не нашла там грязи – моются спортсмены в олимпийском темпе и качественно, если тренер приказал, – и удовлетворенно кивнула:
– Порядок. Есть будешь?
– Нет, – покачал головой мальчик. – Спать хочу, – и зевнул, поежившись.
Я отвела Антона в гостевую спальню, укрыла его одеялом и снова удивилась своему желанию спеть колыбельную песню. Рассказать сказку и поцеловать в лобик на сон грядущий.
«Ну, точно – «Щепка»! Пора рожать, Александра Григорьевна. Такие материнские инстинкты втуне пропадают!»
В ванной царил образцовый порядок. Мыло лежало на своем месте, флакон с шампунем завинчен, полотенце развешано.
На крышке стиральной машины, аккуратной стопочкой лежали спортивный костюм, футболка, под ними носки. А вот трусов я не нашла.
«Неужели в грязных лег?!»
Я взяла стоявший там же рюкзачок и в поисках стыдливо запрятанных трусишек обыскала боковые карманы.
Так и есть. Черный комочек лежал в боковом отделении.
Решив проверить, нет ли чего еще для стирки, я вытряхнула из рюкзака одежду – Антон все запихал впопыхах кое-как, – убедилась, что все остальное чистое, и решила для проформы засунуть в стиральную машину еще и сам рюкзак, основательно запылившийся.
Сложила в стопку футболки, шорты, белье. Проверила карманы и… кроме сорока восьми рублей мелочью и жевательной конфеты нашла в боковом отделении женскую косметичку. Прозрачный пластиковый мешочек с пудреницей, тенями, тушью и несколькими тюбиками губной помады.
Странно. Женщина, взявшая сумочку на свидание с возлюбленным, косметичку положила в детский рюкзачок.
Странно.
Я видела в квартире разворошенную спортивную сумку явно с дачными женскими вещами. Почему Лиза не положила косметичку туда? Она готовилась к переезду на дачу, торопилась, сказала Антону: «Мы опаздываем, так что готовься сразу уйти, когда я приду»…
Почему она положила косметику в сумку племянника?! А не в свою сумку… которую украли!
Вот в чем дело! Она подозревала, что Коновалов, может быть, непорядочен, способен на обыск и прочие действия. Она прятала косметичку! Не исключено – в последний момент, перед самым выходом из дома.
Но зачем?! Что может хранить в себе прозрачная женская вещица?!
Я повертела косметичку в руках. Потрясла и даже прощупала. Глаза меня не обманывают: кроме косметики, в ней ничего нет.
И тут меня словно громом небесным ударило. Осенило! Трясущимися от возбуждения пальцами я стала извлекать из пластикового мешочка один за другим тюбики помады. И в первом же, что открыла – самом толстом и древнем на вид, такие в пост-перестроечные времена цыганки у метро предлагали, – обнаружила искомое. В полой тубе с потертой позолотой хранилась узкая флеш-карта для компьютера. Лиза вынула из тюбика все внутренности и использовала помаду как футляр!
Как охотничья собака, взявшая верный след, я только что не поскуливала, разглядывая блестящую и узкую, манящую и таинственную карту памяти. Какие же мы идиоты! Искали диск! А Лиза, продвинутый компьютерный пользователь, разумеется, воспользовалась более современным носителем!
Зажав флешку в руке, я поскакала на второй этаж к компьютеру в кабинете мужа.
Спасибо, Господи, за вразумление! Ты вовремя заставил меня стать хорошей временной мамой, надоумил постирать рюкзак и указал – путь!
Как вовремя!
Я словно идиотка зациклилась на поисках лазерного диска. А ведь могла бы догадаться! Судя по тщательному обыску квартиры – там даже за плинтусами шарили! – в доме искали вещицу гораздо более мелкую, чем письмо и диск. Искали – флешку!
Но я зациклилась. Тетя Маша сказала Антону «требуют отдать диск», я и застопорилась на этом.
Да откуда тете Маше знать, что времена дискет и дисков уже проходят! Она, поди, и слова-то такого, «флешка», не слышала!
И конечно, мало чего разобрала в словах мамы Антона. Женщина плохо себя чувствовала и объяснила сестре ситуацию как смогла.
Я неслась к кабинету и молилась только об одном: только бы карта не была запаролена! Только бы открылась!
Защиты от любознательных пользователей на карте не было. Монитор мигнул синим цветом и выдал белый лист, расчерченный на полосы и столбики, заполненные цифрами, выражающими рублевый эквивалент.
В принципе… ничего неожиданного в этом не было. Ожидать, что на флешке, припрятанной двумя бухгалтерами, окажется порнографическая съемка господина Коновалова в постели с пышнотелыми мулатками, было бы глупо. Недолго морщив ум, я сумела уяснить: некий холдинг дал поручение некоему банку перевести деньги на счет фирмы «Фокус ЛТД». Денег набиралось не слишком много – всего-то около двух миллионов, – и убивать из-за них народ пачками вряд ли стоило.
Но, как говорится, лиха беда начало.
Я перевернула электронную страницу. Посмотрела на следующий лист и… крепко почесала в макушке. Весь лист был заполнен цифрами и словами исключительно на английском языке.
Проблема. В школе я изучала французский, и скудного запаса английских слов хватало только поздороваться и извиниться…
Проблема.
Просмотрев всю информацию до конца, я нашла в ней только цифры и исключительно английские буквы. Французские были совершенно идентичными, но делу это помогало слабо. Из всех похожестей я выудила только одно интернациональное слово – «банк».
Откатившись на оснащенном колесиками кресле от стола, я вытянула ноги, сложила на пузе руки и тупо уставилась на монитор.
