Мишель Лебрэн - Фоторобот
— Брюнетка в бежевых шортах.
— Она была одна?
— Да. Она собиралась ехать автостопом.
— Нет. Тех, которых мы видели, была целая группа. Видели еще скаутов. Об этих ребятах мы сообщили леснику, потому что они здоровы устраивать пожары! Разводят такие костры, что потом ни как не загасишь, даже ведрами воды! Еще по сигаретке?
Они старательно воткнули свои окурки в мокрую землю и снова закурили. — А эту девушку, вы ее знаете? Она к вам должна вернуться?
— Совсем нет. Она была здесь, но ушла утром, пока я спал. Мне просто захотелось узнать, куда она отправилась. Это англичанка. Понимающее подмигивание.
— Англичанка! Вы хотели ее, наверно, трахнуть, а? Но не тут-то было! Англичанки дают себя потискать, потрогать за зад, то есть полный набор, но потом, когда вы начинаете расстегиваться, они вас бьют по морде! Ох, чудачки!
— Но если англичанка красивая, тогда это что-то! — заметил второй жандарм.
И тут Жильбер выслушал великолепный набор штампов, касающихся англичанок: что у них большие ноги, что они курят сигары, что они фригидные, и это из-за их протестантского воспитания, что они носят подштанники до колен, и на коленках они удерживаются резинками, словом, обзор по данному вопросу был сделан за десять минут. Но ответ на главный вопрос, интересовавший Жильбера, был отрицательным. Жандармы не встретили Роберту, которая могла бы поведать им об Англии много нового и неординарного.
— Послушайте, — сказал один из них в заключение, — если она едет автостопом, ее обнаружат в один из ближайших дней в лесу под кучей листьев и мха. Только она у вас больше не вызовет желания.
— Вы преувеличиваете! — сказал Жильбер, в голосе которого снова проскользнуло беспокойство.
— Я преувеличиваю? Послушайте меня как следует: в каждом автомобилисте дремлет преступник-садист.
— Но ведь не все преступники — автомобилисты!
— Да, но все автомобилисты потенциальные преступники. Вы не представляете себе, до какой степени возросла преступность, с тех пор как любой получил возможность иметь автомобиль или мотороллер! Смотрите. Предположим, у вас есть машина. Вы какой-нибудь коммерсант и едете в Эврё за заказом на черенки для мотыг. Какая-то девчонка вас останавливает. Вы ее берете, и поскольку она молода, носит шорты, вам видны ее ляжки, то вам в голову приходят кое-какие мысли. Вы пытаетесь ее трахнуть, она отказывается. И бац! Вы ее насилуете…
Жильбер рассеянно слушал из уст жандарма те же умозаключения, к которым сам пришел четверть часа тому назад. Жандарм заключил:
— Ведь почему взяли Ландрю? Да потому, старина, что он отвозил своих женщин в Гамбе поездом! И брал им билеты только туда! Вот. А если бы он вез их на тачке, то все было бы шито-крыто. Почему убийцам в наше время прогресса еще удается выкрутиться? Потому что благодаря автомобилю они совершают свои преступления вдали от своего дома!
Жильбер искренне восхищался ораторскими способностями жандарма. Почему этот человек из Медона стал убийцей? Потому что он мог увезти свою жертву на собственной машине в глухое место. Без машины он был бы вынужден вставать у края леса и дожидаться, когда мимо пройдет привлекательная женщина! И даже в этом маловероятном случае он смог бы удрать только на своих двоих, а значит, не очень далеко.
— В сущности, — сказал он, — уничтожив машины, мы уничтожим преступность!
— Не так скоро! Преступники существовали всегда, еще до изобретения самоката, да и после атомного взрыва они не исчезнут. Но все же, располагая автомашиной, преступник имеет в руках огромный козырь. — Он воткнул свой окурок в землю и добавил, подмигнув при этом: — А кто мне скажет, что вы не укокошили эту англичанку? А? Вы с ней были здесь одни. Ночью тут никто не ходит, да и днем народу не много. Кто бы вам помешал закопать ее где-нибудь в лесу со всем ее снаряжением?
Жильбер напрягся изо всех сил, чтобы ответить шуткой, он чувствовал себя совсем не в своей тарелке:
— Вы знаете, я не стал бы дожидаться вашего визита, после того как закопал ее.
— Ха-ха! А может, мы вас застали в тот момент, когда вы собирались удрать!
Они вместе засмеялись. Потом жандармы, нырнув в палатку, забрали свою одежду и приобрели свой прежний внешний вид. Тот, который был блондин, внезапно подошел к Жильберу. В руке он держал складную лопатку и размахивал ею. Изображая ярость, он закричал:
— Вот вещественное доказательство. Вы убили девушку и закопали ее этой лопатой! На ней еще осталась земля. Вы это сделали ночью, когда шел дождь.
— Я не виновен! — застонал Жильбер, не понимая уже как следует, шутит ли тот или говорит серьезно.
Но когда оба жандарма сели на свои велосипеды и исчезли за стеной деревьев, Жильбер еще долго оставался неподвижным, глядя на грязную лопату. В конце концов он пожал плечами. Нет, со всем этим покончено. Он не убивал других женщин, в этом у него теперь была уверенность: значит, и эту тоже он не убивал.
Он стал искать новости по радио. Теперь он знал их расписание и то, что частные радиостанции уделяли происшествиям основное внимание.
После получаса песенок и унылой болтовни передали сводку новостей. Сообщили о новом преступлении. Забавно.
— Убийца Мари-Элен Лангонь только что арестован. Он признал свое преступление, которое, напомним, было совершено поза вчера ночью в Шантийи. Причиной этой драмы явилась ссора между молодым человеком двадцати лет, считавшим себя помолвленным с девушкой, которая сообщила ему о том, что вышла замуж за другого. Убийца полностью признал свою вину. Однако его преступление не имеет ничего общего с убийством в Медоне и Сен-Жермене. В самом деле, в последнем случае жертва не стала объектом насильственных действий сексуального характера и, более того, молодой убийца смог представить главному инспектору, ведущему следствие, Туссену, неопровержимое алиби для двух предыдущих преступлений, в которых он также обвинялся. Садист из Медона по-прежнему остается на свободе! Жильбер весь дрожал, глядя на складную лопатку.
Еще раз он безнадежно попытался убедить себя в том, что за то время, пока он был пьян, ничего не произошло. Он выпил огромное количество, достаточное для того, чтобы упасть мертвецки пьяным! И уж во всяком случае слишком, слишком много для того, чтобы убить женщину, затем закопать ее труп, а также все ее туристское снаряжение!
Он и так и сяк крутил в руках лопату. Крошечная лопатка, почти детская игрушка. Чтобы этим смехотворным инструментом выкопать достаточно глубокую яму, ему бы потребовались долгие часы, может, десять или двенадцать! И произойди столь невероятное, он уж наверняка сегодня утром чувствовал бы себя совершенно разбитым…
Он действительно чувствовал себя разбитым, но не знал, было ли это состояние вызвано его попойкой или физической работой, проделанной ночью.
А если он не закапывал Роберту? Он мог просто отнести ее тело в лес и бросить где придется! У него появилась мысль пойти поискать следы, но он чувствовал, что не в силах сделать это. А если в стороне от тропинки он наткнется на труп девушки…
Жуткая мысль. На этот раз он чувствовал, что его рассудок пошатнулся. В течение пяти дней он попеременно оказывался то под холодным, то под горячим душем. Сначала, убежденный в том, что ничего не делал, он затем снова сомневался в себе. После того как свидетели дали показания против него, он стал считать себя убийцей. Этой ночью к нему вновь вернулась уверенность в том, что он не имеет отношения к этим преступлениям. А теперь?
Теперь он боялся самого себя, боялся тайных инстинктов, скрытых в глубине его существа…
Чтобы ухватиться за что-то ощутимое, более реальное, он поставил перед собой походную шахматную доску и стал изучать начатую с Робертой партию. У него ушло много времени на то, чтобы вспомнить последние ходы. Не сразу удалось разобраться в белых конях. Тот, который справа, это конь короля или ферзя? Для хода в игре это не имело никакого значения, но он заставил свой ум работать и через несколько минут вновь обрел спокойствие.
Подлинная ценность двух шахматных фигур определяется их положением на доске. Тем не менее, два коня являются абсолютно равноценными фигурами. Но один все же — ферзевый конь, а другой — королевский. В ходе их перемещений по доске тот конь, который был на белой клетке, затем мог оказаться на черной и наоборот. При этом их ценность не меняется. Королевский конь, ферзевый конь.
А полиция в этот момент разыскивала другого коня, всадником которого был убийца. И полиция считала, что его зовут Жильбер Витри. Казалось, она ни на минуту не допускала мысли, что убийцей может быть совсем другой, абсолютно похожий на первого, но который являлся настоящим убийцей. Вот так вот!
Жильбер, играя за двоих, поставил шах черному королю. Представлялось три возможности решения этой ситуации: закрыть короля другой фигурой, отвести короля на другое поле, съесть нападающую фигуру. Из этих трех вариантов только один, разумеется, являлся лучшим. Какой?
