Алексей Хапров - Черная повесть
Ну, конечно! Как я мог о нем забыть! Лучшего варианта не найти.
Попов вынес прут из домика и водрузил на рогатины. Вертел был готов. Ваня присел на корточки, достал из кармана куртки коробок, и принялся разжигать огонь. Но у него это никак не получалось. Края сучков, к которым он подносил зажженные спички, немного чернели, дымили, но ни в какую не желали разгораться. Когда на земле валялось уже пять зря использованных спичек, я попросил его остановиться, ибо источников огня у нас было отнюдь не в избытке, и снова обратился к Вишнякову:
— Сергей, помоги, пожалуйста.
Вишняков отбросил окурок в сторону, поднялся на ноги, и принялся подбирать сухие листья и мох, засовывая все это под хворост.
— Для того, чтобы разжечь костер, нужна растопка, — пояснил он. — Листья и мох, в отличие от веток, запылают сразу, и огонь станет быстро разрастаться. А то, что делали вы — это Сизифов труд. Дайте мне какую-нибудь бумагу.
Попов с обескураженным видом снова зашел в избушку и вынес оттуда газету, в которую ранее были завернуты бутерброды. Сергей оторвал от нее небольшой кусок, свернул его в трубочку, поднес зажженную спичку, после чего сунул под хворост. Раздалось потрескивание, и через несколько мгновений спускавшиеся на землю сумерки прорезало жаркое пламя. Мы подошли к костру и стали с удовольствием впитывать исходившее от него тепло.
— О, я смотрю, мы не так уж и безоружны перед лицом природы, — послышался голос Тагерова. — Во всяком случае, огонь добывать умеем.
Он вышел из-за домика, держа в руке выпотрошенную заячью тушку, обмыл ее остававшейся в ведре дождевой водой, и с помощью Лили стал нанизывать на шомпол.
— Ой, у меня же соль есть, — спохватилась Ширшова и посмотрела на меня. — Димочка, не сочти за труд, возьми в моем рюкзаке.
Я выполнил ее просьбу.
Намазав тушку солью, мы подвесили ее над огнем, уселись вокруг костра, и стали наблюдать, как постепенно нарумянивается ее корочка.
— Мясо — это конечно хорошо, — произнес я. — Но как быть с водой? То, что мы брали с собой в дорогу, подошло к концу. Речкой или озером здесь не пахнет. Ратовать только на дождь?
— Вода здесь должна быть, — проговорил Алан. — Тот охотник, который здесь жил, где-то же ее брал. Нужно еще раз внимательно обследовать окрестности. Авось найдем какой-нибудь родник. А может, и не только родник. Может, еще какой-нибудь самородок отыщем. Вишняков, ты тщательнее оберегай свою находку, а то ни дай бог потеряется.
— Алан! — с упреком бросила Юля.
Сергей ничего не ответил. Он поднялся на ноги, и с каменным выражением лица принялся переворачивать заячью тушку другой стороной к огню.
— А как будем сегодня жажду утолять? — спросил я.
— А клюква на что? — воскликнул Тагеров. — Клюквой и утолишь.
Жаркое из зайца получилось восхитительным. Эх, сейчас бы к нему картошечку с квашеной капустой и хлебом, думалось мне. Мы обглодали каждую косточку до последней жилки. Мне казалось, что ничего вкуснее я до сих пор еще не ел. И дело здесь было не только в сильном голоде, при котором, как известно, и лук может показаться сладким. Просто свежее мясо, приготовленное на природе, в походных условиях, на открытом огне, по своей калорийности не идет ни в какое сравнение с морожеными бройлерами, зажаренными дома на сковородке. Кто не верит, может при желании в этом убедиться.
После сытного ужина мы почувствовали себя немного бодрее.
— Ой, ребята, — мечтательно произнесла Лиля, — вот увидите, пройдет некоторое время, и мы будем с ностальгией вспоминать этот вечер, этот костер, и этого зайца. Вы не поверите, но я даже благодарна спасателям за то, что они до сих пор нас еще не нашли. Я только теперь поняла, как это прекрасно, жить на природе!
— Так оставайся здесь навсегда! — хохотнул Алан. — Дом есть, воду завтра найдем, охотиться научим. Будешь жить-поживать, да добра наживать.
— Только вместе с тобой, — кокетливо поиграла глазками Ширшова.
Мы рассмеялись. Раздалось чье-то ироничное поцокивание.
— А вот интересно, — произнесла Патрушева, обращаясь ко мне и Вишнякову, — вы долго гонялись за этим милым зайцем, прежде чем смогли его поймать?
— Мы за ним вообще не гонялись, — ответил Сергей. — Зачем гоняться, когда есть охотничьи приспособления?
— Какие приспособления?
— Бечевка.
— И все?
— И все.
— Интере-е-есно! — протянула Патрушева. — А каким образом можно поймать зайца с помощью одной лишь бечевки?
— Силки, — продемонстрировал свою осведомленность я. — Слыхала когда-нибудь про такое?
Патрушева недоуменно выпятила губу.
— Ну, это были, конечно, не классические силки, — сказал Вишняков, — а нечто среднее между силками и удочкой.
— А чем отличаются классические силки от неклассических? — не отставала Юля.
— Классические силки предполагают автоматическое захлопывание ловушки, когда жертва приближается к приманке, — объяснил Сергей. — Их сооружают так: из веревки делают петлю, петлю привязывают к молодому деревцу, деревце сгинают и закрепляют в таком положении, кладут приманку. Когда жертва прикасается к ловушке с приманкой, деревце, к которому привязана петля, распрямляется, захлестывает добычу и вздергивает ее в воздух. Но у нас с Димоном не было времени на сооружение такого устройства, поэтому мы пошли более простым путем.
— Интере-е-есно! — снова протянула Патрушева. — Выходит, вы теперь каждый день сможете обеспечивать нас дичью?
Вишняков иронично усмехнулся, а я проворчал:
— Посмотрим на ваше поведение.
Юля придвинулась к Сергею поближе.
— А кого еще здесь можно поймать? — спросила она у него. — Кто из животных более-менее съедобен?
— Олень, кабан, косуля, тетерев, глухарь, рябчик, — принялся перечислять Вишняков, явно довольный тем, что снова оказался в центре внимания. — Правда, при этом нужно знать, где охотиться.
— А где лучше всего охотиться? — спросила Патрушева.
— Там, где есть следы пребывания животных: помет, отпечатки лап, примятая трава, погрызы на деревьях и кустарниках, остатки пищи. Чаще всего все это встречается там, где есть корм: в кедровниках, дубравах, ягодниках. Но во время охоты нужно всегда помнить два основных правила. Первое — тишина, второе — направление ветра. Нужно всегда располагаться от животного с подветренной стороны, чтобы оно нас не учуяло.
— А как насчет грибов и ягод? — спросил Ваня.
— Если ты хорошо не знаешь грибы, с ними лучше не связываться, — ответил Сергей. — Практически любой съедобный гриб имеет более-менее похожего на себя ядовитого двойника. Тебе кажется, что это опята, а на самом деле это ложные опята. Сатанинский гриб, например, как две капли воды похож на белый. Даже мухомор, который все мы прекрасно знаем, можно иногда принять за обычную сыроежку. Это когда его белые бородавки и кольцо на ножке оказываются смыты дождем. С ягодами полегче. Землянику, малину, чернику, рябину, клюкву, ежевику, черную смородину ни с чем не спутаешь. Захотели погрызть орешков — выколупывайте из еловых и сосновых шишек семена. Правда, это возможно только осенью, когда они вызревают. Захотели чаю — ищите корень одуванчика или кипрей. Если их просушить, обжарить и мелко раздробить, получится превосходная заварка. Щавель и кислица подходят для приготовления зеленых щей. Если вдруг чем-то отравились, ищите клубни ятрышника. Они помогут нейтрализовать яд. Захотели огурцов — ищите борщевик. Он схож с ними по вкусу.
— Если бы еще знать, как это все выглядит, — усмехнулся я.
— Ты прямо ходячая энциклопедия, — всплеснула руками Юля, восхищенно глядя на Вишнякова. — С тобой не пропадешь.
Сергей скромно улыбнулся. Я украдкой бросил взгляд на Тагерова и Ширшову. Они сидели, нахмурив брови, и время от времени почесывали руки, словно их мучил зуд. "Нет, до прежнего единства нам еще далеко, — подумал я. — Ситуация продолжает оставаться взрывоопасной".
Солнце окончательно скрылось за горизонтом. Закатный багрянец погас. Небо почернело. Звезды, погруженные в его бездонную глубину, становились все ярче и ярче. Я уже отчетливо различал Венеру, висевшую, словно большой электрический фонарь на темно-синем небосклоне. Огонь костра затухал. Все разговоры постепенно сошли на нет. Прохладная влага, висевшая в воздухе, стала проникать сквозь одежду все глубже и глубже. Комаров становилось все больше и больше. Мы решили, что пришла пора ночлега. Зайдя в избушку, мы расположились на тех же местах, что и накануне, и закрыли глаза. Наступила тишина, которую нарушало только ровное, мерное дыхание. Вдруг снаружи раздался какой-то треск. Я открыл глаза и беспокойно спросил:
— Что это?
— Ничего страшного, — ответил Алан. — Просто где-то на дереве сломалась ветка.
— А отчего она сломалась? — спросил Вишняков. — Сильного ветра, вроде, нет.
