Эдуард Хруцкий - МЧК сообщает
Нина внимательно оглядывала зал. Увидела в углу у эстрады лохматого, длинноволосого человека, пошла к нему.
Данилов мелкими глотками пил ликер.
Копытин встал с чашкой в руке, пересек зал, сел на свободный стул.
Нравы здесь были простые. Взял бутылку ликера, налил.
Данилов прищурившись глядел на него.
— Вы художник? — спросил Копытин.
— В некотором роде. А вы?
— Я поэт.
— Соблаговолите назваться, возможно, я читал ваши стихи.
— Гумилев, — Копытин дернул щекой.
На таинственном озере Чад,
Посреди вековых баобабов,
Вырезные фелуки спешат
На заре величавых арабов, —
начал читать Данилов.
По тенистым его берегам
И в горах, у зеленых подножий,
Поклоняются древним богам
Девы жрицы с эбеновой кожей, —
продолжил Копытин.
— Браво, господин Гумилев, вы помните свои стихи, — Данилов прихлебнул глоток.
Подошла Нина:
— Пошли, Олег, все в порядке.
— Желаю вам успехов в поэзии, — Данилов встал, поклонился и пошел к выходу.
Копытин, прищурившись, с ненавистью смотрел им вслед.
— Попался бы ты мне под Тихорецкой, сопляк, — прошептал он и дернул щекой.
Данилова и Нину догнал извозчик:
— Прошу, барин!
— Поехали? — спросила Нина.
— Нет. За нами вертлявый идет.
Они шли по улице. На Триумфальной площади сели в трамвай. Потом пересели в другой. Семен неотступно сопровождал их.
На Сокольническом кругу вышли из трамвая, пошли к дачам. Семен, прячась за деревьями, сопровождал.
Данилов с Ниной по узкой тропинке прошли к даче, открыли и заперли за собой калитку, поднялись на крыльцо. Семен стоял до тех пор, пока на втором этаже не загорелись окна.
Копытин и Ольга Григорьевна стояли в прихожей огромной барской квартиры на Остоженке.
— Милая Олечка, вот ваши паспорта, — Копытин протянул ей документы.
— Вы наш добрый гений, Виктор. Как, как я отплачу вам?
— Завтра после восьми я заеду за вами на авто.
— Вы гений, добрый ангел, как я отплачу...
— Потом, милая Олечка.
— Нет, сейчас, сразу. Слышите, Виктор. Муж придет позднее.
Она прижалась к Копытину. Он дернул щекой, схватил женщину за плечи, привлек к себе.
Конечно, Собан был битый, да он, Мартынов, тоже непрост. Засаду на даче в Сокольниках готовил с толком, хитро.
Подойди к даче, посмотри. Никаких следов как не было. А люди в доме, да обратная дорога перекрыта ребятами из особого отряда МЧК.
Приезжай, Собан, ждем. Мы тоже за эти месяцы кое-чему научились.
В общем-то Мартынов не очень верил, что Собан сам сюда пожалует. Конечно, Бахтин специалист, слов нет, но как-то не вязалась в представлении Мартынова жизненная логика с воровским законом.
Конечно, может быть, он чего-то не понимает еще. Но тем не менее засаду он организовал по всем правилам.
Данилов и Нина оказались молодцами. Провели свою часть операции блестяще. Теперь оставалось самое трудное, встреча с Собаном, если она состоится, конечно. Мартынов решил дать бандитам войти на дачу, подняться в комнату.
Там двое, Данилов и Нина. Иван за столом, девушка на диване.
В столешнице Мартынов сам выдолбил углубление и положил наган. От дверей его не видно, и руки у Данилова не заняты. Чуть что, опустил ладонь — и вот оно, оружие.
Над Сокольниками плыла размагничивающая тишина. Февраль уходил. День становился длиннее, и цвета у него появлялись по-весеннему яркие.
Снег стал синеватый, и казалось, березы отражаются в сугробах.
Весь день прошел в ожидании.
Много лет уже у Мартынова не было такого спокойного дня. Они переговорили, казалось, уже обо всем, помечтали о будущем.
— Федор Яковлевич, поймаем мы Собана, а дальше? — спросил Данилов.
— Дальше, Ваня, Гришку Адвоката возьмет.
— Ну а потом? — настаивал Данилов.
— Потом... Потом хорошая жизнь будет, Ваня, и начнешь ты учить восточные языки.
— А вы?
— Я хочу речным капитаном стать. Я раз на пароходе по Свири плыл. Ох и красота!
— Как сумерки красиво в лесу опускаются. Смотрите, сугробы совсем синие стали. — Нина подошла к окну. — Идут!
— Все по местам! — скомандовал Мартынов. — Сигнал — слова «пошел вон».
Авто подкатило к даче. Собан вышел, огляделся.
— Одиноко живут, — он кивнул на узкую, полузасыпанную тропку, ведущую от калитки к крыльцу.
— Пошли.
Впереди зашагал Туз. Он толкнул калитку, и запор вылетел. Дверь на веранду поддалась сразу. А вот с входной пришлось повозиться. Но Туз вытащил из-под пальто фомку — замок тихо хрустнул.
Сверху, со второго этажа, донеслись звуки гитары и приглушенный женский голос.
Собан вошел в комнату румяный с мороза, улыбчивый.
Был он похож на благородного отца из провинции. Туз и Семен следом вошли, стали у дверей.
Данилов поставил рюмку на стол, Нина опустила гитару.
— Почтение, Студент, и вам, барышня, не бойтесь, мы не из ЧК.
— А я и не боюсь, — холодно сказал Данилов и потянулся к бутылке, — садитесь.
— Сяду, сяду. Почему не сесть, когда добром зовут.
Собан скинул шубу на руки Семену. Подошел к столу, грузно сел.
— Ты меня знаешь, Студент?
— Не имею удовольствия.
— Я Собан.
— Мне это ничего не говорит.
— Фраер ты, вход в закон рупь, а выход тыща. Поживешь в законе, узнаешь, как со мной говорить.
— Что вам угодно?
Собан взял рюмку, покрутил, понюхал.
— Все, что на Сретенском бульваре взял, отдашь. Тогда жив будешь и маруху твою не тронем.
— А из белья вам ничего не надо? Пошел вон!
В комнату ворвались чекисты.
— Руки! — крикнул Мартынов.
Семен и Туз подняли руки.
Собан выронил рюмку, сунул руку под пиджак, выдернул гранату «мильс». Он не успел дернуть кольцо. Данилов дважды выстрелил в него. Покатилась по полу граната, упал со стула Собан.
Мартынов наклонился, перевернул его:
— Готов.
— Так он же, товарищ Мартынов...
— Действовали правильно, Данилов...
Мартынов повернулся к задержанным. Посмотрел на жующую рожу Туза, бессмысленную и тупую. Увидел бегающие глаза Семена.
— Где Витька Залетный?
— Гад буду, начальник, век свободы не видать... Через полчаса на Мясницкой валютную контору брать будет.
— Данилов, Козлов, в машину! Остальные доставят арестованных.
Операцию по захвату валютной конторы на Мясницкой Копытин готовил сам. Он шагами измерил расстояние от Банковского переулка до конторы, рассчитал время. Трижды заходил в помещение, изучал расположение касс и посты охраны.
Он не очень верил, что Собану удастся отобрать у Студента ценности Васильева. После встречи в кафе «Бом» он понял, что этот мальчонка с холодными глазами совсем не фраерок, как говорил о нем Собан.
В поступках и действиях Студента чувствовалась уверенность и сила, а значит, это не просто одинокий, как волк, налетчик, а человек, за которым кто-то стоит. Возможно, эти кто-то и встретятся с Собаном на даче в Сокольниках.
О своих предположениях Копытин Собану не говорил. Пусть едет. А если его там шлепнут, то и слава богу. Надоел Виктору этот истерик со своим гипертрофированным самоуважением.
Да и пора было кончать с игрушками в казаки-разбойники. Бандиты бандитами, а ротмистр Алмазов-Рюмин шутить не будет. Господа офицеры поопаснее Собана с его уголовниками.
Пора, пора прощаться с Москвой.
Сегодня он берет контору, а потом милая Олечка с дураком мужем. Там ценностей!..
В его распоряжении было три машины.
На пустыре, в Марьиной роще, Копытин проверил у людей оружие, проинструктировал. Конечно, если бы вместо этой уголовной сволочи были офицеры, он бы считал план реализованным. Но ничего, попробуем.
Три машины с пустыря разъехались в разные стороны, чтобы через полчаса встретиться в Банковском переулке.
Копытин посмотрел на часы. Пять. Пора, в это время все сейфы открыты, начинается подсчет валюты.
— Начали, — скомандовал он. — Быстро к дверям. Глушите милицию и — в помещение. Берете все, что в кассах под номерами один и три. Я прикрываю.
Машины рванули с места. Копытин закрыл глаза и перекрестился.
Когда машины подъехали к конторе и бандиты подбежали к дверям, их встретили выстрелами из нагана.
А со стороны Лубянки и Прудов — грузовики с красноармейцами. Из кабины одной из машин ударил пулемет, лес штыков окружил бандитов.
— Ходу! — крикнул Копытин.
Машина сорвалась с места, запетляла по переулкам и остановилась только в Лялином.
— Что будем делать? — спросил шофер.
— Вон трактир, видишь? — кивнул Копытин. — Перекусим и на новое дело пойдем.
— Фартовый ты парень, Витя, — с тобой хоть на рога, — засмеялся бандит, сидевший сзади.
