Алексей Пронин - Страж державы
Старлей Слобцов подошел к нужной ячейке камеры хранения, набрал код и достал оттуда кожаный дипломат. Зайдя в общественный туалет, он заперся в кабинке и открыл его. Внутри лежал запечатанный конверт, папка с документами и тоненький металлический кейс. Вскрыв конверт, он внимательно прочитал машинописный текст, уместившийся на двух стандартных листах формата А4, после чего превратил их в пепел, растворившийся в недрах городской канализации.
Вернув дипломат на место, Миссионер прошел к ближайшему таксофону и набрал обозначенный номер. Сигнал, ушедший в Москву, преобразовался в бесцветный голос среднего пола. После обмена условными фразами трубка еще некоторое время отзывалась длинными гудками.
– Здравствуй, Роман, как тебе Париж? – раздался наконец бодрый голос Скоробогатова.
– Местами очень даже неплох, – подыграл начальству старший лейтенант российской полиции.
– Ну и славно. – Густой смех на том конце трубки мог означать только одно – генерал пребывает в преотличнейшем расположении духа, и виновник этому – старлей Слобцов.
– Действуйте по плану, док, обозначенному в проекте, – добавил голос руководителя. – Утром в понедельник жду с докладом. И попрошу без опозданий, – закончил он с наигранной строгостью.
Старлей Слобцов сидел за столиком кафе и наслаждался чашкой великолепно приготовленного капучино, вкус которого ему сегодня утром так и не дали до конца распробовать Сара Абельман и компания. Окончательно разобравшись в ситуации, перед которой его поставила парочка вышестоящих представителей российской полиции, он анализировал эффективность вариантов улучшения своей позиции в образовавшемся миттельшпиле.
Что от него требуется? От него требуется только одно – грамотно реализовать преимущество, полученное в начале партии, не отступая ни на йоту от выбранной дебютной стратегии. Только в этом случае можно гарантировать успех и сразить наповал короля противника.
Белые начинают и выигрывают. В данном случае под псевдонимом «белые» выступает загадочная аббревиатура особого департамента полиции, сделавшая первый ход. Как и предполагал генерал Скоробогатов, после шороху, который наделал его сотрудник вместе с представителями Интерпола в Гонконге, всемогущественная правящая элита США направила по гонконгскому следу своих ищеек. С целью выяснить, откуда у произошедших событий выросли ноги. Чтобы зачистить в своих рядах источник утечки информации, были выделены немалые средства и задействованы связи в различных российских спецслужбах. Дабы дезориентировать противника и отвести подозрения от истинного виновника торжества, в игру вступил полковник Тихомиров, перешедший на службу в особый департамент полиции из родственной организации и уже несколько лет ведущий игру двойного агента. Успев зарекомендовать себя в глазах заокеанских «рыцарей плаща и кинжала» как вполне надежный источник, он за кругленькую сумму согласился справить американцам необходимые документики, с помощью которых они смогли бы вычислить дерзкого «крота» и вывести его из игры. Для чего была сфабрикована убойная «деза», с которой и отправился в Париж вышеозначенный полковник. На встречу с большими шишками из Лэнгли – Уильямсом и Фишером.
С воздушного корабля шишки попадают на бал, откуда перед самым началом таинственно похищается главная фигура, ради которой, собственно, этот самый бал и был затеян. Американские амигос в шоке – кто посмел подставить кролика Роджера? Тут в голову к ним должны прийти только два варианта – либо товарищ полковник, исправно доселе снабжавший их необходимой информацией, ведет неведомую им двойную игру с целью их окончательной дезориентации, либо где-то глубоко в недрах самого Лэнгли произошла утечка информации от человека, чья неприглядная роль в случившемся в Гонконге конкретном провале может выйти на отсвечивающую предательством поверхность. Задача, поставленная перед старлеем Слобцовым, как раз и заключается в том, чтобы заставить заморских гостей поверить именно во вторую версию.
Главное, от чего он должен сейчас отталкиваться, – это от того, что похищение полковника целиком и полностью лежит на совести непонятно откуда взявшегося Алекса Ковальски. Мало ли таких, как он, безумных авантюристов шатаются по свете в поисках легкой наживы? Миссионер сделал последний глоток почти остывшего кофе, и одновременно с этим глотком разноцветные кусочки стекла из фигурантов предстоящей комедии масок сложились в полноценное панно. В нем нашлось место каждому, включая пока не догадывающихся о вводе в спектакль Фатиму и брата убиенного им Эмира, безумного, прости господи, Салаха аль-Рабани, рыщущего по Парижу в поисках убийц.
Карнавал начинается, милостивые дамы и государи. Просьба всем пристегнуть ремни, затянуть потуже корсеты и сохранять спокойствие до конца полета! Заплатив за кофе, старлей Слобцов вновь прошел к ближайшей телефонной будке.
Он зажмурил глаза, чтобы окончательно собраться с мыслями, и из наступившей темноты проявилась отрубленная голова Мохаммада аль-Рабани, погрозившая ему невесть откуда взявшимся пальчиком, длинный ноготь которого был аккуратно покрыт ярко-красным лаком. Миссионер, невольно вздрогнув, тотчас же разлепил веки. Видение исчезло, но неприятный осадок остался. Не хватало еще, чтобы его по ночам начали мучить кошмары, и веселенькое путешествие в столицу Франции обернулось продолжительным незапланированным отдыхом в отдельной палате больницы имени Кащенко. От этих невеселых размышлений ему вдруг пронзительно захотелось обратно, домой. В уютную постельку, под верблюжье одеяло…
Стоп! Миссионер поднял трубку. Дежурный отеля «Плаза» довольно быстро соединил его с недавно покинутыми апартаментами.
В номере 536 в этот момент царило нездоровое оживление. На авансцене, в удобных мягких креслах а-ля Людовик XVI, восседали два заморских гостя, прилетевших несколько часов назад в Париж из Лэнгли и попавших с пылу с жару прямиком на пепелище надежд разрубить наконец не дающий покоя гонконгский узел. Уж больно чувствительный щелчок по носу получили заокеанские властители мира. И уж больно возжаждали крови – крови отступника, информация которого похоронила тщательно разрабатываемый в течение нескольких лет план. План, который сулил правящему клану заоблачные дивиденды и который лопнул, как сильно надутый воздушный шарик. Кровь эту должен был им доставить в стерильной пробирке их старый и достаточно надежный источник – бывший сотрудник внешней разведки, а теперь полковник какого-то непонятного департамента полиции. Только вот он таинственным образом испарился, добавив американцам очередную порцию головной боли. Особенно одному из боссов контрразведки Энтони Фишеру, у которого в связи с этим неблагоприятным фактом разыгралась мигрень, вследствие чего он был чрезвычайно раздражителен и груб по отношению к своим коллегам. Особенно, конечно, досталось парочке представителей местной резидентуры, только-только оклемавшейся от усыпившего их дурмана. На них-то сейчас и изливал свой гнев отягощенный головной болью Фишер.
– Тони, успокойся, выпей еще виски. – Спенсер Уильямс, занимающийся в Лэнгли «русским» вопросом, чья невозмутимость успела стать притчей во языцех, отщипнул кончик сигары и поднес к ней зажигалку.
Звонок телефона прозвучал, как гром среди ясного неба. Немая сцена была списана с «Ревизора». Замолчавший Фишер жестом показал, чтобы Уильямс снял трубку.
– Алло, господа, это не вы случайно кое-что потеряли часа три назад? – Голос старшего лейтенанта российской полиции казался будничным и абсолютно незаинтересованным.
Уильямс и Фишер обменялись понимающими взглядами. Стоявшие рядом с ними двое мужчин все поняли без слов и исчезли в соседней комнате.
– Что-что? Извините, я вас не понял… – начал тянуть время Уильямс в слабой надежде на то, что они успеют установить местонахождение звонящего.
– Если вас данный факт не интересует, то я попусту теряю время. До свидания.
– Подождите! – чуть не крикнул в трубку Уильямс. – Где мы можем с вами встретиться?
– В Булонском лесу, в месте, где сидящий наверняка рядом с вами толстяк Робертсон по пятницам занимается в машине любовью с Энджелой Найтли, секретаршей вашего посольства. Вас должно быть двое: ты и толстяк. При любых других обстоятельствах наша встреча не состоится. – И в трубке послышались короткие гудки.
Остолбеневший Уильямс перевел свой взгляд на Робертсона, вернее, на его блестящий запотевший лоб. Из соседней комнаты вышел мужчина, отрицательно пожимая плечами. Звонок засечь не удалось.
– Спенсер, ты чего? – Забывший о головной боли Фишер недоуменно смотрел на своего сослуживца, застывшего с трубкой в руках.
– Как Энджела? Хорошо трахается, а, Робертсон?
