Инна Бачинская - Две половинки райского яблока
– Хотите яичницу?
– Хочу. А вы умеете?
– Не умею. А вы?
– Я даже борщ умею, – похвастался он. – Бабушка научила.
В итоге Володя съел яичницу из четырех яиц и выпил две чашки кофе. Последнее исключительно, чтобы сделать мне приятное – мой кофе ему не нравился. Он привык к лучшему. Я пришла в себя после письма Грэдди… что за имя, Флеминга настолько, что даже стала прикидывать, что надеть на интервью. Черный брючный костюм? И белую шелковую блузку? И мои новые замшевые туфли? И каракулевую шубку, присланную мамой? Еще тепло, правда. И вообще, скромнее надо быть. Сиреневый шарф… можно набросить… небрежно так. Нет, одернула я себя, нужно быть строгой и официальной, господин… как его… Романо – это вам не кафешантан.
Володя, кажется, не собирался уходить – расположился надолго гонять кофеи и общаться. В конце концов я спросила, когда ему завтра на работу. Он понял, порозовел и стал прощаться. Анчутка побежал за нами в прихожую. Тут зазвонил телефон. Володя вопросительно посмотрел на меня. Я помотала головой – никого нет дома. Я знала, что звонит Татьяна, больше некому, и не собиралась бросаться к телефону, пока не уйдет мой гость. Володе явно не хотелось уходить. Он все топтался в прихожей, пока я не зевнула, пробормотав, что страшно устала на работе. После этого он наконец ушел, пообещав забежать завтра вечером, узнать, как прошло интервью.
Телефон трезвонил не переставая.
– Рассказывай! – закричала Танечка, услышав в трубке мое «але».
– Меня приглашают на интервью! – похвасталась я.
– Не может быть! – ахнула Танечка. – Куда?
– В «Хилтон», четыреста шестнадцатая комната.
– В «Хилтон»? – опешила Танечка. – Это же отель! Почему тебя приглашают в отель?
– Откуда я знаю?
– А что за организация?
– Не знаю. Меня пригласил секретарь… сейчас, подожди, возьму письмо… Вот! Его Превосходительства Джузеппе Романо… итальянец, наверное. Секретаря зовут Грэдди Флеминг.
– Ни фига себе, – пробормотала Танечка. – Но почему все-таки в «Хилтон»? А это… это… не…
– …подпольный бордель? – подхватила я. – Куда нужны барышни с тремя языками? В моем возрасте? А Его Превосходительство – сутенер? А офис-секретарь – поставщик живого товара? Татьяна, не лишай меня иллюзий!
– Да нет… – смутилась она. – Но все-таки, согласись, это довольно странно.
– Соглашаюсь, странно, – ответила я. – Но «Хилтон» – это тебе не занюханный мотель. Люди только приехали, не успели снять помещение. Хочешь, пошли вместе?
– А что нужно делать?
– Кому?
– Да тебе же! Какая работа?
– Он ничего не сказал про работу. Переводить, наверное. Я больше ничего не умею.
– А что ты наденешь?
– Черный брючный костюм и белую шелковую блузку.
– Ни за что! – воскликнула она. – Какой ужас!
– Почему это ужас? – обиделась я. – Самый приличный мой костюм!
– Как по-твоему, почему они нанимают женщину? – спросила Танечка.
– Что значит – почему? Какая разница?
– Они нанимают женщину, потому что им нужна женщина! – торжественно заявила Танечка.
Более дурацкое замечание трудно себе вообразить, Татьяна превзошла самое себя.
– Ну и…? – спросила я сдержанно.
– Им нужна женщина, – повторила Танечка значительно, – а не мужик в черном брючном костюме. Женщина, понимаешь? С коленками, грудью и шеей. В короткой юбке и черных прозрачных чулках! Иначе они наняли бы мужика. Неужели непонятно?
Резонно, ничего не скажешь. Хотя в черном брючном костюме я чувствовала бы себя увереннее – как в броне.
– Даже не знаю… – Я мысленно перебирала свой гардероб. Что касается тряпок – Татьяна непревзойденный спец.
– Сейчас приеду, – решила Танечка. – Только смою авокадо!
Глава 8
Ханс-Ульрих Хабермайер и фройляйн Элса Цунк
Странные события происходили в двухэтажном особняке купца Фридмана. То есть в бывшем особняке. Очень странные. Но об этом никто в городе даже не подозревал.
Впрочем, по порядку. После революции в особняке Фридмана был размещен ЗАГС, потом его занял ЖЭК, потом – аптечный склад, потом он много лет стоял закрытым, и там водились необыкновенно крупные крысы. Ходили слухи, что это были крысы-мутанты, вскормленные на просроченных лекарствах. Несколько лет назад меценат и археолог-любитель господин Михаил Арнольдович Ломоносов, приехавший из Америки, выкупил особняк у города и отреставрировал, воспроизведя по картинке обстановку старого купеческого дома. Поскольку он не собирался устраивать из объекта музей, то также несколько усовершенствовал планировку: построил ванные комнаты, большую кухню, проложил батареи центрального отопления под полами, привел в порядок загаженные трехъярусные подвалы. В подвалах разместились бочки с вином и холодильники со всякой снедью. А также гимнастический зал и бильярдная. Стены в особняке были полутораметровой толщины, и в нем можно было продержаться во время осады… ну, скажем, худо-бедно, месяца три-четыре.
После этого господин Ломоносов поместил на туристическом сайте объявление о замечательном памятнике архитектуры, ныне гостинице, и пригласил желающих посетить наш старинный город и поселиться в бывшем особняке купца Фридмана.
Трудно сказать, находились ли желающие пожить в купеческом доме и в каком количестве. Да и цены, надо думать, кусались. Но, как бы там ни было, две недели назад особняк был снят через брокерскую фирму «Глобал виллидж». Да-да, весь особняк, а не отдельный номер. Снят неким Яковом Заречным для господина Ханса-Ульриха Хабермайера, сроком на три недели. Господин Ханс-Ульрих Хабермайер, в силу рода занятий, больше всего на свете ценит покой и уединение, а потому особняк Фридмана как нельзя более его устроил.
Господин Хабермайер прибыл позавчера, а за пару дней до его прибытия появилась секретарь мага и волшебника фройляйн Элса Цунк, простая немецкая девушка, не старая еще, надежная и по-немецки пунктуальная, призванная обеспечивать своему хозяину пиар или связь с окружающим миром: прессой и администрацией театров, а также заботиться о его удобствах, и вообще…
Если бы кто-нибудь заглянул через окно-бойницу в зал на втором этаже особняка, то был бы весьма удивлен происходящим там действом. Секретарь господина Хабермайера фройляйн Цунк полулежала в старинном кресле, обитом золотой парчой. Голова ее была запрокинута, глаза закрыты, колени безвольно раздвинуты. Пальцы правой руки слабо сжимали небольшой предмет. Похоже, девушка спала или пребывала в глубоком обмороке. Свеча в старинном серебряном подсвечнике на круглом столе справа от кресла освещала комнату неверным колеблющимся светом. Над распростертым телом девушки стоял Ханс-Ульрих Хабермайер. Светлые и темные тени пробегали по его лицу. Маг пристально всматривался в лицо Элсы, проделывая над девушкой пассы. Непослушные пряди светлых волос падали ему на лицо, и он резким движением головы отбрасывал их назад. В ответ дергалась ломаная черная тень на стене – в ней чудилось что-то дьявольское.
Через толстые крепостные стены не проникало ни звука. Глубокая тишина, царившая в комнате, прерывалась лишь едва слышным потрескиванием горящей свечи.
Господин Хабермайер вдруг издал негромкий звук – что-то среднее между «ау» и «оу» – и взмахнул правой рукой. Элса Цунк застонала во сне. Маг пощелкал пальцами над ее головой. Девушка шевельнулась, ресницы ее затрепетали. Светло-голубые глаза уставились бессмысленным взглядом в серые глаза мага. Она постепенно приходила в себя. Небольшой предмет упал из ее руки на пол – это была старинная курительная трубка, деревянная, потемневшая от времени.
– Что? – выдохнул Хабермайер. – Вы видели… что-нибудь?
– Видела, но… очень нечетко.
– Что?
– Я видела человека, свечу в подсвечнике… – она перевела взгляд на горящую на столе свечу в серебряном подсвечнике. – Похожем на этот…
– Еще что? – нетерпеливо спросил Хабермайер. – Вы рассмотрели человека?
– Рассмотрела. Молодой человек с усами… лет тридцати в старинном бархатном халате… читал при свече… книгу… за столом.
– Какую книгу? – воскликнул маг. – Вы видели название?
– Нет. Видимость была плохая… из-за свечи… она как будто искрила…
Маг произнес что-то похожее на слово «рефракция».
– Еще что?
– Чернильница в виде замка, с крышкой-башней. Вообще, мне показалось, что там были и другие источники света… какие-то узкие продолговатые отверстия, через которые пробивался яркий свет…
– Странно, – произнес задумчиво Хабермайер, потирая подбородок. – Откуда свет? Непонятно… Какие еще предметы были на столе?
– Курительная трубка… Вроде этой… Костяной нож для разрезания бумаги, – стала вспоминать девушка. – Носовой платок… небольшой ключ… по виду, от ящика стола… гусиное перо с серебряным ободком… хрустальный графин с вином… стакан… песочные часы.
