Марина Серова - Все о мужских грехах
Я отдала ему фото, и он положил его во внутренний карман пиджака. Решив, что наш деловой разговор окончен, Нестор Яковлевич посмотрел в сторону Сергея, и тот, тут же наполнив рог Лекобы, почтительно подал его ему. Нестор Яковлевич встал и, подняв свой рог, вдохновенно начал какой-то тост на абхазском языке. Лекоба равнодушно выслушал все до конца, выпил вина, отломил кусочек лаваша, а потом поднялся и, отдельно попрощавшись со мной, а остальным просто кивнув, ушел. Когда на улице раздались звуки автомобильных моторов, все облегченно вздохнули и опять заговорили на своем родном языке — видимо, обсуждали только что выпавшую на их долю честь. Сергей между тем вернулся на свое место рядом со мной — парадный рог как-то сам собой исчез со стола.
— Мы с тобой завтра утром на базар поедем, — тихонько сказала я ему. — Мне только деньги надо будет поменять.
— Зачем? — шепотом спросил он.
— Багажник затаривать, — ответила я. — Но если кто-нибудь об этом узнает, то дед тебе голову оторвет. Понял? — Видно было, что он ничего не понял, но на всякий случай согласно покивал. — Я буду покупать, а ты — носить. — Тут до него дошло, и он возмущенно вскинулся, но я цыкнула на него: — Тихо! С дедом все согласовано! И молчи об этом, как рыба! Или вы каждый день так едите?
Сергей потупился, недовольно посопел, но смирился, а застолье тем временем продолжалось. Одно блюдо сменялось другим, и в конце концов я почувствовала, что осоловела от еды и питья. Совершенно отупевшая, я сидела исключительно из чувства приличия, понимая, что нельзя обидеть хозяев, которые так старались мне угодить. В результате до своей комнаты я добралась, когда небо уже усыпали звезды, и тут же вырубилась.
Утром я проснулась с больной головой — видно, нетренированным людям категорически не рекомендуется смешивать чачу, коньяк и вина, что я накануне сделала. Появившаяся в комнате Нина (как потом оказалось, она просто лучше всех из женщин говорила по-русски) при виде моей перекошенной физиономии тут же ушла и быстро вернулась с кувшином холодного кислого молока, которое я жадно пила стакан за стаканом, чувствуя, как жизнь понемногу возвращается ко мне. Когда я стала уже походить на нормального человека, она сказала, что в душ в саду налили теплой воды и я могу искупаться.
— А до моря здесь далеко? — спросила я.
— На машине недалеко, — ответила она. — Вас сейчас Сергей отвезет.
Быстро собравшись, то есть надев купальник под халат и взяв большое полотенце, которое я предусмотрительно захватила из дома, я, перед тем как выйти, кинула гадальные кости, чтобы узнать, чего мне ждать от сегодняшнего дня, и выпало 8+20+27.
— Осторожнее со спиртными напитками? — спросила я у костяшек. — Опоздали, дорогие! Вчера мне надо было этот совет давать!
Выйдя во двор, я увидела, что Сергей уже сидел в машине, и забралась туда же. Доехали мы быстро, и я, раздевшись, с разбегу влетела в море. Господи! Какое же это было счастье — заплыв подальше, лежать на спине, смотреть в небо и слушать крики чаек. Но впереди меня ждали дела, и я не стала особо увлекаться — не в последний же раз я плавала. Когда я шла от моря к машине, где оставила одежду, сумку и полотенце, я не могла не заметить, каким жадным взглядом смотрел на меня Сергей, и мысленно усмехнулась — мне, как почетной гостье, никакие поползновения с его стороны не грозили.
Потом мы поменяли деньги у каких-то подозрительного вида парней, которым Сергей что-то сказал, и я разобрала только имя «Лекоба». Парни мигом стали очень почтительны и предупредительны и купюры мне выдали самые новые, какие только нашли. Едва войдя на территорию рынка, я поняла, что разноцветная и шумная картина южного базара здесь давно осталась в прошлом — выбор был небогат, а кое-что явственно отдавало контрабандой. Когда я занялась покупками, то искренне испугалась, что Сергея кондрашка хватит — он с таким ужасом смотрел, как я, не торгуясь, купила мешок сахара, мешок муки, мешок початков кукурузы для неизменной здесь мамалыги, пять килограммов зернового кофе, целую тушу барана, осетровый балык, свежую форель, красную икру — причем по сравнению с нашими ценами это все было довольно дешево, — и я уже начала опасаться за целостность его рассудка, но он безропотно таскал все в машину. У выхода с базара я купила в киоске свежую газету, где на первой странице была большая фотография Сандры, а внизу шел какой-то текст, который Сергей мне перевел.
— Здесь написано, — сказал он, — что господин Лекоба ищет тех людей, кто знал эту девочку или ее родных, и просит их прийти к нам домой. За информацию о ней обещано вознаграждение.
— Он решил, что, если объявление будет дано от его имени, это будет более действенно? — спросила я.
— Конечно! — удивился он. — А главное, никто не посмеет попытаться обмануть вас. Он этого не любит!
Когда мы вернулись домой, я, пока Сергей переносил продукты в дом, вызвав при этом целую бурю эмоций у женщин, с удовольствием приняла душ, смывая с себя морскую соль, переоделась в костюм и, чувствуя себя новорожденным ребенком, села за стол — как оказалось, все уже поели, так что мне предстояло завтракать в одиночестве. Когда я уже пила кофе, пришел Самшиев-старший, чтобы составить мне компанию, и недовольно выговорил мне, что я разбалую его домашних такими деликатесами.
— А! — отмахнулась я. — Пусть мой приезд запомнится им, как праздник! — А потом спросила: — Нестор Яковлевич, а вы показали домашним фотографию девочки?
— Показал, уважаемая, но ее никто не знает.
— Да я и не уверена, что она здесь жила, — вздохнула я. — Для очистки совести объявление дала, чтобы отмести эту версию раз и навсегда и больше к ней не возвращаться, — и спросила: — Вы не будете возражать, если я с теми, кто вдруг придет, тут в саду поговорю, а то не хотелось бы в доме никому мешать.
— О чем вы говорите, уважаемая! — воскликнул старик. — Беседуйте где вам удобно!
После завтрака я осталась в саду за столом под мандарином, на котором уже виднелись крошечные плоды, куда мне принесли по моей просьбе большой кофейник с кофе, сидела, курила и пыталась решить, что же мне делать дальше, если мои поиски в Сухуми окажутся безрезультатными. Я уже дошла до того, чтобы повторить путь Мананы из Сухуми в Россию, но, подумав, что черт его знает, в каком порту она сошла на берег, загрустила. Ведь если предположить, что на судне были друзья ее мужа, который именно перевозками в порту и занимался, то они могли высадить ее где угодно!
— Черт! — невольно вслух выругалась я. — Неужели это станет первым делом, с которым я не справилась? Вот уж позору будет! Вся моя хваленая репутация сигаретным дымом улетучится! — и я яростно ткнула окурком сигареты в пепельницу.
Я сидела, настолько занятая этими безрадостными мыслями, что невольно вздрогнула от голоса неслышно подошедшего Сергея.
— Татьяна Александровна! — позвал он. — Там вас какая-то женщина спрашивает! И газета сегодняшняя у нее в руках! Говорит, что по объявлению пришла!
— Так чего же ты ее сразу не привел! — подпрыгнув на месте, заорала я. — Веди немедленно! И скажи там, чтобы еще одну чашку принесли!
«Господи! — взмолилась я, когда он ушел. — Сделай так, чтобы это не оказалось пустышкой! Ну что тебе стоит!»
Не прошло и двух минут, как на дорожке сада показались Сергей и женщина лет сорока, которая, подойдя ко мне, посмотрела на меня немного испуганным взглядом.
— Вы говорите по-русски? — спросила я, когда мы поздоровались.
— Говорю, — по-прежнему испуганно кивнула она.
— Вот и отлично! — искренне обрадовалась я. — Значит, переводчик нам не нужен! — И тихонько сказала парню: — Чашка где?
Он кивнул и ушел, а я показала женщине на место напротив себя за столом и, включив на полную мощь свое обаяние, чтобы она перестала меня бояться, попросила:
— А вы садитесь и рассказывайте! Простите, вас как зовут?
— Валя, — ответила женщина.
— А меня Таня.
Женщина несмело села и, показав на фотографию Сандры, спросила:
— Это вы Вандочку ищете?
Оп-па! Вот это был удар под дых! Я, конечно, предполагала, что у девочки, до того как она попала к Манане Георгиевне, было другое имя, но вот то, что она действительно из Сухуми, на что я практически не надеялась, стало для меня полнейшей неожиданностью, правда, приятной.
— Значит, ее звали Вандой? — спросила я, с трудом сохраняя самообладание.
— Ну да! А полностью — Ванда Казимировна Стадницкая.
— Полька? — уточнила я.
— Да, по отцу, а по матери — немка. Ванда в наш детский сад ходила, а ее мать, Клара, как и я, там воспитательницей работала.
— А где теперь родители Ванды? — спросила я.
— Так убили же их! — ответила Валентина.
— Убили? — воскликнула я. — А как это случилось? Когда? Где?
— В 93-м, 8 июня, — ответила она. — Как раз вскоре после того, как Казик вернулся. Зарезали их ночью у них дома, а Вандочка после этого пропала. И все документы тоже пропали!
