Анна Данилова - Гламурная невинность
…В дверь позвонили. Пять характерных звонков. Так звонил только Миша. Впервые, пожалуй, она испытывала волнение при мысли, что сейчас встретится с братом. Она подошла к двери и открыла.
– Привет. – Увидев Мишу, она вдруг бросилась к нему на грудь и разрыдалась. Не выдержала.
Он схватил ее за плечи и буквально втащил в переднюю, захлопнул дверь.
– Успокойся, тебе нельзя так себя вести. Ты можешь выдать себя.
– Но, Миша, я же тебе пыталась сказать… – Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и качала головой. Ну почему, почему он, самый близкий для нее человек, не верит ей?!
– Успокойся, ее теперь все равно не вернуть. Думаешь, я не понимаю тебя? Всю ночь не спал, пытался представить себе, как все это произошло.
– Да не убивала я ее! Меня там не было… Я искала дрова в ивняке. Миша, да не смотри ты на меня таким сочувственным взглядом! Это не я, говорю же тебе!
– Хорошо. Это даже лучше. Так и веди себя. Но все равно, сестренка, я очень боюсь за тебя.
– Миша, если ты не прекратишь, я не знаю, что с собой сделаю! Говорю же – это не я!
Но он не верил ей. Он-то вообще рубил дрова на берегу вместе с Каморой. И Лариса крутилась поблизости от них, она и шага не может ступить без того, чтобы не видеть Мишу. Получается, что они были друг у друга на виду, и только Тани там не было, ну зачем, зачем она пошла в другую сторону? Или ей лишь показалось, что она была в ивняке и нашла много хвороста?
– Послушай, мы должны сами поехать с тобой на этот остров и расспросить сторожа. А вдруг на острове, кроме нас, был кто-то еще?
– Я тоже хотел тебе это предложить. У тебя есть холодная вода или компот? Пить хочется ужасно.
Таня достала из холодильника вишневый компот. Она смотрела, как Миша жадно и быстро пьет, и ей хотелось плакать. Ну что, что ей сделать, чтобы он ей поверил?!
– Тебе уже звонили? – спросил он.
– Да, позвонила какая-то Бескровная. Фамилия-то какая неприятная, вампирская…
– Таня, тебе надо успокоиться. Сегодня после обеда нас соберут. Говори, что была в ивняке, веди себя спокойно и уверенно. Если начнут расспрашивать о Каморе, не вздумай проговориться, что ревновала. Это – верный конец.
– Миша, ты напрасно тратишь время. Я не такая дура, чтобы выдать себя. Ты мне лучше скажи, кто мог ее убить?
– Понимаешь, если это не ты, то только один человек мог еще желать ее смерти.
– И ты знаешь, кто это?
– Мы все его знаем. Вернее, мы его не видели, но все знали о его существовании… Кажется, я даже видел его фотографию… И фамилию помню…
Она устало улыбнулась. Она поняла, что Миша хочет таким образом успокоить ее и продемонстрировать, что он верит ей. Какой же он хороший, умный, добрый, и почему только ей не встретился в жизни мужчина, похожий на Мишу, почему она влюбилась в легкомысленного Сергея Камору? Обаятельный повеса, несерьезный человек, у которого все в жизни подчинено чувствам – разве она не понимала с самого начала, на что обрекает себя, согласившись выйти за него замуж? И сколько раз можно себя успокаивать, убеждая в том, что у него ничего не было с Шевкией. Что его интересовали лишь ее картины. Да чушь собачья все это! Он бегал к ней, как потом бегал к ее развратной дочери. И кто ее убил, тому спасибо надо сказать. Вот только знать бы, кто же это… И еще – мотив. Если Таня собиралась убить ее из ревности, чтобы вернуть себе жениха, то это вроде бы понятно, но за что ее мог убить кто-то другой? Это не давало ей покоя.
– Ты имеешь в виду Хитова? – Фамилия Надиного жениха всплыла как-то сама собой. Надя, вспоминая его, постоянно звала его по фамилии.
– Она же показывала нам его фотографию.
– Да, показывала. Симпатичный мужчина. Кроме того, не забывай, я же его видела…
– У него родинка…
– Родинку помню. Надя как-то сказала, что родинка ему очень идет. И что с того?
– А ты не понимаешь?
И тут она поняла все. Ей стало нехорошо. Она поняла, что сейчас брат думает даже не о ней, а о себе, что в случае, если ее вычислят и осудят, все будут показывать на Мишу пальцем и говорить: видишь, вон идет Михаил Обшицер, брат той самой девицы, которая убила дочку художницы Шевкии, она сбросила ее с обрыва на Ивовом острове, ну вы же помните это убийство, об этом даже в газетах писали…
– Ты предлагаешь мне… Хитова?
– А что еще остается делать? Ты была не в себе, ревность просто ослепила тебя…
Она уже с ним и не спорила. Может, он прав и ему виднее? В последнее время она находилась в таком нервном напряжении, что ничего вокруг не видела, кроме этой парочки любовников; она ловила каждое их слово, каждый взгляд, терзалась не только ревностью, но и другим чувством, схожим с ненавистью. Да, она ненавидела и Камору, и это удивительно, что он остался жив – быть может, она, находясь в состоянии аффекта, собиралась убить и его, да у нее не получилось по каким-то, только одному дьяволу известным, обстоятельствам. А что, если она и сейчас находится под действием неконтролируемых чувств и не ведает, что творит?! А Миша, он все видит и хочет ее спасти. Может, и Лариса все знает, да молчит?
Может, она, Таня, столкнула Надю, вернулась и, улыбаясь от охватившего ее восторга, сказала всем присутствующим, что Нади больше нет?! Может, она на время сошла с ума?! Сошла с ума. Ну конечно, иначе как можно объяснить ее навязчивое желание убить Надю? Тем более что никто на всем белом свете не знает, что перед этим у нее было столь же сильное желание убить и Шевкию… Но и у той (надо же, какие похожие судьбы у матери и дочери!) вдруг объявился московский жених. Как же вовремя он приехал – он спас ее от верной смерти. Вот только никто об этом и не подозревал, ведь о прежних своих намерениях Таня не рассказала даже своему горячо любимому брату. Шевкия уехала, оставив наследницу – Надю. И снова та же самая история – Камора, как привороженный, продолжал наведываться в эту квартиру… Но если тогда Камора убеждал свою невесту, что ходит к этой зрелой, красивой женщине исключительно ради ее картин, чтобы поговорить о ее творчестве, то придумать причину, по которой он в последнее время практически каждую ночь проводил у Нади, он не успел. Да и не знал, по-видимому, что сказать. Что у нее по сравнению с Шевкией более нежная и шелковистая кожа, упругая грудь? Стройные и белые бедра? Зовущие губы? Вот только Надин жених опоздал – приехал, когда его невеста была уже мертва.
Миша решил все переиграть.
– Ты хочешь сказать, что на острове был мужчина с родинкой?
– У нас нет другого выхода. Больше того, я уверен, что и Камора, и Лариса поддержат нас. Пойми, Надю все равно не вернуть, но так нас хотя бы оставят в покое. Сергею твой арест совершенно ни к чему. Он твой жених и просто обязан помочь тебе, тем более что ты совершила это из-за него, он сильно виноват перед тобой, и пусть спасибо скажет, что остался жив… Кроме того, если он откажется, я сам сообщу кому надо, в каких он отношениях состоял с убитой, вспомню то, чего не было, предположим, об их ссоре… И Лариса подтвердит. Ты же знаешь, она ради меня скажет все что угодно. Вот и получится, что Сергей «вспомнит» все, что ему прикажут. Нас больше – ты, я и Лариса. Он не станет выдавать тебя.
– И что же он вспомнит?
– То же, что и мы.
– Хитова?
– Да. Но не сразу. Нам надо потянуть время. Пусть Надю похоронят. Мы должны создать видимость того, что нам всем не хотелось выдавать его хотя бы по той причине, что Надю, я повторяю, уже не вернуть, а он – молодой парень, зачем ему портить жизнь?
– Другими словами, мы должны по очереди признаваться в том, что видели Хитова на острове. Мы, может, и не знали, что это он. Но родинку запомнили. Вроде он, но, может, и не он. Не уверены были в том, что это и есть жених Нади. У нас есть неоспоримое преимущество.
– Какое?
– Он приехал в день убийства, и у него нет никакого алиби…
Глава 7
Таня Бескровная с Виталием приехали к Лидии Андреевне с полной сумкой продуктов. Тетка открыла им не сразу – ей потребовалось время, чтобы добраться до двери на костылях.
– Ужасно рада вас видеть. Проходите. Вот – первые переломы, я, по-видимому, ничем не отличаюсь от остальных женщин моего возраста – в организме не хватает кальция. Представь, Танечка, какого-то кальция не хватает, и ты ломаешься, как соломинка. Виталий, чувствуй себя как дома.
На этот раз всегда подтянутая, с красиво уложенными косами вокруг головы, Лидия Андреевна выглядела совершенно больной, беспомощной и брошенной. Разве что не плакала. Волосы растрепаны, халат болтается на худом костлявом теле, лицо бледное, в красных пятнах. Таня, увидев тетку в таком состоянии, расстроилась.
– Виталий, я тебя очень прошу – приведи в порядок комнату, пропылесось, а я пойду на кухню, приготовлю обед…
Минкин, подчинившись жене, принялся за уборку, Таня же с теткой удалились на кухню. Быть может, в другой раз он бы и отказался, сказал бы, что пришлет сюда свою знакомую медсестру, которая за деньги приведет в порядок не только квартиру, но и саму Лидию Андреевну, искупает ее, причешет, переоденет, но это предложение он оставил на потом. Сейчас же ему просто необходимо было какое-то время побыть одному, поэтому он чуть ли не с радостью схватился за пылесос. Чувство вины не давало ему покоя.
