Мила Бояджиева - Круиз "Розовая мечта"
Так, сидя в темноте в пропахшем овцами турецком сарае, я рассказала Аське про Лужники, про день рождения Аркадия и про Риту. За окном трещали кузнечики или какие-то особые, очень зычные цикады. Два мужских голоса под дверью ныли протяжно и жалобно, очевидно, пели песню.
А может, общались с Аллахом?
— Ага, я теперь что-то начинаю соображать, но очень смутно… Как в тумане. — Ассоль задумалась. — А случаем, Славка, того самого плечистого парня в ковбойке рядом на юбилее Аркаши Тайцева, не Сергеем звали?
Я обняла девичьи плечики Ассоль. От боа Ирины пахнуло чужим запахом запахом пудры и кулис. Наверно, так пахло бы от Лелечки, если бы она не бросила сцену и теперь изображала в детском театре веселых пуделей или стареньких мальчиков… Неужели все-таки есть предопределенность и все случайности, круто меняющие нашу жизнь, вписаны, на самом деле, в книгу судеб? Но разве может быть случайным такое затейливое хитросплетение… Нет, здесь чувствуется рука Высшего сочинителя…
— Аська, ты умница. Сразу схватила то, что я не могла понять целый год. Несостоявшаяся любовница Тайцева с неизбежностью должна была стать любимой женой его лучшего друга — Сережки Баташова.
Глава 9
…После того, как от меня оторвали разъяренную Риту, Сережа увел пьяненькую гостью из дома Тайцевых. Вернее — вывел из подъезда. Затхлый воздух московской подворотни с застоявшимися августовскими помойками не принес мне облегчения. Я даже не успела спрятаться в укромный уголок, «метнув харч» (как говорят у нас в меде про эффект самопроизвольного освобождения желудка посредством рвоты) прямо на асфальт под ноги заботливому «ковбою», который старался поддержать мои сотрясающиеся плечи. В результате чего было испорчено мое новое выходное платье и рукав пиджака моего спасителя.
— Боже, как же я в таком виде домой заявлюсь? У матери инфаркт случится… — Сообразила я тут же прояснившимися после чистки желудка мозгами.
— Да, если она у тебя человек не привычный…
— Ты что? — Оттолкнула я парня. — Я впервые здесь у вас надралась. Это ты, между прочим, мне все подливал и подливал… А я так на Аркадия загляделась… Уфф!
— Не кричи, пожалуйста. У нас двор маленький, все друг друга знают. И звук, как в колодце. — Сказал он примирительно. — Я не тебя имел ввиду, когда говорил про алкашей. Моя мама, например, в интернате работает… Так Там всякое бывает… А знаешь, пойдем ко мне — я вон в том подъезде живу. Мать у тетки на даче. Вернется завтра.
Наверно, я посмотрела на доброжелателя с таким ужасом, что он рассмеялся:
— Не бойся, я приставать не буду! Вижу, что ты по Аркадию сохнешь. А он — мой лучший друг. Кодекс чести с двойной страховкой.
У моего нового знакомого оказалась коммуналка с длиннющим коридором. В его комнате, разделенной на две половины большим шифоньером, пахло свежевыстиранным бельем. И, действительно, стопку такового парень поспешил убрать с дивана, освобождая мне место.
— Мать погладить оставила. А я замотался, наверно, уже пересохло… Ты раздевайся, я быстренько платье простирну…
— Чего, чего? Прости… Еще плохо соображаю. А телефон здесь есть?
— В коридоре. Только говори тише, а то уже поздно. — Парень взял из стопки белья и бросил мне свою рубашку. — Накинь, пока я постирушкой займусь, и топай звонить. Телефон на тумбочке прямо у двери.
Он деликатно вышел. Я разделась за шкафом и бросила на пол у двери свое платье. Когда, накинув рубашку, являвшуюся, по существу, мини-платьем, вышла из убежища, ни платья, ни хозяина комнаты не было.
Прошлепав босиком по мрачному коридору, я позвонила маме и сонным голосом сообщила, что заночую у Нинки, с которой и провела на даче, якобы, этот вечер. (Аська в это время уже загорала в Новой Зеландии.) За дверью ванны гудела колонка. Я поскреблась. Парень отворил мне дверь.
— Ну, смотри, порядок! — Он развесил на плечики мое выстиранное платье. — Повесим на сквознячок и через час можно гладить.
— Я не очень затрудню тебя, если приму душ? Только покажи, как тут что. Впервые в жизни пользуюсь газовой колонкой.
Он «настроил» горячу воду и сказал: «Не запирайся, я сейчас чистое полотенце принесу…»
Жуть! — Я оглядела эту мрачную с голой лампочкой под потолком и расколотым кафелем на стенах обшарпанную ванную. — Только с перепоя и мыться. На трезвую голову стошнит.
— Эй, держи! — Парень боком втиснулся в дверь и повесил на крючок полотенце. Даже не попытался задержаться и не ахнул от моей красоты. А я ведь знала, что выгляжу «божественно».
В мужской рубашке на голом теле и с полотенцем на голове я прокралась в коридор и поняла, что категорически не помню, за какой дверью живет мой благодетель. Пришлось прислушиваться под разными дверьми, заглядывать в скважины.
— Ты что здесь делаешь? — Появился откуда-то из темноты мой новый знакомый с красным чайником в руке.
— Я потерялась.
— А, знаешь, кофе я тебе не дам. И никуда не пущу. На такси у меня денег нет. Будешь спать на маминой кровати… К утру и платье будет готово…
Действительно, когда я проснулась. мое платье висело на спинке стула, отглаженное. как школьная форма перед первым сентябрем. Пахло горячим утюгом. Хозяин дома — в майке и новеньких китайских джинсах стоял у стола над стопкой глаженного белья.
— Привет! Кофе хочешь?
— Хочу. И спать хочу. И домой хочу. И ещё — как тебя звать все же? Прости — ничего не помню.
— Сергей. — Он усмехнулся и сел рядом. — А про Риту помнишь?
— Уфф! — Поморщилась я. — Вот ужас-то.
— Дело в том, что Аркадий не виноват. Рита вчера ушла, что-то наговорив Аркашке, а потом неожиданно вернулась. И сразу — тебе в волосы. Темперамент. А ты правда — Слава?
— Владислава. Моя мама словачка. И мне всегда приходится извиняться, будто я сама себя назвала так идиотски.
— Почему надо всегда стесняться необычного? — Он пристально посмотрел на меня. — Тогда уж ходи в маске, чтобы быть последовательной.
— Это зачем?
— Необычные глаза — раз, невероятные волосы — два… — Он замялся. Главное — все это в невозможном сочетании — такой коктейль из классических элементов. Коллаж на тему: кто она, эта прекрасная незнакомка?
— «Она» по отцу грузинка. И, вообще, ты прав — жуткий коктейль: словаки, грузины, журналисты, врачи, историки… У меня очень извилистое генеалогическое дерево.
Лицо Сергея стало очень серьезным:
— Это родословная, что ли? А ведь кому-то придется во всем этом разбираться. В родстве, друзьях, связях.
— Ты что, про милицию говоришь?
— Нет, про твоего будущего мужа.
Но нет! Такова уж магия Аркаши — я не заинтересовалась своим новым знакомым и даже не рассмотрела как он выглядит. Но мы подружились. Я корыстно, чтобы быть поближе к Аркаше. Сережа… Тогда я не задумывалась. Только уже потом, став его женой, узнала, что в первую ночь нашего знакомства просидел Сергей над пьяненькой незнакомой девчонкой, не смея оторвать восхищенных глаз. И мечтал о том, как будут выглядеть наши будущие дети.
— Я даже испугался, когда понял, как сильно и совершенно безнадежно влюбился, — признался мой муж после рождения дочери. — Все это время, до появления Софьи, я боялся увидеть в твоих глазах ненависть.
Да, это верно. От приятельского равнодушия к Сергею я перешла к ненависти. А как же иначе? Ведь это он нелепо и жестоко, как казалось тогда, разрушил мое счастье.
… - Слав, тебе не кажется, что наши спасители затягивают с выкупом. Смотри, уже светает. — Обеспокоилась встрепенувшаяся от сна Ася. — «Зодиак» должен отчалить в 8 утра.
— Ничего, задержится. Ира была права, — сейчас уже, наверно, большая каша заварилась. Ну, естественно, идет торговля и подготовка операции п спасению заложников.
— Операции? Да ты с ума сошла! Что они могут сделать, мы же не в России… Не хватает ещё стрельбы и боевиков в бронежилетах… Нет, я предпочитаю отбыть отсюда на посольском автомобиле с флажком РФ… Уж денежки, я думаю, они найдут. Пусть Аркаша подсуетится, да и твой супруг не бедненький.
— Можно подумать, что речь идет о калыме! Это же, Асенька, дело политическое и государственное…
— Нужны мы государству… Ты не Джуна, да и эта куколка не Майя Плисецкая… Мне кажется, эти типы потому нас и сцапали, что не на государство рассчитывают, а на наших кавалеров. С ними, видимо, и договорились.
— Ну, тогда мне, Аська, ждать нечего. До Сергея они не скоро дотянутся. А жених твой двоих, думаю, не потянет.
Я, наверно, совсем протрезвела. Эйфория прекрасного вечера и рискованного приключения прошла. Стало противно и страшно. Чего, действительно, можно ждать от этих людей? Ведь мы толком и не знаем, кто затеял похищение. Ну, уж ясно, что не благотворительная организация, да и не заурядное хулиганье. Организованно все здорово. Заранее запланировано и просчитано. Даже о «переводчике» побеспокоились… А вдруг все вообще не так и мы зря рассчитываем на помощь наших дружков? Может, их-то, в первую очередь, и прихватили, как особо ценный товар, и сидят они сейчас, голубчики, в каком-нибудь вонючем подвале. Если вообще ещё живы… Мне стало страшно.
