Владимир Кайяк - Следы ведут в прошлое
— Понятно, а...
— В наше время их роль существенно изменилась. Вы бывали на Черном море?
— Да. В Сочи, в Одессе, в Севастополе.
— А в Планерском? Это бывший Коктебель, недалеко от Феодосии — не бывали?
— Н-нет.
— Как наше Балтийское море выносит на берег янтарь, так же и Черное море у Коктебеля выбрасывает всевозможные полудрагоценные камни: яшму, халцедон, агат, сердолик... Эти красивые камешки выплавились в адском котле Карадагского вулкана, давно погасшего. Иногда прибой выносит вот такие камешки с естественным круглым отверстием... Возможно, на месте отверстия был раньше какой-то более мягкий минерал, который потом выкрошился, или же воздушный пузырь... Но суть не в том. Большинство туристов и отдыхающих в Планерском заболевают «каменной лихорадкой» и прежде всего пытаются отыскать куриного бога. Только в наше время найденных богов не в курятники вешают, а себе на шею. Вот какой возник там смешной обычай.
— Разве камешки с отверстием нельзя найти в других местах?
— Вообще можно, но это типично коктебельский камень, притом художественно обработанный. Я готов утверждать, что эта яшма привезена с Черного моря. Признаться, и у меня дома есть коллекция агата и яшмы из Коктебеля. Есть и несколько куриных богов...
— Гм! Насколько мне известно, Ванадзинь никогда не бывал в Крыму, — сказал я.
— Вовсе не обязательно, чтобы его обронил именно Ванадзинь, — Друва снисходительно усмехнулся.
Выйдя из прокурорского кабинета, я увидел Дамбита, топтавшегося у дверей.
— Я давно вас жду. Разрешите доложить? — гаркнул он.
— Не здесь же в коридоре! — Я протянул ему руку. — Прежде всего здравствуйте.
— Здравствуйте.
Когда мы уселись в моем кабинете, я спросил не без подтекста:
— Как вам сегодня спалось?
На этот вопрос Дамбит ответил лишь сердитым взглядом. Все говорило за то, что он действительно плохо провел ночь, уж конечно, по вине Теодоры. Я прикусил язык: насмехаюсь над человеком, а сам, наверно, выгляжу не лучше.
— Докладывайте, — разрешил я, когда мы сели.
— Вы мне дали задание выяснить, из каких ружей шестнадцатого калибра производилась стрельба за последние дни. Из ружья Залюма не стреляли по крайней мере несколько месяцев — оно пропылилось насквозь. О ружье Ешкуля в настоящее время конкретных сведений не имеется, поскольку Ешкуль еще второй октября уехал к родным и до сих пор не вернулся. Зато Клява... Помните, тот рабочий животноводческой фермы, который третьего октября ездил за врачом и звонил сюда. Он сознался, что стрелял именно третьего октября в утренний период. Хотел застрелить ястреба, который повадился красть у него кур, но не попал. Это ружье я привез и уже сдал в лабораторию.
— Что вам, товарищ Дамбит, известно о Кляве? Какие у него отношения были с Ванадзинем?
— О Кляве я не слышал ни хорошего, ни плохого. С Ванадзинем он почти не был знаком. Так же как начальник почтового отделения Дзерве — тот продал свое ружье две недели назад.
Я задумался. С одной стороны, Райбач и его ненависть к Ванадзиню, с другой — Клява, стрелявший в тот день, но не имевший вообще никаких отношений с Ванадзинем... А ведь странное получается совпадение! Да еще этот куриный бог... Кому он принадлежал?
— Скажите, товарищ Дамбит, а что, Райбач и Теодора Залюм выезжали когда-нибудь за пределы нашей республики?
— Да! Райбач вообще разъезжает много. Последний раз он ездил куда-то весной, но куда, конкретно не могу сказать. Залюм тоже выезжала куда-то в те времена, когда была студенткой.
— Ах, она была студенткой?
— Сельскохозяйственной академии. Куда она ездила тогда с туристской группой, я не знаю. Учебу она оставила по болезни.
— Чем же она болеет?
— У нее были каверны в легких.
— А чем она теперь занимается?
— Молоко принимает на пункте.
— Как? Болеет туберкулезом и принимает молоко?!
— Процесс у нее прекратился. А почему вы спрашиваете об этом меня? Если врачи разрешили, значит имели конкретное основание...
— Не нервничайте, товарищ Дамбит! Больше вопросов у меня нет. Попрошу вас немедленно выяснить возможно подробнее, куда Райбач ездил раньше и главное — в этом году. И передайте Райбачу эту повестку. Завтра он должен явиться ко мне. Вы лично отвечаете за его явку. Понятно?
— Так точно!
Через десять минут я тоже выехал в «Глубокую вспашку».
26
Я затормозил у дома Залюмов и, даже не постучавшись, взбежал по скрипучим деревянным ступенькам. Теодора, наверно, расслышала мои быстрые шаги — не успел я подняться, как дверь отворилась:
— Заходите, пожалуйста! Я знала, что вы придете.
Я вошел в комнату. Теодора выглядела так, словно ничего не случилось: свежая, бодрая, зеленые глаза мерцали, как росистые листья на солнце.
— Ну? — проговорила она любезным, может быть, даже слишком любезным тоном и, глядя на меня слегка прищуренными глазами, попыталась принять довольно замысловатую позу: подняла левую руку, подложила ладонь под затылок, локтем оперлась о книжную полку и слегка наклонила голову, а правую руку уперла в бок, притом скрестив ноги, я бы сказал, не очень грациозно.
Поза получилась на редкость искусственная. Стараясь не усмехнуться, я подошел к Теодоре, вынул из кармана руку с зажатым в ней куриным богом и поднес к ее глазам. Зеленые глаза приоткрылись шире, Теодора воскликнула:
— Ах! Какой прелестный уродик! Это вы мне принесли?
Не успел я опомниться, как она схватила камешек с моей ладони. «Черта с два, — подумал я возмущенно, — не флиртовать же я сюда явился!» К счастью, я вовремя сдержал свои чувства и спросил:
— При каких обстоятельствах вы его видели раньше?
Глаза у Теодоры стали круглыми.
— Этого уродика? Что вы, дружочек! Никогда я его не видела.
— Хорошо, пусть не видели. А что это такое — знаете?
— Что это такое?! Разве вы не видите — на камне сделана мордочка! Какая забавная!
Я был разочарован. По дороге сюда я воображал себе, что Теодора узнает камешек. Или она его действительно никогда не видела, или... или она была замечательной актрисой!
— Отдайте! — сказал я кратко.
Теодора лукаво улыбнулась, снова прищурилась и шепнула:
— А если я не отдам? — и спрятала руку за спину. Выражение ее лица и поза были явным вызовом мне — попробуй-ка отними свое имущество силой!
Должен сознаться, это была одна из самых гротескных ситуаций в моей жизни. Что, если колхозной кокетке действительно вздумалось не отдавать камешек добром? Я стоял перед ней, обалдело моргая глазами, по том проговорил сквозь зубы:
— Вы кокетничаете довольно вульгарно...
Я, кажется, избрал правильную тактику — оскорбленная Теодора швырнула камешек на пол, я поднял его и с облегчением спрятал в карман.
— Ха-ха-ха! — рассмеялась Теодора. — Кокетничаю? Я — с вами?! Ну, знаете... Такое самомнение вам не к лицу, товарищ следователь. Я ничуть не удивляюсь, что у вас так слабо подвигается дело... — Она презрительно отвернулась.
— До свидания, — сказал я и вышел.
Я сел за руль «Москвича» и погрузился в мрачное раздумье. Проклятый куриный бог только спутал мне карты. Можно ли поверить, что Теодора раньше не видела камешка? Врать ей был смысл только в одном случае — если бы она точно знала, что камешек принадлежит Райбачу, знала, где он найден, и хотела отвести от Райбача подозрение. Но она же, наоборот, обвиняла Райбача в убийстве Ванадзиня — в тот раз, когда изображала обморок! Может быть, Райбач не показывал ей камешка? А если камешек этот вообще принадлежал кому-то другому и на место убийства попал случайно? Так или иначе, очень важно выяснить, кому же в конце концов принадлежал этот оригинальный сувенир.
Я стал думать об Айе, но мысли о ней, конечно, не улучшили моего настроения. Намек Теодоры на неумелое ведение следствия вышиб меня из колеи, я даже не догадался подробнее расспросить ее о Райбаче. Хотя что это дало бы? Вряд ли от такой Теодоры услышишь хоть словечко правды!
Ох эта правда! Люди других профессий вряд ли сталкиваются с таким явлением, я же за короткий период моей работы здесь пришел к печальному выводу: от следователя часто скрывают правду так старательно, что ему начинает казаться, будто самое трудное, самое невозможное дело в мире — докопаться до правды. Да зачем далеко ходить — я же сам, разговаривая по телефону с Айей, сказал ей неправду! А еще требую правдивости от других...
В таком настроении я подъехал к сельсовету. Дамбит еще не вернулся. Кажется, уже назрело время побеседовать с Клявой. И все-таки я решил его не тревожить, пока не повидаюсь с Дамбитом. Нужные сведения о Кляве, может быть, даст мне другой персонаж — уже упоминавшийся ранее Ян Земит, который помогал девушкам отвезти в медпункт тело Ванадзиня. Эту неделю он как раз работает на животноводческой ферме — значит, вместе с Клявой.
